Одного взгляда на появившегося Глеба мне было достаточно, чтобы забыть обо всем: и о жуткой червячно-щупальцевой твари там, внизу, и о том, что миловидная девушка (ведущая себя, между прочим, так, будто у нее есть какие-то права на моего вампира, по крайней мере, право требовать объяснения, я так понимаю, моему появлению) превратилась в мгновение ока в черную кошку невероятных размеров. Шок от внешнего вида моего любовника вышиб пока все остальное.
Глеб явно едва стоял на ногах, что нисколько и не удивительно, потому как он выглядел едва ли не искупавшимся в крови, судя по брызгам на лице и потекам, сплошь покрывающим остальное тело. И кровь еще продолжала сочиться из-под ужасного вида субстанции, напоминавшей больше всего засохшую грязь, наложенной на него от подбородка вдоль груди и по животу и исчезавшей под единственным предметом одежды, если так можно назвать нечто текстильное, обернутое вокруг бедер,
Ну вот и настал момент полной ясности и испарения нарочно мною вскормленных иллюзий.И за это я и зол на Алису и в то же самое время благодарен ей. Моя дерзкая кошка никогда не ходит кругами – атакует всегда в лоб, нанося сокрушительные, едва ли не смертельные удары. Хищная звериная эффективность во всей красе. Это мне и нужно было – получить хорошую затрещину по затуманенным мозгам, причем, судя по всему, треснуть следовало лет эдак еще пятьдесят назад.Я вытянулся на краю кровати, покосился на остальное пустое пространство, которое уже было для меня отмечено присутствие и ароматом Марии. Марии. Не Лоралин, которой никогда тут не бывало. Ощущение пустоты, казалось, возросло в разы против прежнего моего уже привычного одиночества. Я ее практически выгнал. Гребаный трус! И когда я только успел таким стать?
Я истошно завизжала от испуга и резкого жжения везде и всюду. Яркий свет резанул по глазам, лишая зрения и позволяя лишь на долю мгновения узнать окружающую обстановку – моя спальня в недавно спонтанно проданной по дурости квартире, а дальше все подернулось молочно-белой жгучей пеленой и кожа вспыхнула, будто я прыгнула в костер. Дыхание прервалось, я слепо метнулась вправо, врезалась мизинцем босой ноги в прикроватную тумбочку, как, наверное, миллион раз до этого в прошлой жизни, и, как ни странно, привычная пронзительная боль дала миг на отрезвление от накрывшей паники, а с этим и решение, как поступить. Рухнув, как подкошенная, я закатилась под кровать да там и затаилась, сдерживая шипение и скулеж. Заодно и прислушиваясь и осознавая, что за катастрофа меня ждет, если в квартире кто-то есть, скажем, рабочие какие-нибудь, или риэлтор, или вообще уже новые жильцы. Вот им сюрприз будет из голого, покрытого волдырями с ног до головы чучела. Ну да
– Комната твоя? – уточнила Алиса у Марии. – Шмотки забираем?С полминуты девушка простояла, будто собираясь возразить, но тут за пределами квартиры послышался шум, разговоры, шаги, и вся степень уязвимости ее положения дошла до нее.– Да, было бы неплохо, – кивнула моя обращенная, с заметным облегчением отходя подальше от меня в своем покрывале и распахивая створки шифоньера. – А то у меня как-то не было необходимости покупать что-то практичное. Там, в прихожей, есть в тумбе большие сумки клетчатые. Были. Вроде ничего еще отсюда не вывозили.Выхватив из недр шкафа тонкий халат, она позволила упасть пледу, торопливо накидывая одежду и явно нарочно отворачиваясь от меня. И мне бы стоило, учитывая новое положение вещей, но я не смог себя заставить. Даже со всеми этими красными пятнам
