Глава 3. Максимон

Воздух вмиг показался тяжелым и неправильным. Пальцы похолодели. Чочу перестал жевать. Я медленно поднялась и бросила взгляд на дверь. Неужто за мной уже идут? Ухватили след от самых пирамид?

Сердце заколотилось в горле. Так, глубокий вдох и успокоиться. Алехандро сказал, дома я в безопасности.

Я шагнула к выходу из кухни.

— Роза, не открывай, — прошипел Чочу.

— Нет, открою, — хмыкнула я. — Возьму тебя и выкину за порог. Пусть твари поиграют в ручной мяч.

Чочу с дробным стуком выкатился вслед за мной.

— Я не похож на мяч, Роза. А твое чувство юмора слишком специфичное.

— Жить с говорящим черепом, который ест все подряд, — вот это специфично. А все остальное — так, мелочи жизни.

По изрезанной узорами лобной кости пробежали ярко-красные молнии. Чочу однозначно злился, но возразить не мог, прекрасно зная, что я права.

В дверь что-то поскреблось. Мне стало не по себе. Легко сказать: «Не бойся». Куда сложнее это выполнить.

Я подхватила Чочу на руки. Что-то многовато черепов этим вечером. Но к этому я хоть привыкла, а вот с эс-калавера было приключение.

Воздух словно замер. Светильники тревожно моргнули и погасли. Половицы неприятно заскрипели. Я невольно отошла назад, поближе к стене.

— Роза, ну перестань уже, — сказал кто-то тягучим баритоном.

Светильники снова загорелись, более ярко, чем раньше. Я зажмурилась, невольно выставляя вперед руки с Чочу.

— Ну никакого уважения, — мягко рассмеялся незваный гость. — Чочу, я давно говорю: возвращайся под землю, там из тебя хотя бы не будут пытаться сделать ручной мяч.

Чочу только негодующе клацнул челюстью.

— Максимон, вы его дразните, — немного придя в себя, укорила я.

О да, Максимон. Отец Земной, хозяин того, что творится под ногами, неверный и ненадежный, наделенный всеми темными качествами, которые только могут проснуться у пришедших в Оутль. Эс-калавера называют его Санто-Мундо, что с их древнего наречия переводится как «святая земля», а белоглазые темнокожие шаманы из района Нкрума-Эйо — Маам-Симон.

Он дружен со всеми. Только с Муэрте-Катриной никак не может найти общего языка. Давным-давно между ними началась тяжба, из-за чего — пока никто сказать не может. Муэрте-Катрина мне симпатизирует и помогает, а Максимон не может этого так просто оставить.

— Имею право, — улыбнулся он. — Дразнить и его, и тебя, и все население нашего прекрасного и сказочного Чилама.

Название города у него соскочило с языка, будто тяжелый отшлифованный агатовый шарик. Впрочем, и сам Максимон словно из агата. Черные волнистые волосы, внимательные темные глаза, аккуратная борода. Лицо красивое, черты правильные. Давно не юноша, а мужчина, познавший горечь разочарований и радость побед. Его кожа смотрится белее, чем есть на самом деле, потому что Максимон носит черное пальто, шляпу и перчатки. Между указательным и средним пальцами зажата сигара, от которой поднимается сизый ароматный дым.

Но я не подойду настолько близко, чтобы вдохнуть его. Однажды уже сделала такую глупость, потом еле вырвалась. Максимон не только «святая земля», но и грешное тело.

— Чем обязаны столь высокому гостю? — наконец-то сумела я подобрать нужные слова.

Чочу демонстративно повернулся к Максимону расписным затылком и фыркнул. Паршивец мелкий. Даже мне не хватает такой наглости.

— Относится без уважения, — заметил Максимон почти ласково, но Чочу тут же занервничал, понимая, что так и ручным мячом может оказаться. — У меня к тебе дело, Роза.

От взгляда темных глаз по телу пробежала горячая волна, дыхание сбилось. Завлекает, гад. Пытается воздействовать.

Максимон и дело? Это что-то новенькое. Понятия не имею, чего он хочет, но вряд ли это что-то невинное, особенно с его могуществом и образом жизни.

— Какое?

— Для начала налей твоего прекрасного кофе с перцем, и мы поговорим, — невинно предложил-приказал Максимон. — Нет ничего хуже, чем вести беседу с красивой девушкой без напитков и вкусной еды.

— Бананы не дам, — мрачно подал голос Чочу.

