Но было бы это все пустяком, случайностью, от которой лишь у меня в очередной раз закружилась голова. Вот только когда я с удивлением распахнула глаза, глядя на мастера снизу вверх, оказалось, что он тоже ошеломленно смотрит на меня… не убирая руку.
Мне почудилось, что прошла целая вечность нестерпимой агонии, во время которой я боялась пошевелиться. А льесмирай смотрел на меня двумя широко распахнутыми алыми безднами, пока осторожно не отдернул руку и резко не сжал пальцы. Словно обжегся.
– Прошу прощения, гематит… – проговорил он, стиснув зубы.
Крылья его носа дернулись, словно он сделал короткий судорожный вдох.
Я вздрогнула и опустила голову, стараясь больше не смотреть на него, пытаясь направить все свое внимание кусту с зелеными листьями.
Получалось трудно. Особенно после того, как в горле все сжалось и начало клокотать, не пуская в легкие воздух, не давая втянуть запах растения, которое… почти совсем не пахло!
Я выпрямилась, сдвинув брови, и покачала головой, все еще чувствуя, как пульсирует щека в том месте, где он коснулся меня.
– Ничего не чувствую, – сказала я, стиснув зубы, и осторожно взглянула на мастера ядов.
Он не отводил от меня взгляда до сих пор, и под гнетом его напряженного внимания было так же тяжело, как под гранитной плитой. И душно.
– Используй свои сильные стороны, – сказал Астариен так, словно это было элементарно.
– Я человек, – фыркнула негромко. – И у меня нет сильных сторон.
А потом протянула руку к растению, оторвала лист и быстро смяла, втянув ароматные эфирные масла, сконцентрировавшиеся внутри.
Да, так было определенно лучше. Теперь запах стал мне ясен – чуть кислый, с легкой горчинкой.
– Что это ты делаешь? – вдруг раздался низкий, грудной голос мастера, о котором я на короткое мгновение успела забыть, пока принюхивалась к листу.
Я вздрогнула, нервно взглянув на мужчину, темные брови которого оказались сдвинуты.
Ну и что я опять сделала не так?.. Этот мирай доведет меня до разрыва сердца.
– То, что вы сказали. Использую сильные стороны, изучаю растение со всех доступных мне сторон…
– А перчатки перед тобой для чего лежат? – прорычал мужчина, и его лицо вспыхнуло от раздражения. Мышцы челюсти напряглись, еще сильнее выделяя волевое лицо и небольшие ямки на впалых щеках.
Я уронила взгляд на стол, с ужасом замечая, что там и впрямь лежали белые гладкие перчатки.
Громко сглотнула. Это же надо так сглупить!
– Простите. Я не разглядела.
– Не разглядела, – приподнял бровь Астариен, а затем вдруг обошел стол и оказался прямо возле меня. Оперся одной рукой о столешницу, нависая сверху, как чудовищная скала с… потрясающе красивыми глазами. Почему-то именно в этот момент его радужкам вздумалось засверкать искрами красного золота. – А что, если бы это растение было отравлено и, растирая его между пальцами, ты позволила яду проникнуть через кожу в кровь?
У меня дыхание перехватило. Потому что я вдруг отчетливо ощутила исходящий от Астариена жар. И слишком ярко вспомнила первый день нашей встречи. Когда он стоял ненамного ближе, чем сейчас. Только ему было совсем не до растений, и он… не злился. Не злился, когда представлял на моем месте другую женщину. Неужели только со мной он постоянно будет в состоянии, балансирующем между бешенством и безразличием?
Отсчитав несколько ударов пульса и собрав все свое самообладание на кончике языка, я проговорила:
– При всем моем уважении, льесмирай, не думаю, что мастер академии Самоцветов мог бы предложить мне сделать что-нибудь вредное для здоровья или... недостойное.
При последнем слове Астариен едва заметно изогнул бровь, словно уловил в моих словах намек.
Но там же не было никакого намека, верно? Или был?..
– Естественно, я не дал бы тебе задание, которое могло бы убить тебя на первом же занятии, – с тщательно сдерживаемым раздражением ответил он. – Но ты не можешь быть настолько беспечной. Гвардиар его светлейшего величества царя не должен доверять никому. А ты ведь хочешь стать настоящим гвардиаром, верно?
– Верно, – выдохнула я, потому что ни на что больше не хватало сил, когда он вот так нависал надо мной, как меч правосудия или мое персональное наказание.
– К твоему сведению, лестрелла – вполне себе ядовитое растение, – отрывисто кивнул он тогда на горшок с травой, из которого я только что сорвала и измяла лист. Затем снова посмотрел на меня, а его брови все так же оставались сдвинуты. – Именно поэтому я хочу, чтобы ты запомнила его запах.
