Дмитрий
Она смотрела на меня настолько печальными взглядом, что у меня от этого странного ощущения жалости по затылку неслись крупные капли пота, а в области сердца что-то непонятное распирало, кололо, ныло и одновременно давило. Какого дьявола? Это что… жалость?
И я на неё смотрел. На эту миниатюрную, темноволосую малышку с телом фарфоровой куклы и глазами ангела. Смотрел как на беззащитного, брошенного на растерзание стервятникам котёнка. Красивая. Изящная. С синим, как дикий океан, глазами. Длинные, шелковистые волосы, цвета арабской ночи, стройные ноги, небольшая, аккуратная грудь, но худая очень. Уверен, если бы девочку кормили как положено, её грудь была бы больше, а тело совершенней.
За право обладать редким лотом боролись два ублюдка. Темнокожий негр и бородатый араб. Ни с того, ни с чего меня накрыла грёбаная паника. Смотрю на проститутку — и самому купить хочется! Не понимаю правда зачем? Это чувство
— С приездом, Господин! Как долетели? — Снаружи раздался женский голос, с едва уловимой хрипотцой.— Нормально, Женя. Спасибо. — Орлов быстро покинул автомобиль, юркнув под зонт, который ему любезно предложила незнакомая женщина, на которой было надето строгое платье гувернантки, а её жиденькие волосы были собраны в высокий пучок на макушке.— А это к-кто? — нерадушно спросила тучная дама, по имени Евгения.— Новая уборщица. Под твою ответственность.— К-как это так? — Глаза гувернантки округлились как у рыбы фугу.— Вот так вот. Я тебе премию выпишу за хлопоты. Обустрой её где-нибудь в подсобке, так, чтобы мне глаза не мозолила. А затем, в кабинет мой зайди, переговорить надо.— Всё понятно, Дмитрий Олегович. Сделаем. — Кивнула эта подлиза и ко мне вдруг обратилась: — Ну, чего сидим, кого ждём? Аль прынца на белом коне? Выходи давай живо и за мной.Вот так
— Всем работать! Шевелитесь бездари! — Евгения хлопнула в ладоши, подгоняя покорных, молчаливых слуг в сторону кухни.Они всегда безотказно выполняли приказы главной. А та, в свою очередь, в нашем-то двадцать первом веке, общалась с людьми как со свиньями. Видимо, у них до сих пор славилось крепостное право. Дмитрий был чистокровным наследником какого-то высокопочтенного графа, род которого жил и славился по сей день, вместе с бесценным наследством — поместьем. И с этим поместьем все носились будто с уникальным артефактом. Его общее состояние оценивалось в несколько миллиардов зелени. Об этих шокирующих фактах я уже узнала после того, как стала верной рабой Дмитрия Орлова.Когда слуги, опустив голову в пол, при виде острого взгляда главной управляющей, разбежались кто куда, старая ведьма обратилась ко мне.В это момент я даже не заметила, как оказалась прижатой к стене. Я чувствовала себя грязным тараканом среди всей этой королевской знати и ст
Уже около недели я осваивала новую профессию. Точнее не профессию, а настоящую каторгу, на которой вкалывала как проклятая с раннего утра до позднего вечера. Когда моё бешенство к Дмитрию начало ослабевать — он отчего-то начал мне сниться. Каждую ночь. То, как он бесстрашно спасает меня от араба, как подхватывает на руки, заворачивает в своё ароматное пальто и несёт в машину. Мне приснились его губы. Полные такие, упругие, и как клубника сладкие. И я их ем. Ем, как клубнику! И не могу насытиться их окрыляющим вкусом.В такие моменты я ошарашено вскакивала с постели и отмечала, что моя сорочка и постельное белье насквозь пропитаны влагой. Как и мои волосы, и моя кожа. А сама я сижу, дрожу и одержимо щупаю свои губы, постепенно возвращаясь в суровую реальность. Но когда понимаю, что мне просто приснился сон — вновь окунаюсь в омут депрессии. Его сумасшедшие поцелуи, настолько реальны, что я даже ощущаю боль на своих губах. А в моих снах мы целуемся как одержимые
Однажды мне приказали навести порядок в хозяйской комнате. Я делала там уборку уже несколько раз и внутренне просто верещала от счастья, когда слышала заветное указание. Спальня Дмитрия была самым шикарным местом в доме. Куда ни посмотри — сплошная роскошь. Мне даже приходилось разуваться, когда я туда заходила, так как к дорогому, персидскому ковру строго-настрого запрещалось прикасаться, тем более наступать. Там, я находилась словно в музее. И сколько бы раз не заглядывала в комнату господина — не могла привыкнуть к тому, что вижу. Здесь всё буквально пело от помпезности и исключительного вкуса. Мебель в антикварном стиле, дорогие шторы, дорогое постельное бельё. Негде и пылинке упасть. Мы, рабы-холопы, используя руки вместо тряпок, щепетильно натирали диковинную фурнитуру, до тех пор, пока не видели там свой холодный оттиск. И вот я снова тут… Стою посреди комнаты и как одурманенная вдыхаю потрясающий запах, от которого перед глазами звёзды пляшут.