Я закатила глаза, сунула его под мышку и пошла разливать кофе. Ужасно. У меня на кухне сидит Отец Земной, просит кофе и пытается говорить на отвлеченные темы. Сама ситуация до ужаса нелепая. Во всяком случае, для тех, кто живет обычной жизнью в Чиламе.

Кофе пах божественно. Аромат перца, пряный и острый, придавал бодрости и вызывал желание немедленно заняться чем-нибудь прекрасным и энергичным.

Поставив на стол чашки и тарелки с домашним печеньем, я села напротив Максимона.

Красив. Нечеловеческой красотой, той, которую можно разглядеть только там, где падает тень. Где все неверно и неправильно, где нет уверенности ни в единой секунде, потому что…

— Так какое дело, Максимон? — поинтересовалась я, сделав глоток кофе.

— Сегодня у тебя появился подопечный, — сказал он.

В темных глазах мелькнули мертвенно-бледные блики — огни подземного мира, которые можно увидеть, только спустившись вниз.

— Да, — чуть напряженно подтвердила я. — А что?

— Отдай его мне, Роза.

Повисла тишина. Кажется, у меня что-то со слухом. Ведь такого просто не может быть. Подопечный — не разменная валюта. Им нельзя делиться, продавать, давать взаймы и… отдавать тоже.

— Что? — осторожно переспросила я, решив, что рядом с Максимоном не стоит показывать лишних эмоций.

— Отдай мне его, Роза, — спокойно повторил он. — Опасаешься осуждения общества? Зря. И обделенной не останешься, не переживай. Мы договоримся.

— Глупо бояться осуждения общества, когда само общество боится Отца Земного, — заметила я.

Чочу хмуро смотрел на Максимона. И пусть внешне по черепу не определить эмоции, но его настроения я прекрасно чувствовала.

— Льстишь, девочка, — хмыкнул Максимон.

Ни опровергать, ни подтверждать не стала. Еще чего. Пусть думает что хочет.

— Зачем вам это?

— О-о-о… Тебе не говорили, что любопытство до добра не доводит?

— Говорили, — буркнула я. — Но лучше спросить, чем потом страдать и жалеть, что не сделала этого.

— Такая юная, а такая умная, — умилился Максимон. — Радость моя, может, все-таки не будешь дурью маяться и пойдешь в женщины моего сердца?

То бишь в любовницы. Максимон охоч до женщин, поэтому не пропустит мимо себя ни одну мало-мальски привлекательную особу. Единственное… никто не знает, чем закончилось все для тех, кто решил связать свою жизнь с Отцом Земным. На мой вопрос: «Что со мной будет?» он только загадочно улыбнулся и ответил: «Узнаешь».

Это мне не понравилось. К тому же не стоит слишком близко оказываться возле богов. Никогда не знаешь, чем это обернется в дальнейшем.

— Благодарю за столь щедрое предложение, но я не готова к серьезным отношениям, — произнесла я с каменным лицом. — Так что насчет моего подопечного?

— У богов свои причуды, Роза, — очаровательно улыбнулся Максимон.

Прямо отвечать не собирается. Он обозначил, чего хочет. Со своими вопросами можно даже не лезть.

Только вот в глазах улыбки не было. Непроглядная тьма, в которой тонут все наши тайны. И холод… Бесконечный холод, от которого нельзя сбежать.

— Я подумаю, — как можно деликатнее сказала я.

Максимон наверняка сообразил, что в этом извечном женском ответе кроется почти созревшее «нет». Почему «почти»? Хороший вопрос. И нет, не потому, что я готова отдать жизнь прибывшего сюда человека. Просто не уверена, что после однозначного отказа мне не придется шить белоснежный саван, украшенный кусочками нефрита. Себе.

— Хорошо. Срока тебе до Карнавала Мертвых.

Через мгновение на стуле Максимона осталась только горстка вороньих перьев, переливающихся сапфирово-синим цветом.

— Никакого уважения к хозяйке дома, — мрачно заметил Чочу. — Приходит, когда хочет. Да еще и с пустыми руками. Ест твою пищу, смотрит на твою женщину, говорит неприятное.

— В каком месте я твоя женщина? — поинтересовалась чисто для проформы, глядя на пустую кофейную чашку.

Повторить, что ли? Или и вовсе побаловать себя настойкой в честь благополучного завершения вечера?

— Во всех, — ни капли не смутился Чочу и перебрался по столу так, чтобы посмотреть мне в глаза. — Роза, признайся честно, он тебе нравится?

— Мне нравится мой счет в банке господина Тлоли, — совершенно искренне ответила я. — И мои девочки из ателье. А боги не могут нравиться или не нравиться. Они есть. И это надо понимать.