Я с ужасом взглянула на пальцы, на коже которых еще виднелось немного зеленого сока.
– Разве что тебе повезло. Лестрелла не впитывается через кожу, – добавил мастер, чуть презрительно дернув уголком губ.
Я выдохнула с таким облегчением, словно воздух в легких и впрямь был свинцовым. Но, признаться, раздраженный вид мастера ядов потихоньку начинал выводить меня из себя.
Я же не специально ошибаюсь, в конце концов!
– Умывальник в углу лаборатории, – коротко бросил мастер, отвернувшись и сложив руки на груди.
И пока я бегала мыть руки, он не проронил ни слова.
Вернувшись к столу, от которого мирай и не подумал отойти, я торопливо надела перчатки и, как послушная академистка, снизу вверх посмотрела в золотисто-алые глаза.
Но, кажется, на этом моя покладистость стала заканчиваться, как и выдержка мастера ядов. В следующие секунды атмосфера в помещении начала стремительно накаляться.
Льесмирай снисходительно оглядел меня с головы до ног, а затем проговорил:
– Надеюсь, на этот раз у тебя получится лучше.
Мое раздражение потихоньку начало переливаться через край.
– Я буду использовать свои “сильные стороны”, – хмыкнула я, и не думая отвести взгляд от мгновенно вспыхнувших глаз.
– Это была издевка, гематит?
И он опять не назвал меня по имени! Опять!
– Да, льесмирай Риш! – наконец воскликнула я, почувствовав, что напряжение где-то внутри лопнуло лютневой струной.
И пока он не успел вымолвить ни слова от такой наглости, я запальчиво продолжила:– Я человек, в отличие от вас, и вы не устаете мне это напоминать! Скажите, так принято в этой академии – принижать людей относительно других рас? Я думала, что времена неравенства уже прошли!Мужчина стиснул зубы и плавно перетек в еще более близкое ко мне положение. И я не сделала даже полшага назад.В груди клокотало. А еще с каждым мгновением становилось все жарче.Теперь стоило лишь немного качнуться вперед, чтобы наши тела соприкоснулись. Не знаю, почему так получалось, но это явно было ненормально. Я осознавала это каким-то краем разума, где-то глубоко-глубоко внутри: как только мы оказывались наедине с этим мужчиной, прослойка воздуха между нами стремительно сокращалась, словно нас влекло друг к другу невидимой силой.И я не знала, замечает ли это льесмирай. Понимает ли, что сам раз за разом уничтожает расстояние и прямо сейчас стоит
– Будь по-твоему, – жестко проговорил он, не поворачивая головы. Затем резко, раздражительно указал рукой на соседний стол, на котором стояла просто тьма разных растений, и добавил: – На краю – повязка для глаз. Если без помощи зрения ты определишь, которое из растений – лестрелла, можешь считать, что сегодняшнее занятие ты прошла успешно. Если нет – можешь собирать вещи. Я тебя исключу… Фиана Шиарис.С этими словами он повернулся, высокомерно приподняв волевой подбородок и вонзив в меня ядовито-острый взгляд.– Исключите? – переспросила я в ужасе. Все пространство вокруг закружилось. – А на каком основании вы ставите условия, учитывая, что вы не ректор и не принимали меня?Болезненное расстройство попыталось заполнить меня с ног до головы, но ему помешало возмущение, которое уже целиком заняло место внутри моего сердца.Астариен пожал мощными плечами.– Я официальный
Вокруг было темно и тихо, я уже полчаса переругивалась с самым страшным мастером академии, а теперь и вовсе попросила его о том, о чем вряд ли можно просить малознакомого мирая. И уж тем более – мастера ядов.Даже мне, человеку, чуждому культуре Великих змеев, было понятно, что подобная просьба, скорее всего, уместна лишь у любовников. До сих пор, стоило закрыть глаза, я ощущала на своей коже тот первый укус. Его жар и сумасшествие, его интимность и глубокий эротизм.Поэтому едва я проговорила эту просьбу, как меня с ног до головы будто окатило волной огня. Успокаивало лишь одно: Джерхан говорил, что льесмирай Риш – единственный из известных ему нагов, способных управлять собственным ядом. А это означало, что контролируемый укус не должен нести в себе никакого сексуального подтекста. Мне нечего опасаться.Но тогда почему я продолжала дрожать, как кленовый лист за окном нашей с Джером комнаты?– Укусить, значит… – вдруг разда
– О, конечно, ты хочешь, только я не стану, – вдруг выпрямился Багровый змей, почти прорычав этот ответ. Однако он не отошёл от меня, а напротив, вдруг скользнул рукой по моей шее, на короткий миг обхватив ее всей ладонью, а затем двинулся дальше и неожиданно намотал на кулак все мои волосы, заставив одновременно приблизиться к нему и задрать голову назад.Я всем телом ощутила прикосновение к его коже, к горячей груди, разукрашенной рельефом мышц, и от неожиданности положила ладони ему на плечи. Его лицо было в паре сантиметров от моего, я чувствовала его тепло...И от этой вызывающей собственнической позы, в которую меня заключил змей, будто раскаленная лавина ухнула от сердца куда-то в низ живота. Я пальцами сжимала его мощные плечи, мгновенно нагреваясь изнутри от его температуры, от этих странных объятий, которые явно не были нормальными для мастера и его академистки.Он держал меня как свою собственность, не позволяя шевельнуться.
