Мир катят те, кому на это хватает ума и сил, а остальные бегут следом и спрашивают, куда же он катится, вместо того чтобы потеть и толкать с остальными
(с) Ульяна Соболева. Пусть любить тебя будет больно
Яхта отплыла, и я чуть не разрыдалась, понимая, что была в шаге от спасения.
Через несколько минут мы оказались на корабле. Нас увели в одну общую каюту. Всем руководила молодая и красивая женщина. Она говорила на русском языке с легким акцентом. Представилась Лаурой.
- Вас вызовут по одной. Выйдите на сцену. Покрутитесь у шеста. Снимите одежду под музыку. Показываем грудь, попу. Другие места не надо. Пососите пальчик, похлопайте ресницами, поиграйтесь сисями. Чтоб было эротично и сексуально. Кому-то нужно для настроения? – помахала пакетиком, и к ней потянулись руки. Она, улыбаясь, раздавала наркотики и гладила девочек по голове.
- Мои кошечки. Давайте, подзарядитесь. Дяди распалятся, и их надо будет сразу же ублажить. А у меня самые улыбчивые малышки.
Рыжая тоже взяла пакет. Насыпала порошка на тыльную сторону ладони и, закрыв одну ноздрю пальцем, втянула белый порошок.
- Кааайф, - закатила глаза, запрокинув голову, - давно такого чистого не нюхала. На. Нюхни и расслабься. Это кокс. Отпустит сразу.
- Не надо. Наркота не мое!
Оттолкнула ее руку и села на кожаную скамейку.
- Ну смотри, твое дело. Будешь там скованно вертеться, не купит никто. Они любят поразвратней. Чтоб обслужила по полной. Ты ж не целка.
Я отвернулась от нее и облокотилась лбом о прохладную обшивку.
- Ты! Кислую рожу оставь дома. Улыбайся мне, поняла?
Женщина, которая раздавала наркотики, как конфеты, взяла меня за подбородок. Как она сказала ее зовут? Лаура?
- Не испорти мне аукцион. Не то я испорчу всю твою никчемную гадскую жизнь! Выйдешь под номером пять. На. Прицепи на бретельку пеньюара.
Я автоматически взяла номер и приколола булавкой к кружеву.
- Вот так. И улыбайся!
Девушки уходили по одной и больше не возвращались. С каждой минутой моя паника становилась все сильнее. Я как будто начала осознавать, что происходит, и от этого у меня жутко захватывало дух и замирало сердце.
- Номер пять!
- Иди!
Рыжая подтолкнула меня.
- Иди, тебя вызывают. Давай! И не бойся. Если реально понравишься крутому чуваку, все зашибись у тебя будет. Поняла? Потанцуй, поулыбайся. Ты очень красивая. Слышишь? Очень! Может, и наладится все и…жизнь новая будет! Содержанкой самого президента станешь!
Я истерически рассмеялась. Хохотала, глотая слезы. Содержанкой президента….
- Надо смочь. Кроме тебя здесь о тебе больше никто не позаботится! Иди!
Меня провели по узкому коридору, застеленному ковровой дорожкой, в темное помещение, похожее на зал. Освещена только сцена с шестом, играет музыка, и голос говорит на трех языках по очереди, в том числе и по-русски.
- Номер пять. Брюнетка. Вес - 49 килограмм, зеленые глаза, белая кожа. Размер груди четвертый. Рост метр шестьдесят пять. Девятнадцать лет….
Он говорит, а меня трясет. Я никогда не представляла, что со мной такое может произойти. Мне приказывают снять пеньюар, и я как сомнамбула подчиняюсь.
- Минимальная ставка…
Я иду к шесту. Кручусь вокруг него. Трусь об него спиной и плачу. Я не могу остановиться. У меня не получается только улыбаться. Я плачу и, как марионетка, растягиваю губы в идиотской усмешке. Снимаю лифчик.
- Ставка сделана. Время пошло.
Он озвучивает новую цену и снова дает время. Те суммы, которые я слышу, не укладываются у меня в голове. Мне кажется, что так не бывает. И такие деньги…Они безумно огромные, и в то же время человек бесценен. Его же нельзя купить.
Я хожу по сцене, и мне шикает кто-то из-за штор.
- Танцуй! Верти задницей! Что ты стала? Давай! Ставки растут!
- Невиданные суммы! У нас осталось всего два участника, господа! Остальные сошли с дистанции! Пусть наша девушка снимет трусики! – продолжает голос на трех языках. И русский из них второй.
- Давай! Раздевайся! – шипят мне, и я стаскиваю трусики дрожащими руками.
- Обалдеть! У нас самая высокая ставка за время существования аукциона! Предложена для того, чтобы наша русская красавица оставалась в трусиках. Итак! Я считаю до трех! Раз…два…три…! Продана!
Ничего более жуткого я никогда в своей жизни не слышала. Меня продали. Неизвестно кому за огромные деньги! Я больше никогда не стану свободной! И самое жуткое – КТО МЕНЯ КУПИЛ?
Говорят, в каждых отношенияхкто-то из двоих любит больше. Это закон жизни. Какой бы ни была безумнойлюбовь, всегда есть тот, кто после неё соберется, будет жить дальше, а естьтот, от кого останется только пепел. Или тот, кто через время начнет остывать,а другой все еще полыхает, как факел, и холодность второго – как ожогиазотом.
Прощение – это нечто очень неуловимое. Иногда легко сказать«я прощаю», да проще и не бывает. А вот простить на самом деле невероятнотрудно. Осадок внутри остается. Вязкий, тягучий. Или как пятно послехимического вещества. Смоешь, а оно все равно там. Потому что въелось. Дажеесли сверху закрасить – со временем проявится. Вот какое оно, прощение.
Моя жизнь начиналась заново именно с этой секунды. Без НЕГО. Пустьиллюзия, пусть он всегда будет незримо присутствовать рядом, но я больше непозволю разрушать меня, причинять мне боль каждым воспоминанием, каждой мыслью,каждым словом, брошенным камнем из прошлого, чтобы омрачать мое настоящее.Только никуда я от него не денусь. Он ведь живет не только в памяти, а еще и уменя в сердце. Спрятался, затаился под уродливыми шрамами и сыплет соль тоскина мои незажившие раны.
Это не ревность… ревность другая. Она сводит с ума, онамонотонна, она ядовита, а я не ревную, я чувствую, что меня опустили с головойв грязь и держат там, давая захлебываться вонючей водой предательства. Я глотаюее, глотаю, и я в ней тону. Одна.
Вот еще вчера я могла протянуть руку и погладить его по щеке,а уже сегодня я не могу даже прикоснуться к нему. Разочарование. Даже хуже, чемревность и боль. Разочарование не в нем, а в себе. В том, что ошиблась.
Все кажется каким-то кошмаром, каким-то спутанным бредом. Какбыстро может измениться жизнь. Как по щелчку пальцев какого-то дьявольскогокукловода, который обрезал куклам все нитки, а теперь сжигает их в печи и смотрит,как корчатся их лица в пламени.