— Зануда, — проворчал Чочу и смолк.

Я сделала вид, что не замечаю его задумчивого взгляда. Просто убрала все со стола. Потом направилась в комнату, тяжко вздохнула. Обратиться к высшим сущностям так и не удалось, придется теперь полагаться на собственные силы.

Я собрала камни видения, свернула скатерть и бросила взгляд в окно.

Темно, никого нет. Что ж… пора спать.

***

Дождь лил такой, что впору грозить небу кулаком и, ругаясь, перепрыгивать через лужи. Прохожие с визгом носились по улицам: то тут, то там вспыхивали молнии, норовящие ударить в самые неподходящие места.

Вреда от этого никакого — всего лишь веселятся ичтланы, слуги бога дождя Ичтли. Они никогда не причинят вреда горожанам, но напугать… это святое. Так эти пройдохи развлекаются за все часы засухи.

Я распахнула дверь в ателье и с трудом втянула все коробки.

— Девочки! Паоло привез мишуру и блестки, разбираем!

— Ах, он негодяй, не мог помочь сеньорите всю эту тяжесть занести сюда! — возмутилась Мария, одна из сестер-близняшек Энчиладас, подлетая ко мне и забирая самую тяжелую коробку. — Такой дождь, будто ичтланы опрокинули все небесные кувшины, а ему лень высунуть нос из повозки!

— Не ругайся, у него еще столько заказов, — еле сдержала смех я, но черноглазая смуглая Мария только отмахнулась.

— Знаю-знаю. И к вдовушке со второй улицы заедет, и на склад, и на базар.

— К вдовушке после базара, — хихикнула Марта, сестра Марии.

— Девушки! — хлопнула я в ладоши. — Не обсуждаем личную жизнь нашего дорогого во всех смыслах поставщика, занимаемся делом. До Карнавала Мертвых осталось всего ничего, а у нас целое семейство Родагес сидит без платьев. А там, если вы помните, пять дочерей, мать и кокетка-бабушка.

— И засушенная тетка, которая постоянно выглядывает из окна, — добавила со своего места за столом в углу мама Замба. — Мерзкая бабенка, скажу я вам. Неудивительно, что до сих пор сидит на своем втором этаже и плетет проклятия.

— Родагес без койопы все, — хмыкнула я, — они ничего не могут плести.

Мама Замба резко приспустила очки на кончик крупного коричневого носа, громко звякнули широкие браслеты на ее запястьях. Внимательно посмотрела на меня.

— Роза, поверь, необязательно иметь молнию в крови, чтобы кому-то от души сделать гадость.

Мама Замба никогда не скажет глупость. Волосы ее седы, шоколадная кожа испещрена морщинами, но ум до сих пор остер, а взгляд проницателен. На ее руках металлические браслеты, на шее — ворох ожерелий, а возле локтя под кожу вшито заговоренное перо.

Мама Замба живет в районе Нкрума-Эйо, среди чернокожих колдунов, фигуристых красавиц и мужчин, которые ничего не боятся. У нее трое взрослых сыновей и юная дочь. А еще сосед, который колдует по ночам.

Она — старейшая моя работница и лучшая портниха во всем Чиламе. Наше знакомство было весьма странным...

…Когда я, проклиная пыль и мусор, убирала в помещении ателье, раздался стук в дверь.

Стоило открыть, я увидела полную темнокожую женщину в вишневом платье и цветастом головном уборе в виде чалмы. В ее руках была сигара, а золотая оправа очков блестела на солнце так же ярко, как и массивные перстни на пальцах.

— Роза? — спросила она хриплым контральто.

— Да, — кивнула я, с интересом разглядывая гостью.

— Я — мама Замба. И я хочу у тебя работать, — сказала она так, будто интересовалась, который час. — Тебе не найти лучшей портнихи в Чиламе.

Я несколько оторопела от такого заявления, однако не спешила давать резкий ответ. В маме Замбе было нечто интригующее. Вряд ли человек, который ничего не умеет, так смело будет называть себя лучшим. Ведь это очень легко проверить.

Она словно прочитала мои мысли, сверкнула белоснежной улыбкой.

— Проверь меня, Роза.

— Хорошо. Тогда возьмите ту швабру, а я за тазиком.

Было до ужаса любопытно: фыркнет, развернется и уйдет? Ведь предлагаю не шитье, а уборку. Но мама Замба даже бровью не повела, закатала рукава и принялась помогать. Мастерство ее я увидела уже позже, когда мы привели в порядок помещение. И… скажу честно, до сих пор не понимаю, почему такая женщина пришла именно ко мне.

