— Гектор, п-прошу! Я ничего не понимаю.
Мотаю головой в разные стороны. Волосы липнут к мокрым щекам. Железная хватка на шее лишь усиливается. Мне кажется, он едва сдерживается, чтобы не разорвать меня, как какого-то котенка немощного.
— Рифат, входи.
Что, Рифат?
Он здесь зачем?
Гектор делает шаг назад. Я жадно заглатываю воздух. Горло жжёт. Сердце бьётся навылет. В комнате появляется Рифат. Он выключает музыку, подходит к брату, протягивает ему телефон. Мой. Мой телефон — подарок Гектора.
— Зачем ты его взял? — дергаюсь, становится невыносимо душно.
Что-то не так.
Не по себе мне. Жутко. Плохо.
— А теперь скажи, как у тебя так получилось ловко? Прошмыгнуть в мой кабинет и отсканировать секретные отчеты? — голос главного напоминает рёв медведя.
— Я н-ничего не понимаю, — трясу головой, стучу зубами от захлестывающей паники.
— Я тебя из дерьма вытащи
[Гектор]В воздухе парят клубы тяжёлого табачного дыма, на языке пульсирует терпкий привкус виски. Затягиваясь сигаретой, мы с Рифатом сидим напротив трибун и смотрим, как на шестах вертятся самые лучшие шлюхи клуба. Заведение сегодня пустует. По личному приказу. Захотелось побыть в одиночестве. Оттянуться этим вечером. Выбрать любую красотку. Может, не одну. Три, четыре, пять. Всех в шеренгу поставить. В порядке очереди от души выдолбить. Всё моё. Все они мои крошки. Да вот что-то не поднимается ствол, не закипает сперма в яйцах от возбуждения. Хватает, чёрт. Я сыт по горло. Выдоен до капли. Моя малышка усердно над этим трудится. Что она только со мной делает… Кристина. Она, бля, на полном серьёзе превращает меня в заядлого однолюба. Как же так? Не пойму. Ни о ком, кроме Кристины, не думаю. Не тянет. Апатия нахлынула. Не могу объяснить то, что чувствую. Странные ощущения.Рифат подсел ко мне минуты три назад. Злость почти отпу
Я сижу на кровати, забившись в угол, дрожу как проклятая. Даже зубы стучат. Ощущение, словно меня лихорадит. Потому что я знаю, когда ублюдок вернётся, это будут мои последние часы жизни. Бросив парням, он вынесет мне смертный приговор. Они не будут милосердны. Они ведь бандиты. Головорезы жестокие. И у них будет приказ — расправиться с предательницей.Меня тошнит. К горлу подкатывает резкий приступ рвоты. Зажав рот ладонями, я едва держусь, чтобы сдержаться. И живот ноет. Тянет, бурчит. Отвратительное состояние. Конечно, столько всего пережить за час.Мне нужно в туалет!Внезапная слабость окольцовывает всё тело. Слезы неустанно льют по щекам. Вскочив на ноги, я бросаюсь к двери. Окружающее пространство шатается. Кажется, будто началось землетрясение. Я в панике, до такой степени разнервничалась, что едва стою на ногах. До едкой тошноты и шума в ушах.Я принимаюсь колотить кулаками дверь. Не знаю, куда себя деть на пару с отвратным самочувствием.
[Гектор]— Сука! Она не может... Нет! Слишком нежная для этого дерьма! — Слишком умелая актриса, брат. Саид умен, как никто, ты же знаешь. Скорей всего, и его смерть — это спектакль. Отсиживается, крыса, силы копит и восстанавливает. Ждёт удачного момента, чтобы напасть. А она… его главная пешка. Она стукачка. Она вместе с твоим врагом… Она подбирается к тебе ближе. Чтобы ты забылся. И при удобном моменте, когда ты втюришься в неё окончательно, она воткнёт тебе нож в сердце.Рифат жужжит и жужжит мне на уши с обеих сторон. Но он прав. Слишком много совпадений. Факты налицо.— Я ведь её проверял.— Хочешь рисковать? Это не в наших правилах, брат. От девчонки нужно избавиться. Ты влюбляешься в нее? Серьёзно? Нельзя. Забыл. Нельзя, чёрт! Любовь… слабость. А она — предатель.Не могу больше так. Не могу.Разрываюсь на части. Не могу принять решение. Хреново
Я вижу свет. Здесь всё такое белое и яркое, что глаза болят. Я постепенно прихожу в себя, интенсивно моргаю, осматриваясь по сторонам. Мне уже намного лучше. Живот не болит, да и тело тоже. Сначала я подумала, что умерла, но потом вдруг Гектора увидела.Он рядом сидит. Ни на шаг от меня не отходит. Смотрит на меня. Внимательно, не моргая, не может ни на секунду оторваться. Взволнованный весь такой, серьёзный, будто на ножах сидит мягким местом, ей-богу.— Пришёл? — вздыхаю, тянусь к нему рукой, он её в воздухе перехватывает и крепко сжимает. Я чувствую жар его могучего тела, мне становится ещё лучше. Почти идеальное самочувствие. Ведь он — моё лекарство. Моё исцеление.Ненавижу ли я Гектора?Нет. Ни капли. Он должен быть действовать именно так, вождь не должен рисковать. На кону власть. Вся его жизнь. Это прописано в уставе хозяина города. Рифат поступил слишком хитро. Будь я на месте Гектора, тоже бы ему поверила. Врал слишком убеди
