Глава 7

До Ильи доносились звуки из гостиной, которые постепенно становились все громче. Гости подвыпили, оживились, торжественность обстановки слегка разрядилась. Он слышал, как Карлов пригласил всех перейти в летнюю столовую на чашечку кофе. Там же можно было покурить, чего не разрешалось в гостиной. Хозяин дома придерживался строгих правил, одним из которых и было, что для подачи кофе рекомендуется менять обстановку, переходить в другою комнату, где можно расслабиться, принять более удобную позу и позволить себе закурить трубку.

У Олеси, наконец-то, появилась причина удрать. Илья услышал торопливый топот ее ножек по лестнице и с улыбкой повернулся к двери.

- Уф, - забежала она и плотно прикрыла дверь, - слава богу, все закончилось, - она забралась с ногами на диван и довольно посмотрела на брата.

- Как все прошло? – спросил он.

- Как обычно – пафосно и неинтересно, - наморщила она свой аккуратный носик. - Решили, что Лев с Александрой поженятся в ноябре. Максим Анатольевич, как всегда, показывал мою мазню, - невольно покраснела она.

- Не лукавь, малыш, - с улыбкой перебил ее Илья. - Ты и сама знаешь, что твои картины хороши.

- Может и так, - нехотя согласилась она. - Только когда их выставляют на всеобщее обозрение, и каждый высказывает свое мнение, они мне кажутся отвратительными.

- Тебе давно уже пора к этому привыкнуть и не обращать внимания, - Илья погладил ее по щеке и сочувственно улыбнулся. - Так будет все время, не стоит портить из-за этого себе нервы.

- Как скажешь, босс, - весело козырнула она.

- А как вел себя Эдуард?

- Да как обычно – молча уплетал все, что попадалось ему под руку.

- К тебе не приставал?

- Что ты?! При отце он себе ничего такого не позволяет, только пялится, когда никто не видит, - она придвинулась к столу и повернула к себе фотографию в простой коричневой рамке. Со снимка смотрела красивая женщина, рядом стоял улыбающийся светловолосый мужчина. - Почему мама так рано умерла? – грустно спросила Олеся, погладив пальцем изображение женщины.

- У нее было больное сердце, ты же знаешь, - ответил ей Илья.

- Знаешь, - как эхо повторила она, - ты удивительно на нее похож – те же глаза и губы. Только волосы у тебя темные, а у нее были русые. А вот я больше похожа на папу, которого совсем не знаю, - теперь она погладила изображение мужчины.

Илью настораживала смена настроения у сестры. Скорее всего, приближается очередной приступ. Хорошо, что начались каникулы. Сегодня она сдала последний экзамен. Завтра он дома, проследит за ней. А в воскресенье это сделает Вероника.

- Расскажи мне про папу, - попросила Олеся.

- Да я и сам слабо помню его. Он умер сразу, как я закончил третий класс, а ты только родилась. Мы тогда жили в Оренбурге. Отец работал геологом и часто уезжал из дома. Я редко его видел. Знаю только, что он был очень добрый, любил маму. Помню, как он радовался, когда ты родилась. После его смерти, мама вместе с нами переехала в Свердловск, здесь ей от матери осталась квартира. Вскоре она познакомилась с Карловым и вышла за него замуж. Дальше ты и сама все знаешь. 

- Зачем она вышла замуж за Карлова? Ведь не любила его, - тихо проговорила Олеся.

- Возможно, не устояла. Знаешь же, как он добивается своего. А может ради нас. Трудно сказать… Не знаю... – честно ответил Илья. Сестра уже выросла, и разговаривать с ней можно было по-взрослому.

- Я тоже так думаю. Не понимаю только, как можно жить без любви?  Вот и Александра не любит Льва Максимовича, это же сразу понятно. Зачем тогда она выходит за него замуж? – размышляла Олеся.

Илья собрался уже ей ответить, как затрещал мобильный телефон. Звонил Денис Матвеевич – заведующий отделением.

- Алло, - поднес он телефон к уху. - Добрый вечер, Денис Матвеевич.

- Здравствуй, Илья. Выспался?

- Да, все хорошо, спасибо. Как прошел рабочий день?

- Об этом я и хочу поговорить с тобой, - устало вздохнул Карякин на том проводе. - Не слишком поздно? Ты можешь разговаривать?

- Одну минуту, Денис Матвеевич… - Илья повернулся к сестре: - Малыш, уже поздно и тебе пора спать. Беги к себе, ложись, а завтра мы с тобой придумаем, чем заняться.

Поняв все с полуслова, Олеся поцеловала брата и выпорхнула за дверь.

- Я слушаю вас, Денис Матвеевич, - вернулся Илья к разговору.