— В моем доме живут трое колдунов-вугу, — пожимала она плечами. — Думаете, это легко? Мне нужен хоть какой-то отдых и перемена картины перед глазами!

Мама Замба всегда приходит на работу после меня. Ранняя пташка, которая не любит валяться в постели.

Она сразу занимает свой стол, раскладывает ткань и… закуривает неизменную сигару. Какое-то бытовое заклинание не дает пеплу упасть на изделие, и мама Замба может так сидеть долго. Она думает, прикидывает и просчитывает, как взяться за работу.

Содержимое коробок тем временем было разложено. Доставая золотые монеты, продолговатые веретенца, усыпанные изумрудной крошкой, блестящие плоские камешки, Мария едва сдерживала восторг.

— И где только Паоло берет такую красоту? — покачала головой смуглая Шима, моя самая юная работница. — Каждый раз смотришь — и глаз не оторвать.

— Паоло носится по всему Оутлю, — хмыкнула я. — Неудивительно, что он знает всех производителей.

— Еще бы сразу доставлял заказанное, а не тогда, когда всех своих дам обойдет, — пробурчала Марта.

На этом утреннее ворчание закончилось, и все занялись своими делами.

Семейство Родагес надо одеть по первому классу. Карнавал Мертвых — это не только праздник, это еще и соревнование женщин: кто наденет более красивый и оригинальный наряд. Старшенькая дочка Родагес, например, заказала платье с живыми лепестками роз. Мать — с радужными перьями птицы чочмо. Младшие… так, надо разобраться. Там вроде бы не так печально, девочки предпочитают более скромные наряды. А вот бабуля захотела увешать себя с ног до головы монетами и… И тут надо серьезно продумать крой и фасон. Все же сеньорита много повидала на своем веку и весьма одряхлела. Как бы сделать ее наряд, чтобы беднягу не пришлось перевозить на тележке?

Когда Чочу услышал про этот заказ, то предложил следующее:

— Посади ее в сундук с сокровищами — будет пиратской добычей. Только при этом еду и напитки пусть потомки доставляют ей сами!

Обозвав череп жестоким, я на самом деле задумалась о таком варианте, но потом отмела его. Клиентов надо любить и уважать, а не в сундук засовывать. Иначе они перестанут платить деньги и подвозить тебя домой.

День прошел суматошно, весело и по горло в заботах. Но я люблю эти заботы. После того как видишь радость в глазах заказчицы, кажется, исчезают все воспоминания о нервах, бессонных ночах и исколотых пальцах.

Близняшки улетели первыми. Шима задержалась: нашивание камешков требовало внимания и терпения. Поэтому она предпочитала медленнее, но качественнее. В отличие от сестер Энчиладас, она никогда не спешила. Поэтому вся кропотливая работа доставалась именно Шиме. Я была уверена, что она выполнит все на высшем уровне.

Но когда за ней закрылась дверь, мама Замба снова закурила сигару. Я чувствовала, что она ждала этого момента весь день. Нет, не чтобы закурить, а когда мы останемся наедине.

Чувствуя ее внимательный взгляд, я воткнула иглу в подушечку и повернула голову.

Дымок вился от кончика сигары, зажатой между крепких пальцев. Чуть прищурившись, мама Замба внимательно смотрела на меня.

— А скажи, дорогая, — хрипло произнесла она, — что с тобой происходит со вчерашнего дня?

Я сделала вид, что не поняла, о чем речь. Только посмотрела как можно более… невинно и непонимающе.

— О чем это вы?

— Об обнаженном бароне Замди, который отведал земляного напитка и решил проведать темноглазую Чоча-Тайю в день ее восемнадцатилетия, — фыркнула она. — Роза, не делай вид, что не понимаешь, о чем речь!

— Насколько у вас обширны и прекрасны боги и богини, — пробормотала я, понимая, что надо будет забежать как-нибудь в книжную лавку и приобрести руководство по высшим существам вугу. А то так можно попасть в неловкую ситуацию.

— Ну, так я не слышу, — напомнила мама Замба, внимательно глядя на меня.

Я неосознанно потянулась в подушечке с иголками и начала крутить ее в руках. Не слишком разумное занятие, но хоть немного переключает внимание пытливой собеседницы. У мамы Замбы отличное периферийное зрение. Хочешь или нет, а сфокусируешься на движении.

— Ладно, вы правы. У меня скоро появится подопечный. Есть чего нервничать.

— Из Пирамиды Мертвых?

