Прокляну. Отомщу. Влюблю
Я подозревала, что с этой ролью будет что-то не так! Во-первых, актриса, которая должна была отыграть колдунью, сломала ногу, катаясь на роликах. Во-вторых, меня утвердили без проб! В-третьих, ревнивец Сашка даже слова не сказал, что я буду сниматься с самим Воронцовым, а это был сигнал, и мне стоило уже тогда задуматься, отчего все идет так гладко? В чем подвох? Но я от радости ничего вокруг не видела, ведь это была настоящая роль! Пусть и маленькая, эпизодическая, но роль. После того как я с пяти лет снималась в массовках, это было достижение, и я за него ухватилась, мечтая, что теперь режиссеры меня заметят, и актерская карьера мне обеспечена. Всего-то и надо было сыграть лунную колдунью, к которой за ответами на вопросы пришел главный герой – рыцарь, красавец и умница Всеволод, которого играл Алексей Воронцов, звезда кино и театра.
Я пять раз перечитала сценарий, прочла все, что смогла найти, о колдуньях, придумала для своей героини целую биографию. Я точно знала – это мой шанс! И после этой роли в моей жизни все изменится!
Как же я была права…
Наконец долгожданный момент настал. Снимали в сквере, прямо на территории киностудии. Постамент, изображающий колдовской алтарь, обрызгали специальным раствором, чтобы на нем были блики, установили мощные вентиляторы, заменяющие нам ветер, расставили освещение. Оператор прикрикивал на осветителей, режиссер курил в сторонке, вполуха слушая администратора группы, которая что-то грозно ему выговаривала. Я в сотый раз перечитала сценарий, хотя знала его наизусть. Нет, я не нервничала, но в душе росло предчувствие беды, и мне постоянно казалось, что кто-то недобрый следит за мной. Я несколько раз оглядывалась, но никого не замечала. Наверное, это просто нервы.
– Дай-ка, я тебе глаза закапаю, чтобы зрачки расширить, – ко мне подбежала помощник режиссера. – Не бойся, это не страшно. Через полчаса пройдет, зато взгляд будет что надо. Колдовской и безумный.
Я покорно подставила глаза. Неприятное ощущение, но на что только не пойдешь ради роли. Подошла Таточка, наш стилист, скептически меня осмотрела, поправила многочисленные бусы, одернула широкое льняное платье болотного цвета, его для меня подгоняли в авральном режиме, и все равно оказалось чуть великовато. Таточка скривила пухлые губки, скептически щелкнула ноготком по пластмассовым браслетам, а затем стянула со своей руки кожаный ремешок с висюльками и намотала его поверх зеленой пластмассы.
– Так лучше.
Я согласно кивнула. Перед глазами все расплывалось, от яркого света хотелось щуриться, но я терпела, про себя проговаривая пару строк, которые мне нужно выкрикнуть в камеру.
– Приготовились!
Наступила тишина, я сильнее сжала в руке соломенную куколку и фальшивый ритуальный кинжал.
– Мотор!
– Есть!
– Сцена пять.
– Камера!
– Начали!
Прекрасный рыцарь опустился перед колдуньей на колено.
– Дева луны, избавь от проклятия.
Я пристально всматриваюсь в расплывающееся пятно на месте рыцаря, взмахиваю клинком, мелькает мысль, что из-за капель я не вижу лица Воронцова, но это не важно, я же профессионал, а значит, сыграю! Сердце колотится о ребра, нарастает волна дурного предчувствия и усиливается ощущение чужого взгляда, но голос звучит твердо:
– А что я получу взамен, рыцарь?
– Сто золотых монет, лунная дева.
– Да будет так! – кричу я, поднимая голову к верхушкам деревьев, и взмахиваю ритуальным кинжалом.
Искусственный ветер треплет мои волосы и развевает платье, небо стремительно темнеет, и вдруг … наступает ночь! Ого, этого нет в сценарии! На лицо падают капли холодного дождя, но затем он резко прекращается, исчезает опора из-под рук – мой ритуальный камень куда-то пропал, как пропали Воронцов, сквер, камера и масса народа! Вместо этого я вижу, как мне в грудь летят блестящие железяки, которые держат расплывчатые фигуры в черном.
