Виновником катастрофы, унесшей жизни многих пассажиров, объявили железнодорожника, который ошибочно перевел стрелку. Ева среди других сообщений и статей о том крушении отыскала его имя – Шумов Вениамин. Но о судьбе виновного не было ни слова. Ева решила, что стрелочника осудили, только эта информация не попала в газеты. Что, впрочем, ей показалось странным: неужели газетчики пропустили бы такую новость? Она просмотрела газеты на год вперед, надеясь разыскать сведения о Шумове Вениамине, но безрезультатно. Зато обнаружила любопытную статью, посвященную местной аномалии, тоже связанной со старой станцией. Оказывается, эта зона уже давно считалась подобной Бермудскому треугольнику, потому что здесь бесследно пропадали целые составы. В статье приводились в хронологическом порядке сведения обо всех известных случаях исчезновения поездов. Так, первый «испарился» еще в год открытия ветки – в 1898 году. Следующий состав исчез на отрезке между этой станцией и следующе
Год спустя-- Знаешь, а мне нравится! – ответил Иван после того, как пробежался взглядом по тексту. Все то время, что он читал с монитора, Ева следила за ним с волнением, пытаясь угадать по его лицу, насколько удачной или неудачной покажется ему идея.-- Очень здорово! – с нескрываемым восхищением воскликнул мужчина.-- Надеюсь, все у нас получится.-- Получится, еще и как. Ева устало кивнула и, прикрыв ладошкой рот, зевнула. Иван покосился на нее с явным беспокойством:-- Лучше бы ты сегодня отдыхала. Чувствуешь себя уставшей, а села работать.-- Работа меня наоборот, бодрит.-- И все же… Я запишу тебя к врачу, может, тебе витамины нужны. Ты очень устала с нашим проектом.-- Ладно, - отмахнулась Ева. – Сама запишусь. Обещаю. Лучше расскажи, как дело дв
Она влетела в больницу, толкнув кого-то при входе и машинально извинившись. Но ее растрепанный вид и искаженное горем лицо служили ей бессловесным оправданием. Оказавшись под закрытыми дверями реанимации, она, не раздумывая, подняла руку, чтобы нажать кнопку звонка, но в этот момент заметила мужчину, которого видела вчера. Мужчина смотрел на нее любопытным и одновременно сочувственным взглядом, правильно решив, что в реанимации находится любимый ею человек, но пока не догадываясь, что этот человек - близкий и для Евы, и для него самого. Девушка опустила руку и несмело приблизилась к мужчине.-- Простите… Вы – папа Ивана? На лице мужчины отразилось легкое замешательство, затем он молча кивнул.-- Я – Ева… Вы меня не знаете. Я – подруга Ивана. С юности… Я… 
Ева сидела в неудобном жестком кресле в узкой колбе коридора, освещенного лампами дневного света, и, не сводя взгляда с дверей в реанимацию, ждала. Никогда еще ожидание не казалось ей таким мучительным. Она кожей чувствовала, как утекают минуты, и бездействие, которое сопровождало их течение, резало острее ножа. Ева едва удерживала себя в этом дерматиновом кресле и с силой вцеплялась в подлокотники, чтобы не вскочить с места и не начать мерить беспокойными шагами мертвый в своей безлюдности коридор. За Тину она уже не беспокоилась: сестра чувствовала себя неплохо, да и находились с ней мама и Макар. Вся ее тревога, острая, едкая, как концентрированная кислота, была направлена на Ивана. Как он? Какие прогнозы? Пришел ли в себя? Все, что Еве было известно, так это то, что операция прошла успешно, но состояние Ивана остается тяжелым. Нужно ждать – так ей сказали. Первые сутки – критичные. И она отсчитывала минуты этих вялотекущих, как густой сироп, критичных суток, са
-- Иван? – недоверчиво и вместе с тем обрадовано спросила Ева. Он без слов обнял ее, Ева прильнула к его груди и счастливо выдохнула. Черно-белая, будто негатив, тень за ее спиной глянула враждебно на мужчину и еле слышно зашипела. В этот момент Ивана озарило, что решение есть – одно единственное и самое верное. И как только он это осознал, почувствовал такую легкость, будто внезапно превратился в птицу и взмыл к небу. Ну и что, что не будет моря. И предложение он сделает не в романтичной обстановке. Но они с Евой будут вместе. И не важно, где. Главное, вместе.-- Мы нашли Тину, - тихо сказал Иван. Ева отпрянула, и в ее взгляде, устремленном на него, мужчина прочитал тревогу.-- Не волнуйся, с ней все в порядке! – поспешил он успокоить девушку. – Она только очень ослабела, поэтому мы несли ее на руках. Мы – это Макар и я. И еще…-- Где она? – не дала ему договорить Ева.-- Здесь. Снаружи. Мне нужно те
Снова была дорога в густом тумане. Нырнув в него из сумрака, поезд будто переоделся из серой шинели в мягкое манто. Глядя перед собой на молочный «экран» окна, Иван прислушивался к своим ощущениям. Страшно не было, было тревожно и как-то тоскливо, словно в душу закралась осенняя хандра.-- Тут так бывает, - вдруг сказала Евгения, словно услышала его мысли. Иван покосился на девушку, но промолчал. Зачем что-то спрашивать, когда он уже убедился в том, что есть вещи, на которые не всегда можно получить объяснения? Кто знает, какие еще способности откроются у Евгении, не нашедшей себя в мире людей и отлично чувствовавшей себя в этой загадочной «теневой» параллели? Макар тоже молчал, сосредоточенно нахмурив лоб. О чем он думал? Волновался ли о том, как им выбраться из переделки или его так поглотило приключение, что он и не тревожился об опасности?-- Тине, наверное, тут очень
С этими словами мужчина протянул девушке руку для пожатия. Ева же не торопилась дотрагиваться до его ладони, опасаясь того, что ее пальцы погрузятся в пустоту.-- Ева, я не призрак, - вздохнул Владимир. – Если не веришь, можешь попытаться пройти через меня. Собственная шутка показалась ему смешной. Его смех в этом пепельном воздухе оказался таким же сухим и скрипучим, как и голос.-- Я живее всех живых, Ева, - добавил мужчина, отсмеявшись. – Здравствуй, старая подруга!-- Но ведь… Иван рассказывал, что ты погиб! Сгорел! Он же тебя похоронил!-- Похоронил, - кивнул Владимир, посмеиваясь. – Я даже дважды бывал на своей могилке. Ванька – настоящий друг! Не поскупился на шикарный памятник. Я о таком даже не мечтал. Да и похороны честь по чести устроил. Молодец, что скажешь!-- Но что случилось? Иван ошибся? Так страшно ошибся? А ты, как Тина, пропал