Капкан для Викинга

<i>Это была любовь. Та самая, про которую говорят «на кончиках пальцев». Любовь искренняя, чистая, всепоглощающая. Девчонке стоило мельком его увидеть, вздрогнуть под суровым взглядом, вдохнуть густой воздух, вмиг пропахший его одеколоном, чтобы юное сердечко до боли сжалось, а потом забилось с новой силой. Она не могла оторвать от него взгляда, в то время как он не замечал ее присутствия. Высокий, широкоплечий, со светлыми, слегка непослушными волосами — самый настоящий скандинавский Викинг.</i>

<right><i>Лето, 2009</i></right>

Для своих шестнадцати Мила Красовская была достаточно развитой девочкой… Она прекрасно знала, что нравится парням, и даже умела отлично целоваться, как сказал Дима из одиннадцатого «Б». Ее фигура, еще не до конца потерявшая детскую угловатость, начинала расцветать юной женственностью. Тонкая талия, небольшая, но вполне заметная грудь и округлая попка привлекали внимание не только сверстников, но и ребят постарше. Только единственный мужчина, который интересовал Милу, видел в ней ребенка.

Константин Воронов был сыном владельца известного московского адвокатского бюро, но своим положением не пользовался. Учеба в Лондоне, юрфак МГУ, красный диплом, магистратура, успешно сданный экзамен на адвоката — все это было результатом упорства и долгой работы. Еще будучи школьником, Костя в будущем видел себя состоявшимся адвокатом, лучшим юристом Москвы.

До последнего месяца жизнь Кости шла по четко намеченному им самим плану — карьера шла в гору, и любимая девушка согласилась стать его женой. Но в один миг все провалилось в тартарары. Ее бывший парень, любовь юности, измена, терзания совести и разорванная помолвка. Костя позволил ей уйти, с достоинством принял ее выбор и с головой ушел в работу. Не привыкший демонстрировать эмоции Костя выглядел так, словно ничего важного не произошло, и только шестнадцатилетняя Мила не верила его равнодушию. Она знала, что в глубине души прекрасный Викинг страдает, и старалась всеми силами его поддержать. Она навещала Костю на работе, приносила безумно вредный, но вкусный фастфуд, выдумывала мелкие шалости, на которые иногда удавалось подбить Викинга, просила помочь с домашним заданием для многочисленных репетиторов, с которыми она занималась даже в летние каникулы, и находила еще миллион и один повод отвлечь Викинга от работы.

Один раз Мила купила в автомате шарик-попрыгунчик, забавную детскую игрушку, и предложила Косте запустить его из окна. Не думая о последствиях, Викинг согласился. Адвокатское бюро, где он работал, находилось на двенадцатом этаже, а окна кабинета выходили на проезжую часть. Только когда Мила протянула руку с мячиком на улицу, Костя сообразил, что при падении прыгучая резина разовьет такую скорость, что отдача будет слишком сильной. Он рванул к девчонке, но она уж разжала кулак. Мяч приземлился на асфальт посреди дороги, подпрыгнул на десяток метров и резво поскакал по машинам, припаркованным на улице. Звук сигнализации смешался с громкой руганью водителей, и Костя дернул Милу за руку, чтобы ее не заметили в окне его кабинета. Они оба перепугались и долго молча смотрели друг на друга, пока одновременно не начали смеяться.

К двадцати четырем годам Костя научился распознавать влюбленных девушек. Он отлично понял, какие чувства питает к нему малявка, но продолжал эгоистично пользоваться ее вниманием. Делал вид, что принимает ее внимание только за дружбу, но на самом деле упивался ощущением своей значимости. Не признаваясь в этом даже себе, он наслаждался ее сбивчивым дыханием в ответ на улыбку, хвалил за хорошие отметки в школе и любовался ее легким румянцем. В конце концов, каждому человеку приятно знать, что в него кто-то влюблен.

Этим утром Мила Красовская решила действовать. Насмотревшись романтических фильмов, она удумала показать Викингу, что уже не ребенок. Взрослого мужчину можно искусить невинным телом. Да и разве так велика разница между ними, тем более что она вошла в возраст согласия? Каких-то восемь лет — ерунда для настоящей любви!

План Милы был прост, и она принялась за его исполнение. Она знала, что мама никогда не откажет в просьбе дать денег на новый гардероб. Конечно, она не уточнила, что именно собирается покупать, поэтому мамочка со спокойной душой протянула ей несколько крупных купюр на новое платье, туфли и кофточку для школы.