Холод острыми иглами парализует все мышцы. На мне лишь белый халат, а под ним ничего. Голое, юное тело. Я невинна. Чиста. Не тронута ни одним мужчиной. И сейчас я отдам свою невинность опасному бандиту. Один шаг — один удар сердца под рёбрами. Голова кругом. Пальцы на руках и ногах немеют, покалывают, как будто в них втыкают иглы. Я сжимаю руку в кулак и робко делаю два стука в массивную дверь из редкой и дорогой породы дерева.— Входи, — вибрирует этот опасный гортанный голос. Не голос, а рык. Дикого, беспощадного зверя.Сделав глубокий вдох, я толкаю дверь от себя и вхожу в логово монстра. Хлопок. Дверь за мной захлопывается. Птичка в клетке. Я в западне. Добыча добровольно пришла на пир к чудовищу. К сожалению, не пировать, а предложить себя в качестве сладкого десерта. Глаза понемногу привыкают к атмосфере полумрака в большой и роскошной комнате с изысканной мебелью, мягким ворсом персидского ковра, что приятно щекочет голые пятки, и бол
— Сюда иди, шалава драная!Я не успеваю даже зайти домой, моё сердце падает в пятки, когда вижу красную небритую рожу Корнея — моего отчима. В одной руке пивная бутылка, в другой — дымящийся бычок. В рваной тельняшке и в застиранных штанах с вытянутыми коленями он прёт на меня, будто бульдозер без тормозов. Реакция молниеносная. Я бросаю всё, пулей мчусь в уборную, едва успеваю грохнуть дверью у самого его носа и задвинуть щеколду, как тут же слышу череду мощных хлопков. Тяжёлое поджарое тело врезается в дверь ванной комнаты. Я тяну ручку на себя, удерживая за дверью сущее зло, слетевшее с катушек, трясусь и отчаянно бормочу молитвы. Чёрт! Отчим сегодня не в духе. Он набрался в хлам, как обычно.— Ты чё, офонарела? Дверь открыла, я сказал!Он бьётся о дверь ванной. Наваливается на неё всей своей мясистой тушей, хаотичными очередями тараня проеденное термитами дерево внушительной массой. Бах! Бах! Бах!Отчим выдалбливает собой д
Вечереет. Холодеет. Ёжась от холода, я шмыгаю в один из переулков. Там, за мусорным баком, я нахожу две большие картонные коробки. Мастерю из них что-то похожее на кровать. Накрываюсь картоном с головой, закрываю глаза, собираюсь вздремнуть. Не проходит и часа, как вдруг я чувствую, как на меня обрушивается сильный пинок в бок.— Так, так! Кто тут у нас?Я подскакиваю на месте, собираюсь бежать, но меня ловят за плечи чьи-то грубые руки и отрывают от земли.— Пустите! Пустите! — кричу, брыкаюсь. Страх бьёт по спине кнутом. — Какого хера, пацан? Ты не из нашего района?Перед глазами серебрится лезвие острого ножа. Я застываю. Лишь грудная клетка ритмично колышется. Один из чмошников приставляет мне нож к горлу.— Я… я случайно здесь оказался. Заблудился, — меняю голос до хрипа, как во время простуды.— Деньги есть? — спрашивает второй, сплёвывая на грязный пол мокроту, а третий светит мне в
Вечереет. Я сижу на высоком парапете напротив клуба с яркой неоновой вывеской, жую губу и прикидываю дальнейшие планы на жизнь.«Элизиум». Так указано на вывеске яркими мерцающими буквами. Роскошное место. Рай на земле. Любимое заведение вождя города. Он там часто расслабляется после того, как обделает свои тёмные делишки. На свой страх и риск я хотела устроиться туда уборщицей, но администраторы сказали, что я опоздала. В вакансиях только шлюхи выставлены.Я ругаюсь сквозь сжатые зубы, спрыгиваю с парапета, собираюсь уйти, как вдруг шум слышу. Рокот мотора. Агрессивный. Будоражащий. Да не один. Ко мне приближается реальный оркестр. Ну, мать его, почти кортеж президентский.Я оборачиваюсь и вижу вереницу внедорожников. Лощёные, завидные тачки, все как на подбор одинаковые, громоздкие, царские кареты. Кортеж целый. Они останавливаются напротив клуба, друг за другом в ряд выстраиваются, у меня аж челюсть отвисает. Оттуда гурьбой вываливаются бородатые му