Я спросила о той твари с щупальцами просто потому, что в какой-то момент мне стало нечем дышать от тишины, в которой оглушающе звенело: «Все закончилось! Он больше никогда не прикоснется к тебе!» Понимание этого было тем болезненнее и отчетливее сейчас, когда его руки все еще удерживали меня крепко и бережно, как никто прежде. Нужно было отвлечь себя хоть чем-то, чем угодно, чтобы не разрыдаться.– Существо? – каким-то особенным тоном спросила оборотень. – С чего взяла?– Видела.Движение вверх прекратилось с мгновенным ощущением невесомости, двери лифта тихонько скрипнули. Скрежетание замка и хлопок двери оповестили меня о том, что мы прибыли. И сразу же Глеб поставил меня на ноги, быстро стянув плащ.– Видела что? – устав
«Бог, Высшие силы – не знаю кто – послали мне Глеба», – зудело в моей башке, и как бы я мысленно ни язвил, называя себя тем еще подарком для Марии, эти ее слова делали нечто странное со мной. От них вроде как часть тех самых гробовых камней, которые я щедро навалил за эти годы в глубине души, исчезала, ну или они становились легче.– Хочешь поселиться там? – кивнул я в сторону своей спальни. – Мне свое барахло перетащить ерунда делов.На самом деле я бы очень хотел, чтобы она согласилась забрать мою огромную спальню. Какой бы она ни была здоровенной, вся теперь была отмечена печатью присутствия Марии. Постель, что видела ее первую и единственную. Смена белья и исчезновение запаха не заставит меня перестать видеть ее постоянно между моих простыней.– Нет, что ты!
Бабуля всегда говорила, что нет ничего хуже, чем сесть в одиночестве и начать перебирать по кругу все свои обиды на жизнь и окружающих. «Есть желание иметь дело с сыростью – иди и вымой полы».Нет, конечно, я не кинулась в поисках тряпки, едва Глеб оставил меня одну с такой необъяснимо острой болью в сердце, что и правда чуть слезы не брызнули. После недавнего визита Никитки здесь нигде и пылинки было не найти. Сила сверхъестественной уборки – куда там обычным способам. Зато я принялась быстренько раскладывать свои вещи по полкам шкафа, и это действо оказалось замечательным средством для обретения все большей уверенности, что почти целиком покинула меня в момент отстранения Глеба. Вроде как пол под ногами перестал казаться зыбким болотом, горизонт не заслоняли черные тучи, и дальше в том же духе. Мне вообщ
Алиса подмигнула мне заговорщицки, будто призывая произвести впечатление на Марию. Зараза такая! Ведь только разговор был о том, что нам в определенном смысле пока лучше держать дистанцию и даже, возможно, навсегда. А она подзуживает мою и без того не знающую покоя дурную сторону, которая требует привлекать к себе все внимание обращенной. Точно так же, как она притягивает постоянно мое, несмотря на четкую позицию разума. Сближаться с ней – плохо. Для обоих. Чревато болью и душевными ранами. Сомневаюсь, что я в принципе хочу с кем-то быть ближе. Хорошего не выходит.Но смотреть, как ее клыки пронзали кожу Макса, как губы прижимались к его коже, горло двигалось, поглощая жизненную силу не от меня… Знаю, что в процессе между ними нет никакого интимного подтекста, но мне чуть не суставы выворачивало и по сердцу как ножом полосовало. Инстинкт ревел: «Убей ворюгу и отдай себя!» Гаденыш!
Пока меня выворачивало раз за разом, мне было не до чего вокруг вообще. Но чуть спазмы останавливались – и мигом наваливалось все и сразу: и охватившее меня в квартире Насти безумие, с возвратом всех тех ощущений, когда мои когти рвали на куски мерзкую, словно давно уже неживую плоть лярвы, и то, что случилось после. То, как я буквально накинулась на Глеба, умирая от жажды вцепиться в его горло, упиться его кровью допьяна. Как сама почти залезла ему в штаны, сгорая от необходимости получить его в себя. Опять сразу, во всю мощь, через тянущую и распирающую боль от слишком стремительного вторжения, память о котором будет отдаваться в глубине тела еще долго-долго. И как апофеоз – нас застала за этим непотребством Алиса. С ума сойти! Но как будто и всего этого недостаточно, так еще и Рубль отказался выйти из туалета и не просто наблюдал за моими страстными обнимашками с унитазом, но и удерживал волосы на затылке, чтобы я их не уделала, заботли