ДмитрийЯ приказал поселить девчонку в какой-нибудь неприметной подсобке, чтобы глаза не мозолила своим внешним видом. Для её же блага. Иначе, не сдержусь. Воспользуюсь девкой на правах законного владельца. Она ведь, по сути, моя вещь, которую я просто купил. Причём, за приличные деньги. Но пока что не хотелось раскрывать упаковку уникальной покупки — ждал подходящего момента, когда вообще невмоготу будет.Да и Лиза сейчас в поместье вернулась. По пятам за мной шастает и потрахивает по всем углам, ненасытная кошка. Секс с ней как хлеб насущный, но вот в последнее время мне наши игры до уныния наскучили. Она послушная, покладистая, на всё согласная до тошноты. Меня это не зажигает! Тем более, я у неё не первый. В её породистой норе уже побывал ни один нефтяной магнат. Если честно, чтобы хоть как-нибудь разнообразить свой половой быт, я был бы не прочь оттрахать неопытную девст
Белые хлопья падали отовсюду, превращая окружающий мир в одно огромное и пушистое облако. На улице было тихо. Лишь изредка мрачную тишину нарушало завывание северного ветра и нервное постукивание зубов. Моих зубов. Я почти превратилась в застывшую сосульку и уже не чувствовала ни рук, ни ног, ни частоты собственного дыхания. Мои волосы покрылись толстым слоем льда, а руки посинели и распухли, утратив чувствительность. Пронизывающий холод отрезвлял, заставляя меня на миг забыть о чудовищной душевной боли.Не знаю точно сколько времени я просидела на крыльце, корчась от озноба, когда тело атаковала беспощадная метель, но на улице уже стемнело, а на территории поместья зажглись фонари. Когда сил бороться со своими бедами не осталось, закрыв глаза, от горя и безнадежности, я повалилась боком в сугроб, улетая куда-то далеко-далеко, где всё существующее утратило смысл. Впервые в жизни мне стало спокойно. Мне показалось, что вот-вот и
«Обещаю! Я голыми руками порву каждого, кто причинил и посмеет причинить тебе боль. Снова…».Эти слова резали меня как пилой. А себя вы порвать не желаете? Я бы с удовольствием посмотрела на это забавное зрелище! Дьявол. Ненавижу! Как же мне больно… Он сделал из меня личную шлюху, да ещё и подарками пытается задобрить в качестве оплаты услуг. Мерзавец!Как бы я хотела, чтобы мне вырвали часть мозга, чтобы я полностью забыла негодяя. Абсолютно все воспоминания, которые нас связывали.Я стояла в душевой кабинке под струёй горячей воды и смывала со своей кожи следы прикосновений Орлова. От злости захотелось срезать с себя шкуру! Горькие слезы катились по щекам, но тут же растворялись в воде.Пусть только попробует ещё раз хотя бы на шаг подойти!Я тогда… что? Закричу? Смешно.Просто всажу ему нож в его каменное сердце и сбегу из поместья.На следующий день мне нужно было снова навести порядок в комнате хо
ДмитрийЯ до озверения ненавижу ворюг. Особенно в моём доме. Лина не могла украсть кольцо… Или могла? Девчонка втрескалась в меня как прокажённая. Эта скрытая, но такая явная истина, отзеркаливалась на её кукольном лице, в её глубоких, наивных глазах, от которых я хмелел. И жёстко хотел проучить паршивку! И оттрахать хотел, когда на глаза мне попадалась. Член от одного лишь её невинного взгляда в мою сторону в клочья рвётся! Не могу больше так. Не могу! Ненавижу себя за это. Привязался нахрен, теперь страдаю. Ну нахера я купил Лину, нахера домой к себе приволок? Оно мне надо было? Нет же! Думал, че там! Херня… тархну, забуду.А не могу, бля! Не поднимается член на неё вот так вот чтобы грубо, чтобы мерзко, как шлюху подзаборную отыметь в конюшне. Другая она девочка. Совершенно. Таких у меня не было никогда прежде. Нежная, хрупкая. Душа у неё чистая, как хрусталь. И я её своей грязью мараю! Но не могу остановит