– Мамочки! – визжу я и шарахаюсь в сторону.
Кто это? Где я? В голове лихорадочно мелькают обрывки панических мыслей. Нет, с головой у меня все в порядке, но… даже если это задумано режиссером, то предупреждать же надо! Или это наш техник Игорь обкурился травы и опять что-то напутал с освещением? Или…
Раздается голос, он что-то говорит, но я ни слова не понимаю, тарабарщина какая-то. Но сам голос… От этого голоса хочется сжаться в комочек и заскулить! Я непроизвольно выставляю вперед кинжал и поворачиваю голову на голос. Черт! Ничего не вижу! Все плывет перед глазами. Да еще мужчина сидит в тени, и видно только, что он высок и темноволос. Я что-то выкрикиваю, взмахивая бутафорским кинжалом, от страха трясутся руки и не хватает воздуха. Так, Лина, успокойся! Дыши и думай! Зрение, вернись и мозги прихвати! И зрение возвращается, будто только и ждало моего приказа.
В круг света от костра выходит мужчина. Белокурый, красивый до зубовного скрежета и одетый в черный мундир. Я что, попала на фильм про войну? А это, типа, немецкая элита?
Он что-то говорит, но я понимаю лишь одно слово «граф» и по интонации догадываюсь, что его имя Лео Лерой. Француз?
Да что за наваждение! А может, это просто актерские шуточки? Или капли оказались с наркотиком, и это галлюцинации!
И как только я это подумала, мир опять начал стремительно меняться. Меня изрядно припечатало попой обо что-то твердое. Вокруг плотный туман, ничего не видно. Искусственный дым?
– Где я? – в горле саднит, от этого голос срывается на хрип, и я кашляю.
– В нашем доме, колдунья, – раздается скрипучий старческий голос.
Господи, пусть это будет глупая шутка!
– Нет, это реальность, колдунья. Мы ждали тебя.
А вот этот голос молодой и звонкий. И отвечает он на мои мысли. Глюк, что ли?
– Я вас не вижу, – шепчу я и куда-то лечу.
Странное ощущение, будто я падаю, но при этом точно знаю, что не двигаюсь. К счастью, мое падение было недолгим, как и мое беспамятство, очнулась я на чем-то жестком и холодном, провела рукой и поняла, что лежу на камне. Надеюсь, это не жертвенный алтарь? Рядом ругались двое. Молодой голос и старый.
– Это она! – шипела старуха.
– Но в ней нет колдовской силы! – возражала ей молодая.
– Разве нити судьбы говорили тебе, что дева должна быть колдуньей? – вкрадчиво спрашивала старуха.
– Нет, – в молодом голосе слышалась растерянность. – Я просто думала…
– Сила придет, когда она разделит ложе с мужчиной, – злобно хихикнула старуха, и мне стало страшно.
–– Грайи не вмешиваются в судьбу, они ее направляют, – молодая явно улыбалась. – Но я не против дать девочке шанс, коль ведьмак именно ее выбрал из трех возможных. Я дам ей знание его языка.
– А я дам ей надежду.
Я открыла глаза, но рядом никого не было.
– У меня галлюцинации, – застонала я. – Это наркотик? В каплях?
– Нет, милая, – хихикнул старый голос. – Это реальность. Ты лунная колдунья из закрытого мира.
– Я актриса, – перебила я голос, и наступила тишина. – Я не колдунья. Это ошибка. Покажитесь! – не выдержала я. – Объясните, что происходит?
Туман вокруг стал исчезать, и я обнаружила себя сидящей на большом плоском камне в огромной пещере, стены которой тонули во тьме. Где-то капала вода, пахло сыростью и склепом. Свет лился из круглого отверстия в своде, но рядом по-прежнему никого не было.
– У нас здесь нет тел, смертная, – мягко произнес молодой голос. – Тебя призвали, чтобы ты указала на нового правителя Ольрады. Выбери достойного и возведи его на трон. Или останься с нами, будь нашей ученицей, и через несколько веков ты сможешь переплетать нити судеб.
– Нет, спасибо!
Несколько веков в этой пещере? Да я чокнусь!