А я чувствовала, что вот-вот упаду в обморок.Мастеру не стоило находиться рядом со мной так близко. Может, я и смогла бы сделать безразличный вид, стой он хотя бы в десятке шагов в стороне. Но теперь я словно окончательно потеряла связь с реальностью, чувствуя лишь, как отчаянно пульсирует кровь в ушах, груди…...между бедер, которые хотелось сжать хоть немного сильнее…– Яд остался афродизиаком, – хрипло выдохнул Багровый змей, и его громадный хвост чуть нервно дернулся. Словно… его хозяин был в бешенстве. – Какого хекша это произошло?Это был даже не вопрос, а рычащее возмущение, смешанное с чем-то ещё, чего я не могла понять.Вот и ответ на мой вопрос. Астариен не знал, что укус будет иметь подобный эффект.В следующий миг он отпустил меня так резко, словно должен был сделать это уже давно. Он буквально оторвал руки от меня, с какой-то смесью изумления и ужаса взглянув на собс
Астариен поднял девушку на руки, осторожно перенес на диван, обитый химически стойкой кожей песчаных скорпионов, уложил ее там, разместив голову на мягком подлокотнике, и тут же влил ей в рот антидот к яду мираев.Фиана ещё что-то бормотала в полуобмороке, но совсем скоро затихла, погрузившись в глубокий сон. Алые щеки, горящие от возбуждения, стали потихоньку приобретать нормальный цвет.Астариен взял академистку за руку, коснулся пальцами запястья и с удовлетворением отметил, что пульс приходит в норму. Ритм всё ещё был довольно быстрым, но уже не так, как прежде.С очередным судорожным вздохом крылья его носа нервно дернулись, и Багровый змей стиснул зубы.К сожалению, запах возбуждения ещё долго будет окружать девушку, словно невидимый флер. Так просто он не выветрится… Сейчас казалось, что аромат пропитал каждый уголок ее тела, сладкий, манящий, остро-пряный...Астариен на миг отвернулся, а затем с трудом примостился на узко
Астариен прижимал ее к стене, кусая и лаская, изучая каждый изгиб ее тела. А она тяжело и отрывисто дышала, глядя на него блестящими голубыми глазами с фиалковым отливом… а затем вспышка, рваные движения, горячее дыхание, срывающееся с ее губ, когда он наполнял ее собой, заставляя выкрикивать свое имя вперемешку со стонами...От этих фантазий Астариену стало так горячо, что он на некоторое время потерял возможность перевоплощаться в человека. Кольца хвоста нервно ударили о каменный пол. Напряжение сдавило виски и выстрелило в пах.Нужно было закончить это как можно быстрее.Поэтому через мгновение Астариен склонился над диваном, бережно беря на руки спящую девушку, хотя это и стоило ему больших трудов и просто чудовищной выдержки. Он осторожно укрыл Фиану тонким одеялом, которое чудом нашлось в лаборатории, толкнул дверь и понес девушку через всю академию в общежитие.На улице стояла глубокая ночь, поэтому даже самые за
Глава 4Следующим утром я проснулась от восхитительного и самого прекрасного запаха, который когда-либо ощущала в своей жизни.– Что это? – выдохнула, выпрямляясь на кровати и думая только о том, что за разноцветные штуковины лежали на подносе на краю постели.Джерхан сидел неподалеку за столом и деловито пил откуда-то взявшийся чай.Я же рассматривала нежно-белые, розовые и мятно-зеленые пушистые облачка, распределившиеся по подносу аккуратными завитушками. Были они и виде котиков, и в виде мышек с глазками и усиками и даже в виде единорогов, раскрашенных в радугу пастельных оттенков.Не дожидаясь ответа своего соседа, я схватила одну мышку и осторожно откусила. К тому моменту весь рот уже наполнился слюной и сил терпеть больше не было.Джерхан только улыбнулся в ответ, придвигая к краю стола вторую чашку чая.– Это лучший Шейсарский зефир из царского кольца города, – ответил он неторопливо. – С трудом д