- Знаешь, Илюш, твой больной из четвертой палаты, Синицын, ведь умер сегодня ровно в девять утра, - сердце Ильи пропустило удар. Значит, мистическое предсказание сбылось. – Странно как-то… Чувствовал себя хорошо, ни на что не жаловался, а потом – остановка сердца. Все наши попытки реанимировать ни к чему не привели. Вскрытие показало, что смерть наступила в результате обширного инфаркта. Вот так-то, - повисло тяжелое молчание. - Понимаю, что ты сейчас подбираешь нужные слова, но сказать тут нечего. Факт остается фактом. Никто не виноват в его смерти. Сыграло ли роль самовнушение, я не знаю. Да и неважно все это.

- Сколько ему было лет? – Илья с трудом задал вопрос. Голос не повиновался ему. Работая в больнице, привыкаешь, что смерть всегда рядом. Но этот случай не вписывался в обычные рамки. Он нарушал все законы медицины. Человек, которому сделали сложнейшую операцию на головном мозге, умирает от банального инфаркта. Уму непостижимо!

- Сорок пять, как и мне, - усмехнулся Карякин.

- Что же мне теперь делать? - задумчиво произнес Илья. - Куда девать ту вещь?

- А никуда, - спокойно ответил заведующий. - Оставь ее у себя, засунь подальше и забудь. Не было ее никогда. Понял? Жена его была сегодня у меня, она даже не упомянула о раритете. Ты тоже кроме меня никому не рассказывал о ней. Вот и забудь.

- Трудно забыть о таком. Мысли всякие лезут в голову.

- А я тебе говорю, забудь, - строго велел Карякин. - В конце концов, тебе есть о чем думать. Как, кстати, себя чувствует Олеся?

- Сегодня появились перепады в настроении. По всей видимости, начинается продромальный период, - Илья тяжело вздохнул. - Думаю, припадок может случиться завтра. Буду наблюдать и ждать наступления ауры…

Непосредственно перед припадком, за три-пять минут, у Олеси появлялась аура – состояние-предвестник. В этот момент она улавливала запахи, достаточно экзотические, которых и в помине не было. Илья вспомнил, что на прошлой неделе она отчетливо уловила аромат магнолии и кипариса. А однажды она почувствовала запах свежего типографского издания. 

- Надо бы сделать электроэнцефалограмму, - задумчиво произнес Карякин. - С момента последней уже прошло полгода. Нужно определить степень распространения, если она есть. Приезжай-ка ты с ней на следующей неделе, немножко пообследуем, и не забывай регулярно давать противосудорожные.

- Хорошо, Денис Матвеевич, - вздохнул Илья.

- Давай закругляться, спокойной ночи, Илюш. И держи нос по ветру, не унывай.

Илья отключился и надолго задумался. Сейчас он испытывал чувство невозможности повернуть время вспять, внимательнее отнестись к словам больного из четвертой палаты, принять меры и не допустить наступления смерти. Может быть, результат был бы все равно таким, но он хотя бы попытался что-то сделать, а не отправился спокойно домой, приняв слова Синицына за бред сумасшедшего.

Солнце спряталось за горизонт, и мансарда погрузилась в темноту, лишь свет монитора бросал отблеск на небольшой участок стола. Ночная прохлада еще не пришла на смену дневной жаре. Душный воздух пропитался запахом садовых цветов и влагой с озера.

Илья подошел к распахнутому окну и выглянул в сад. Правильно рассаженные декоративные деревья и кустарники в мягком свете фонарей наполняли сад одновременно строгостью и великолепием. Все дышало изяществом и роскошью. Илье нравилось смотреть на вечернее буйство красок. Красота сада моментально находила отклик в его душе, гармонировала с внутренним миром. Если Илья веселился, то и сад казался нарядным и торжественным, если, как сейчас, испытывал грусть, то и сад проникался этим чувством и выглядел неотразимо-печальным.

С того самого дня, как умерла горячо любимая мать, которой он восхищался, как женщиной и мудрым и добрым человеком, всегда умеющим найти слова поддержки, в душе Ильи поселилась горечь. Именно сейчас мама была особенно ему нужна, как и ее поддержка.Но она ушла, и только друг в друге они с сестрой находили утешение. Карлову не свойственны были душевные муки. Он переживал лишь потерю вещи, которую считал драгоценной. А мама была не вещь. Илья всегда считал ее ангелом с крыльями, которая взлетела, как только у нее появилась такая возможность, и вырвалась из земного плена.

В такие минуты, как сейчас, Илья чувствовал свою уязвимость. Все время ему приходилось прятаться, скрываться под маской равнодушия или веселости. На ум пришли слова Есенина, написанные как будто специально для него: 

В грозы, в бури, 

В житейскую стынь, 

При тяжелых утратах 

И когда тебе грустно, 

Казаться улыбчивым и простым — 

Самое высшее в мире искусство.