– Ты приняла решение, только не влюбляйся в мужчину с печатями, – скрипуче вторила старуха. – Его любовь – проблемы для тебя. А вот разделить ложе с ним можешь, говорят, он неотразим в любовных утехах.
– Матушка! – воскликнул с укором молодой голос. – Что ты наделала? Зачем эти условия?..
Злость и отчаяние скрутились в тугой узел, не разорвать, не избавиться. Я вспомнила жуткий холодный голос и темную тень на месте говорившего. Это был он! Я точно знаю, что он! Тот, кто безжалостно выдернул меня из моего мира, тот, кто забросил меня в это странное место, даже не подумав что-либо объяснить. Это он, мой враг. Ненавижу! Как же я его ненавижу!
В ответ раздался злобный смех, и я опять потеряла сознание, так и не узнав, что именно мне пророчила старая карга, но отчетливо запомнив, что смерть для меня – это любовь мужчины с печатями.
Второй раз я очнулась в светлом лесу, на мягком лежаке из еловых веток, покрытых толстым одеялом. Рядом горел костер и стояла миска, наполненная супом, над ней поднимался ароматный парок, и я сразу почувствовала зверский голод. У костра на поваленном дереве сидела женщина. Белые волосы закрывали спину, я видела лишь голубое платье да тонкие длинные пальцы, обхватывающие плечи.
– Здрасте, – пробормотала я, чтобы только не молчать.
– Мне жаль, что так вышло, – не оглядываясь, произнесла женщина, и я узнала голос. – Моя мать совсем выжила из ума, но она сильна, и я ничем не смогу тебе помочь. Теперь все в твоих руках. – Ее голос стал низким и текучим, в нем зазвучали потусторонние нотки, стало тревожно и зябко. – К тебе придет колдовская сила, когда ты разделишь ложе с мужчиной, но остерегайся того, кто носит печати, он твоя смерть. Жди, тебя призовут…
И она исчезла.
Что, вот так просто? Бросить меня в неизвестном мире, в лесу, одну, ничего не объяснив? И…
Спокойно, Лина, это может быть чьей-то злой шуткой. А даже если это реальность, то нет смысла загибаться от голода, когда рядом стоит еда. Жаль только, ложки нет. Я прямо из миски выпила суп, выловила пальцами и съела кусочек темного мяса, старательно не думая, кем оно было при жизни, и опять легла на подстилку. Лежала долго, то проваливаясь в сон, то тупо глядя на качающиеся над головой ветви. Мозг не хотел привыкать к мысли, что это может оказаться правдой, мне больше нравилось думать, что это все галлюцинации, и вот еще немного - и все пройдет, я очнусь, а вокруг будут люди. Может быть даже врачи…
Но я не очнулась. Стемнело, костер горел все так же ярко, хотя никто не подбрасывал в него ветки, я то ли заснула, то ли провалилась в забытье, а когда открыла глаза, была ночь. И тишина. Я не шевелилась, прислушивалась и ждала. Должна же я когда-то очнуться?
Утром миска вновь была полна теплого супа, костер все так же ровно горел, а настроение стремительно приближалось к панике, но уйти от огня я не могла. Пробовала, но словно натыкалась на прозрачный купол и каждый раз возвращалась назад.
На третий день наступила апатия. Я безразлично сидела у костра, держа в руках миску с супом, и тупо смотрела на огонь. В голове было пусто и звонко. Ни паники, ни мыслей. Еда есть, огонь горит, все хорошо. Ненормальное состояние. Наверное, так и сходят с ума…
А еще через день я проснулась на полу возле шикарной кровати с розовым балдахином, в богато, но безыскусно убранной комнате. Розовые обои в огромные голубые цветы и такая же обивка на мебели, розовое покрывало на кровати и многочисленные голубые атласные подушки. Даже ковер был ненавистного розового цвета! От этого зверского сочетания и от запаха затхлости и пыли меня затошнило. Везде стояли вазочки, статуэтки, горшки с искусственными цветами, на прикроватном столике лежала раскрытая книга. Я медленно села, переждала головокружение, и сразу же нахлынули эмоции, от моей заторможенности не осталось и следа. Вскочила на ноги, подбежала к окну, дернула в сторону пыльную темно-синюю штору. За окном было утро чужого мира, мира с двумя солнцами.
