Мой сводный братец

Мускулистый парень придавил хрупкую девушку к кровати, прижав ее тонкие запястья к кровати. Его широкая спина нависла над ней. Оба были абсолютно голыми. Девушка извивалась и умоляюще стонала под тяжелым телом. А парень, словно смакуя, мучительно медленным движением вошел в нее до конца, до самого основания, и замер. Его напряженное тело со взбухшими мышцами и венами блестело от сдерживаемого накала...

В этот момент он почувствовал, что в комнате кто-то есть, быстро обернулся и увидел меня. Я застыла в дверях, оглушенная стуком собственного сердца.

- Макс, чего ей надо? – очнулась девушка в кровати.

А я резко развернулась и выбежала из комнаты, хлопнув дверью. Черт! Черт! Черт! Почему он не закрыл дверь, эксгибиционист проклятый!!! Как бы это всё развидеть теперь!

Я ворвалась в свою комнату, задыхаясь, будто пробежала стометровку со штангой наперевес. А в соседней комнате включили громкую музыку, видимо, чтобы заглушить скрип кровати и писклявые стоны этой драной кошки. Ненавижу! Я надела свои наушники и врубила плейлист с хард-роком, как раз под стать моему настроению.

Вечно от моего сводного братца проблемы. Меньше года назад он появился в моей жизни, и с тех пор она стала невыносимой.

Мой папа бросил нас, когда я была еще совсем маленькой. Мама работала врачом и сутками пропадала на работе. Я до сих пор помню, что из садика меня забирали самой последней, чаще это были соседки или мамины подруги. Уже в первом классе я была не по годам самостоятельной. Из школы сама приходила в пустую квартиру, разогревала обед и делала уроки, а поздно вечером подсовывала уставшей матери дневник с пятерками.

Когда я перешла в одиннадцатый класс, у мамы появился ухажер. Я сразу это поняла. Она стала тщательнее ухаживать за собой, красиво наряжаться на работу, а главное, глаза горели задорным блеском. Я вопросов не задавала, мы с мамой редко лезли друг другу в душу.

Через какое-то время она сама привела своего избранника домой и познакомила нас. Приятный дядечка с благородной сединой в висках, Михаил Юрьевич. Он недавно переехал в наш город и устроился работать хирургом в медцентре, где они с мамой и познакомились. Около года они встречались, но видела я нового знакомого редко. По словам мамы, у Михаила Юрьевича был свой небольшой коттедж в черте города, где она иногда оставалась ночевать.

Я относилась ко всей этой ситуации спокойно. Ухажер мамы производил впечатление надежного, ответственного мужчины, и за маму я была спокойна. Между мной и Михаилом Юрьевичем сразу установился вежливый, уважительный нейтралитет. Лишь бы меня не трогали и не заставляли называть его папой.

Но через год грянул гром. Мама собралась переезжать в коттедж к своему Михаилу Юрьевичу, прихватив, конечно, меня и всё свое приданное в виде рыжего наглого кота Барсика и стопки книг по медицине. Я сопротивлялась как могла. Доходчиво объясняла, что могу остаться жить в нашей квартире и одна. Зато университет, в который я только поступила, был бы под боком, и я бы лишний раз не мозолила глаза светиле хирургии.

Но мама твердо решила сдавать квартиру, а меня окружить заботой и незнакомыми людьми в чужом доме. У Михаила Юрьевича были двадцатилетний сын Максим и двадцатитрехлетняя дочь Арина. С этими людьми я не была знакома и, если честно, не расстроилась бы, если бы они не знали обо мне и дальше.

В общем, нас решили ускоренно познакомить, сдружить и сплотить под одной крышей, как образцовую ячейку общества. Я изначально отнеслась к этой идее скептически, но спорить с мамой было уже бесполезно.

Когда откладывать знакомство с новыми родственничками было уже невозможно, мама потащила меня в гости к Михаилу Юрьевичу.

Подготовилась я основательно. Надела свои любимые рваные джинсы, затертую серую футболку и удобные старенькие кроссовки-найки. Мама, увидев меня, только тяжело вздохнула, но промолчала. Оставалось надеяться, что новоиспеченные брат с сестрой полюбят меня за богатый внутренний мир и тонкий юмор…

В дом к гостеприимному отчиму я вошла вслед за сияющей мамой. И выходить из тени ее тонкого силуэта мне, если честно, не хотелось. Но пришлось. Я шагнула навстречу Михаилу Юрьевичу и полноватой высокой девушке с залихватским остроконечным каре. Арина радушно смяла меня в крепких объятиях и категорично заявила:

- Александра! Добро пожаловать в семью, сестренка!

Позже я с облегчением убедилась, что с юмором и самоиронией у моей новоиспеченной родственницы все в порядке, и плести мне косички и по-девичьи шушукаться под одеялом она не собирается.

Вчетвером мы сели за накрытый стол. По моим математическим подсчетам не хватало пятого элемента. Не уверена, что он был жизненно необходим, но пустой тарелкой с приборами был обозначен. По словам недовольного Михаила Юрьевича, Максим задерживался на тренировке по боксу.

Я, состроив участливое лицо, поинтересовалась, как долго он в этом спорте. Иметь родственника с отшибленными мозгами и перебитым носом мне не хотелось. Оказалось, шесть лет. Мда, знакомить его со своими подругами я бы не стала.

Когда мы уже сели за стол и принялись за обед, заявился мой братец. Исподлобья я наблюдала, как высокий широкоплечий парень с хмурым лицом приближался к столу.

Шесть лет занятий боксом явно сказались на его развитой мускулатуре и опасно-плавных движениях. Но вот, как спорт сказался на умственных способностях, пока непонятно.

Хмуро окинув взглядом всех присутствующих, он коротко поздоровался и сел за стол. Его отец представил нас друг другу, но еда интересовала парня больше. Он молча приступил к обеду, методично уничтожая содержимое своей тарелки.

Мама с отчимом отвлеклись на обсуждение какой-то сложной операции, а мы с Ариной иногда подбрасывали друг другу общие вопросы. Как выяснилось, Арина закончила медицинский колледж и выбрала специальность косметолога. В новом городе она уже прошла несколько курсов повышения квалификации и работала в пафосном салоне, даря людям красоту, молодость и пухлые губы.

- А как думаешь, мне пойдет? – я уточкой сложила губы, и мы с Ариной захихикали.

Максим поперхнулся тортом и уставился на мои губы. Я замерла, в свою очередь, вглядываясь в его глаза. Темно-карие, по цвету почти сливаются со зрачками. Слегка вытянуты к виску. Ресницы короткие незаметные, отчего всё его лицо казалось беспристрастным и невозмутимым.

- Отец говорил, ты в университет на грант поступила? Что изучаешь? – нехотя завел он разговор.

- Да, на факультет иностранных языков, усиленно изучаю английский, - пожала я плечами.

- Александра у нас английский в совершенстве знает, постоянно по скайпу с американцами болтает, - не преминула похвастаться мама. И откуда только знает, дома же никогда не бывает!

- Впечатляет, - не заинтересовавшись, протянул Макс и продолжил поедать торт с чаем.

Чувствуя, как внутри меня закипает раздражение, я отвернулась от парня. Поддерживать с ним беседу у меня не было ни малейшего желания.

Вскоре, сославшись на занятость, Максим ушел в свою комнату. Я проводила парня взглядом. Надеюсь, мы с ним будем пересекаться как можно реже. А там, глядишь, он съедет и избавит меня от своего присутствия.