Мой молчаливый кивок. Ее задумчивый взгляд. А потом — такой звучный хлопок ладонью по столу, что я невольно подпрыгнула.

— Все ясно, — сообщила она тоном, не терпящим возражений. — Бедная девочка. Тут Карнавал, тьма работы и такое… А есть ли хоть что-то определенное… — она взмахнула рукой, звякнули браслеты. — Кто это? Как и что?

— Понятия не имею, — пожала я плечами. — Алехандро из эс-калавера сказал, что все благополучно. Остается только ждать.

Про визит Максимона говорить не стала. Мало ли. Он мужчина злопамятный, всевидящий и… А кто его знает, какой еще. Возможно, позже надо будет сказать, но пока лучше изображать из себя цветочек-одуванчик и делать вид, что знать ничего не знаю.

Не то чтобы я не доверяю маме Замбе, но интуиция подсказывала, что не стоит всем подряд разбалтывать о происходящем.

— Я понимаю, что сейчас рано что-то говорить, — задумчиво сказала мама Замба, — но, Роза… Если тебе понадобится помощь, ты всегда можешь обратиться к нашей семье.

Внутри стало тепло. Никогда не думала, что обо мне будут так беспокоиться. Судя по лицу мамы Замбы, предлагала она от чистого сердца.

Я накрыла ее руку своей, чуть сжала.

— Спасибо, учту.

— В тебя забыли положить эмоции, — проворчала она. — Признайся, Замди выкопал тебя среди песков нашей пустыни и притащил на плече сюда, чтобы мы, достойные граждане Чилама, смотрели и учились сдержанности?

Я рассмеялась.

— Неправда, я просто медленно реагирую на все это. А эмоции придут завтра, когда буду гонять сестер и Шиму.

Мама Замба тоже усмехнулась. Она прекрасно знала: гоняю не потому, что хочу поругать, а просто… от нервов.

Вскоре мы распрощались. Я осталась, решив сделать еще несколько образцов для нарядов для матушки Родагес. Завтра посмотрим, какой лучше; сейчас уже усталость закрывает все на свете, а мозг намекает, что пора закрывать ателье на ключик и идти домой.

Дома было хорошо. В этот раз Чочу даже выкатился мне навстречу, а на кухне не обнаружилось пожеванных продуктов.

— Ты на диете, что ли? — подозрительно поинтересовалась я, уже когда вышла из ванной, вытирая волосы.

Горячая вода сделала свое дело. Открылось второе дыхание. Организм возжелал кофе, ужина и даже прогулки. Правда, на прогулку я не пойду. Пусть только вчера сказали, что не стоит высовываться и открывать двери, но… Инстинкт самосохранения намекал, что береженную боги сберегут, а вот ту, которая шатается по ночам с бутылкой в руках — не факт.

— Нет, как я могу быть на диете, когда я и так божественно прекрасен? — подал голос Чочу, по его вырезанным в кости узорам пробежали алые искры.

Ага, негодуем и немного злимся.

— Всегда хотела знать, куда тебе это все идет? — невозмутимо отозвалась я, доставая из шкафчика печенье.

Так, печенье… нет, это слишком. Неплохо бы хоть овощей запечь. И не тянуться к мясу. Нет-нет, конечно, не… А, ладно, этот кусок сам упал в руки мне из морозильника. Ну-с, где моя большая сковорода и этот острый перец?

— Куда надо, — буркнул Чочу, перебираясь ко мне поближе. — Если хочешь, можем сходить в местечко, откуда я пришел, и там…

— Не хочу, — отрезала я. — Там определенно темно, сыро и голодно. Иначе бы ты не грел тут свою старую косточку.

— Пошлячка, — клацнул он челюстями.

Мясо зашипело на сковородке, ничего говорить не потребовалось. Чочу периодически зовет меня «в гости», однако делает это настолько неубедительно, что становится ясно: ходить туда не стоит.

— Роза, — позвал он.

— Роза я, Роза, — буркнула в ответ, внимательно следя за мясом. Еще чуть-чуть и захлебнусь слюной. Боги, какой аромат.

Так, теперь добавляем перец. А потом берем овощную смесь, где кукуруза, снова перец, спаржа и нарезанный картофель. И все это…

— Роза! — рявкнул Чочу.

— Что? — я обернулась, держа в руках стручок красного перец. — Ты можешь меня не отвлекать? Видишь же, я занята и… А-а-а-а-а!

Крик сорвался с губ, внутри все заледенело. В окно заглядывал тот, чей облик нельзя передать словами.