– Дерьмо! – прошептала я, до боли прикусывая губу. – Это не галлюцинация.
– Здесь проверяли? Она во дворце! Ищите! – раздался мужской голос, и дверь комнаты распахнулась.– Ты… – прошипела я прежде, чем мужчина ступил на порог. – Это ты! – слова закончились, от возмущения не хватало воздуха.Это был он! Тот самый тип из леса! Красавец-блондинчик в черной форме. Только сейчас его лицо не улыбалось, и от изысканных манер не осталось и следа. Взгляд голубых глаз замораживал, губы сжаты в одну тонкую линию, на поясе – тонкий клинок. «Опасность!» - заорала интуиция, но я ее не послушала. Имя мужчины всплыло в памяти само.– Объяснитесь, граф Лео Лерой!– Приятно, что ты запомнила мое имя, колдунья, и меня очень радует, что ты понимаешь мою речь. – Он бросил многозначительный взгляд на окно. – Не вздумай бежать, это бесполезно. Ты гостья, а не пленница. Через час тебя ждет его величество.– Что?Я в сказку попала?– Н
Я не успела спросить, что имел в виду граф, как дверь распахнулась, и меня буквально втолкнули в огромный пустой зал. Хлопок - двойные створки сошлись за спиной, пути обратно не было. Страшно. Я огляделась.Огромное пустое помещение с белыми отштукатуренными стенами. Все украшение – это картины в золотых рамах, в основном, батальные сцены. Зато потолок красивый: высокий, арочный и такой белый, что смотреть больно. Я задрала голову и чуть не подпрыгнула, когда услышала тихий голос:– Гапринийский камень, он собирает солнечный свет. Подойди.Трон стоял на возвышении за широкими бархатными шторами, которые сейчас были раздвинуты. Я подошла и присела в глубоком реверансе. Кто его знает, как приветствуют королей в этом мире? Но помню, когда снимали исторический сериал, все дамы приседали. Я играла в нем горничную и поэтому с поклоном справилась вполне изящно и элегантно.– Ты здесь, потому что я умираю, и мне нужно назначить преемника.
В свою комнату я вернулась совершенно без настроения, с глазами на мокром месте и сразу же заперлась в спальне, заявив, что устала и буду спать. Софи покривила губы, но промолчала, а горничная робко поинтересовалась, не хочу ли я чаю? Я же нервничала, голова пухла от мыслей, и мне хотелось подумать. Просто сесть и подумать. Все равно в таком состоянии мне бы кусок в горло не полез, поэтому я отказалась от еды и заперлась в спальне, еще и дверь стулом подперла, чтобы, если кто-то войдет, услышать. Что-то мне подсказывало, что стучать здесь не принято.Я оказалась права. Не успела умыться и стянуть с рук браслеты, как услышала мужской голос, и сразу же раздался стук в дверь. Не дожидаясь моего ответа, дверную ручку дернули.– Открой, иначе я выбью дверь.Твою мать! Руки моментально задрожали, я непроизвольно попятилась к окну. Черт!Удар – и дверь просто разлетелась на щепки. Я присела, закрыла руками голову и заскулила от ужаса.–
Я встала, умылась, стянула платье и забралась опять под одеяло. Из головы не шли слова ведьмака о ребенке. Зачем она ему? Он не похож на тех, кто подбирает котят и детей. Софи притащила стул и села в дверном проеме, глядя на меня почти с ненавистью. Интересно, ей я что сделала? Спать не хотелось, а вот в животе неприятно засосало. Когда я ела последний раз? Вчера вечером тарелку супа. Здесь же даже глотка воды не сделала.– А где Кати? – спросила я у компаньонки и села в кровати, подпихнув подушку под спину.– Его высочество ар Арден ее выгнал, – спустя минуту процедила Софи.– А другую не прислал?– Как видите – нет.– Софи, – миролюбиво спросила я, хотя мне хотелось запустить в эту неприятную особу подушкой. – А можно мне принести что-нибудь на ужин?– Я не служанка, чтобы бегать по вашим поручениям, льера, – по слогам произнесла она и скрестила на груди руки, полность