Равнодушно прошагав мимо любимых магазинов яркой молодежной одежды, Мила зашла в салон нижнего белья. Ей не понравились комплекты, что были на витрине — слишком «монашеские» для ее плана, а вон тот, на манекене в конце зала, показался очень даже ничего.

Продавец-консультант Наталья, холеная, с затянутыми в тугой хвост волосами, смерила девочку недовольным взглядом. Подобный контингент не соответствовал их салону, и требовалось поскорее выпроводить девчонку. Она подошла к Миле и, опустив руку на обтянутую кружевом грудь манекена, сказала, что, скорее всего, юная клиентка ничего для себя не найдет.

— Мне нравится этот комплект, только лифчик, пожалуйста, единичку, — в тон ей ответила Мила.

Мила тут же смекнула, в чем дело, и решила разыграть момент из «Красотки»*, любимого фильма своей мамы.

— Вы работаете за процент от продаж?

Мила походкой победительницы прошла в примерочную и уселась на бархатный пуфик, а Наталья высокомерно ухмыльнулась ей вслед. Она тоже вспомнила Вивьен из «Красотки», только в Миле увидела не голливудскую Золушку, встретившую принца, а обычную содержанку. Наверняка богатый «папик» сунул этой малолетке деньги, чтобы та приоделась. Может быть, следовало обратиться в полицию или соцслужбу, все-таки девочка явно несовершеннолетняя, но Наталья быстро отогнала эту глупую мысль. В конце концов, она действительно работала за процент от продаж.

К обеду Мила была готова и вооружена: эротичное нижнее белье, макияж, чулки, высоченные шпильки, плащ и учебник физики. Перевоплотившись в роковую Шэрон Стоун из «Основного инстинкта»**, еще одного любимого маминого фильма, она процокала каблуками через приемную, где сидела так же безнадежно влюбленная в Викинга секретарша Лидочка, и постучала в дверь его кабинета.

— Вообще-то, девочка, надо через меня спрашивать, сможет ли Константин Кириллович тебя принять.

Физика всегда давалась Косте легко, поэтому помогать малявке с домашней контрольной было даже забавно. Девочка внимательно следила за его рукой, рисующей график к задачке, которую он объяснял. Костя решил, что Мила пытается вникнуть в суть решения, а она про себя считала до десяти, чтобы начать наступление. Сначала она положила руку ему на коленку. Костя не подал виду. Тогда она повела ладонью вверх, пока не коснулась ширинки. Костя оторопел. Он никак не ожидал подобного напора и изумленно посмотрел на довольную Красовскую.

— Это что за фокусы, малявка?! — строго вопросил он.

— Нет, — он скинул с себя ее тощую ручонку, но Миле это было нипочем.

— А так? — придвинувшись к нему, Красовская распахнула плащ, демонстрируя себя Викингу.

Какое-то время он просто молчал, не двигаясь с места. Возможно, прошло всего несколько секунд, но им обоим они показались вечностью. Когда Воронов сообразил, что нужно немедленно ей ответить, Мила успела совсем скинуть плащ и подцепить пальчиком бретельку бюстгальтера.

— Ты в своем уме, Красовская?! — взревел он.

Воронов не ответил. Он поднял с пола Милин плащ и швырнул его девчонке в лицо. Костю переполняла ярость. Он злился на себя, что допустил подобное, но куда сильнее на Красовскую, потому что своей неуклюжей попыткой соблазнить его девочка перечеркнула всякую возможность их прежнего общения.

— Одевайся и выметайся отсюда. На этом твои визиты ко мне окончены. Даю пять секунд…

Воронов взял трубку и тут же услышал сладкий голосок секретарши. Его тошнило от этой приторности, хотя периодически он не отказывал себе в слабости выпустить с ней пар.

— Лидочка, будь добра, позови охрану, нужно выставить из моего кабинета одну особу…

Раздавленная, униженная и в то же время до смерти напуганная Мила наспех натянула на себя плащ, схватила сумку и пулей вылетела из Костиного кабинета. Нет! Она не доставит силиконовой дуре удовольствия наблюдать, как Викинг ее выгоняет! А он… он… мерзавец! Чертов любимый мерзавец, который когда-нибудь обязательно ответит за то, как с ней обошелся.