На свои желания Илья уже давно махнул рукой. Иногда ему даже казалось, что и не хочет ничего вовсе. Единственный человек, ради которого он жил и пытался чего-то добиться - его сестра. Но и тут он был бессилен. Победить недуг не было никакой возможности. Порой Илья от беспомощности погружался в беспросветность. Но, как правило, после таких приступов, близких к состоянию депрессии, он с большим рвением принимался за дело, искал все новые и новые пути, как можно побороть заболевание.

Вынырнув из безрадостных мыслей, Илья снова окинул взором сад и улыбнулся при виде Олесиного детища – небольшого альпинария, разбитого на маленьком склоне посреди газона. После смерти матери, по просьбе сестры, отчим нанял искусных ландшафтных дизайнеров, которые построили это сложное сооружение, имитирующее горный ландшафт. Олеся тогда ни на шаг не отходила от них, участвуя во всех работах, особенно связанных с посадкой цветов. С ранней весны и до поздней осени, каждый день она какое-то время проводила на своем живописном участке, ухаживая за ним. Карлов гордился им, как и всем, что являлось творением рук Олеси. Сейчас, в лучах вечерней подсветки, альпинарий выглядел особенно сказочно.

Шум открываемой двери и громкие голоса вывели Илью из состояния грустной задумчивости. Гости покидали дом Карлова. Кругленький заместитель мэра находился в сильном подпитии. Элегантная жена крепко держала его под руку, не давая шататься. За ними шли Александра со Львом. Тот обнимал ее за талию и крепко прижимал к себе, иногда припадая губами к белой шее. Она с надменным и гордым видом разрешала ему это делать.

Замыкал шествие как всегда трезвый и подтянутый Карлов старший, гордясь очередным удачным банкетом.

- Слушай, Макс, - пьяным голосом пролепетал заместитель мэра, - а приезжай-ка завтра к нам на все выходные. Попаримся в баньке, поиграем в бильярд, поплаваем в бассейне. Давай устроим себе настоящий уикэнд, а? Мамочка за нами поухаживает, правда, дорогая? - обратился он к жене, пытаясь дотянуться губами до ее щеки.

- Конечно, Максим, почему бы и нет. Приезжайте, - вернула та мужа в вертикальное положение и посмотрела на Карлова, одарив улыбкой, не выходящей за рамки вежливости.

Любой другой человек на месте Карлова отказался бы от приглашения. Но отчиму нравилось делать то, что вносило неудобство в чью-либо жизнь. Видя нежелание супруги приятеля, он сразу же согласился:

- С удовольствием, дорогие мои, - широко улыбаясь, с видом победителя, проговорил Карлов. - В выходные я абсолютно свободен. Могу остаться у вас до утра понедельника. От вас поеду прямо на работу.

Илью аж передернуло от подобной наглости. Мать Александры слегка изменилась в лице, но быстро справилась с собой. Александра пристально посмотрела на будущего свекра, пытаясь разгадать его намерения, но натолкнулась на честный взгляд. Решив, что показалось, она обратилась к жениху:

- Ты останешься здесь на ночь? Или поедешь домой?

- Сегодня останусь тут, - пьяным голосом ответил Лев, отчего Александра не удержалась и немного скривилась. - Не хочу садиться за руль и превращаться в убийцу на дорогах, - придурковато хихикнув, закончил он свою мысль, которая далась ему с великим трудом.

- Как хочешь, - равнодушно пожала плечами Александра.

Она высвободилась из объятий жениха и с очень прямой спиной направилась к машине, дверцы которой уже были распахнуты предупредительным водителем.

Когда почетные гости уехали восвояси, Карлов старший повернулся к пьяному сыну и произнес:

- В кого ты только уродился – такой глупый? – весь его вид выражал крайнюю степень презрения, отчего Лев сжался и казался пришибленным. - Хоть раз ты пробовал так не напиваться? С каждой рюмкой ты тупеешь на глазах, превращаешься в дауна с глазами глупой коровы, - его слова хлестали, раздавливая сына, опуская его ниже некуда. - Ты позоришь фамилию Карловых, ставишь под удар все мое дело, которое я строил годами, лично, - Илья спрятался в тени мансарды, но слышал каждое слово, произносимое металлическим голосом отчима. - Ты такой же жалкий, какой была твоя мамаша, полное ничтожество. Что только нашла в тебе Александра? Хотя женщинам не свойственно разбираться в людях, они слишком примитивны для этого, - его сын продолжал молчать, громко и пьяно сопя. – Иди спать, неудачник.