Когда кот исчез я загрустила, вдруг он больше не придет, этот чеширский кот? Я натянула платье и села в кровати, положив книгу на колени и уставившись в закрытое окно. Читать по второму кругу одно и то же было скучно, спать тоже не хотелось... Хотя лечь и умереть во сне всем назло было бы прекрасно. А может, проорать в окно, что меня тут убивают? Вдруг кто-нибудь услышит и прибежит проверить? Все же развлечение. Я печально улыбнулась и решила, что ночью притворюсь спящей, дождусь, когда Софи выйдет, и попробую сбежать. Не хотят меня веселить, повеселюсь сама, устрою шоу одного актера.– Где он? – влетела в спальню Софи.Я лишь плечами пожала, откуда я знаю, где он? Соглядатайка открыла рот, набрала воздуха, взмахнула рукой и была снесена к стене сильным воздушным ударом, от которого тяжелые портьеры на окне поднялись до потолка. Меня отбросило на подушку, сердце сжалось от страха, и, когда посреди спальни открылся сияющий круг, из которого выбежал кот
АрденПод низкий потолок поднимался ароматный пар – банщицы добавили в воду луговые травы. В маленькое окошко заглядывала первая звезда, в моечной после парилки казалось свежо. Арден сделал несколько глотков прямо из горлышка глиняной бутылки. Терпкое виноградное вино сегодня не пьянило, а, наоборот, увеличивало раздражение и злость. Справиться с неприятными мыслями не помогли ни горячая вода, ни умелые руки банщиц, ни светская беседа. Если, конечно, тихий мат можно было назвать беседой. А тем более не помогал в этом мрачный как туча граф Лерой с бокалом в руке и осуждением во взгляде.– Но ты хоть веришь, что я не приказывал морить ее голодом? – первым нарушил молчание ведьмак.– Не стоило назначать ей в охрану свою бывшую любовницу.Лерой протянул руку, и молоденькая смущенная служанка, обнаженная по пояс, как и все банщицы, налила в бокал вино. При этом она наклонилась, и ее белые груди с коричневыми арео
Мэтр Файлон оказался брюзгливым, но ужасно милым старичком, хотя вру, назвать его дедушкой у меня язык не поворачивался, настолько прямо он держал спину, живо всем интересовался и очень галантно ухаживал. Ходил он быстро, только полы балахона развевались, при этом жестикулировал и заразительно улыбался. Мы с ним прекрасно погуляли по маленькому дворцовому садику, мэтр рассказал мне, что сейчас ранняя осень и до первого снега еще четыре месяца. Он сорвал ветку похожих на крупные незабудки цветов с вкусным названием «зефиры» и посоветовал держать букет у кровати, мол, аромат этого растения снимает утомляемость и делает сон глубже и счастливее.– Дитя, коль ты оказалась во дворце на правах гостьи, следует извлечь из этого как можно больше выгоды, – с умилением глядя, как я ем, сказал он, когда мы сидели в маленькой деревянной беседке, приютившейся между двумя старыми акациями.Стоило нам к ней приблизиться, как охранник сделал знак, и из кустов выс
Спустившись по лестнице, мы оказались у двойной двери, которую перед нами услужливо распахнул низенький седой лакей в длинной темно-синей ливрее, обшитой золотым галуном.– Приятного дня, ваша светлость, – поклонился он графу, а по мне лишь мазнул безразличным взглядом.– Вау! – я не смогла сдержать восторга и, выдернув руку, побежала к белоснежной карете, украшенной золотыми вензелями и запряженной парой белых лошадей с абсолютно черными хвостами и гривами. – Потрясающе! – прошептала я и оглянулась на графа.– Адель, ваши глаза сияют, – улыбнулся он.– Тьер Лерой, я никогда не видела таких красивых лошадей! Да я вообще их видела всего пару раз в жизни!– Хотите погладить? – ко мне подошел молодой парень цыганской наружности в ярко-красной рубашке, подпоясанной широким черным кушаком, за который был заложен короткий хлыст. – Держите, – он протянул кусок сахара. – Да