Глава 3

Октябрь дебютировал мелким, противным дождиком. Алену трясло от холода и нервного напряжения. Она поправила огромные черные очки, неуместные в этот пасмурный день, и стиснула негнущимися пальцами сумку. Сумка была сегодня непривычно тяжела, так как таила в себе ледяную сталь оружия. Пистолет был так же неуместен в компании пудреницы, дамской записной книжечки и игрушечного талисмана, как и солнцезащитные очки на Аленином покрасневшем носу.

Алена преодолела путь через холл банка и длинный коридор, поднялась на второй этаж. Она перемещалась медленно, словно в тумане, словно была загипнотизирована мыслью, навязчиво бьющейся в чугунно-тяжелой голове: «Неужели я смогу это сделать?».

Около приемной на нее налетела секретарша Лиза.

- Аленка, что с тобой? - удивленно затараторила девушка. - Уже вышла с больничного? Ну и вид у тебя! Ужас! Если ты к Глебу Николаевичу - лучше не заходи. Он сегодня какой-то ненормальный! А у нас начался ремонт фуршетного зала! Я бегу на третий этаж сказать строителям, чтобы перестали колошматить молотками. Глеб Николаевич пообещал, если они сейчас же не прекратят вбивать гвозди в его череп, расстрелять всех из пулемета...

Не дослушав болтовню Лизы, Алена вошла в приемную. Вытаскивая из сумочки тяжелый пистолет, она открыла дверь с укрепленной на ней торжественной табличкой «Генеральный директор банка Батурский Глеб Николаевич» и увидела ЕГО.

Глеб Николаевич сидел за своим огромным столом и устало и спокойно смотрел прямо Алене в глаза. Потом он перевел взгляд ниже и увидел направленный на него пистолет.

***

- ...А теперь там открыли бассейн.

Друзья сидели на кухне за дежурными шестью бутылками пива. Журналист Максим Колотов с обидой в голосе, прерываясь лишь для очередного глотка, рассказывал сыщику Андрею Пряжникову, как не хорошо с ним поступили владельцы аквапарка.

- Да, шикарный комплекс. Мрамор, голубая вода. Тренажерный зал, парикмахерская, сауна, джакузи, массажный кабинет, водопад. Знаешь, я люблю плавать. Кто не любит? Конечно, мчусь покупать квартальный абонемент за триста долларов. Девочка с зелеными глазами мило улыбается мне и просит принести справки по списку - пальчик с коготком цвета «Руж нуар» устремлен в сторону списка...

- Сходи в поликлинику, - заметил Андрей. - В чем проблема? В бассейн всегда требовали справку от дерматолога и из кожвендиспансера.

- Но там необходимо по крайней мере три килограмма таких справок. В том числе что я, весь такой ползучий, заросший шерстью и грязью, мерзкий, гнусно пахнущий, не обременен трихомонадами, кандидами, гонококком, хламидиями, а также вирусом иммуно­дефицита. Посмотри мне в глаза. Я похож на человека, имеющего свой собственный, индивидуальный ви­рус иммунодефицита?

- Не похож, - честно ответил Андрей. - Хотя не знаю. Ты аморальный, распущенный тип. Посмотри, что мне матушка прислала из Нью-Йорка.

- Да, рубашечка. Как раз к твоим глазам. Ну и вот, если бы в Америке я делал аборт, даже в этом случае от меня не посмели бы потребовать анализ на СПИД. А здесь в какой-то захудалый бассейн...

- ...с джакузи, водопадом и сауной...

- ...захудалый, никому не нужный бассейн требуют! Мне не хватит четырех литров крови, чтобы сдать все необходимые анализы.

- Кончай разоряться! Трагедия. Плавай дома в ванне.

- Это нарушение прав человека!

- У тебя вполне приличная ванна.

- Я напишу статью!

- Обожаю журналистов, использующих газетные страницы для мучительно-скорбных повествований о собственных бедах.

Дружеская дискуссия была прервана телефонным звонком. Андрей взял трубку. Через несколько минут он вернулся на кухню и начал скидывать в ведро пустые бутылки из-под пива.

- Что произошло? Вызывают? - сдержанно поинтересовался Макс.

- Только что в своем кабинете убит директор банка «Гарант» Глеб Батурский. Черт! Опять ты соблазнил меня пивом в разгар рабочего дня! Нельзя было перенести на вечер? Придется нарушить правила.

- Лучше бы Батурский перенес свою кончину на утренние часы. Тогда бы сейчас ты уже вернулся с места происшествия и подробно за бутылочкой хорошего пива обо всем мне рассказал. Эх, жаль мужика!

- Ты его знал? - с подозрением посмотрел на друга Андрей.

- Лично - нет. Но пару раз описывал его подвиги на ниве благотворительности. У него несколько частных фондов - помогает больным детишкам, то да се. Я даже ставил Батурского в пример другим: вот какой нежадный мальчик, богач, а о сирых и убогих не забывает. А в европейских странах употребление пива за рулем автомобиля не считается...

- Вставай, хватит разглагольствовать. Выметайся.

- На улице дождь! Я поеду с тобой, Пряжечкин, - заныл Максим. - Состряпаю информационную заметочку.

- Я тебе состряпаю. Выметайся, я сказал.

Сыщик и журналист вышли из подъезда, а дождь в этот момент переходил на новый уровень интенсивности. Мелкие капли превратились в потоки воды, дробью звеневшие по железу подъездного козырька и окнам, лужи хлюпали, ветки деревьев с багряными листьями вздрагивали. Макс попытался натянуть плащ на голову и, когда это ему не удалось, недовольно пробормотал:

- Холодно, а работать надо, подумал эксгибиционист, снимая шубу.

- Что ты там бурчишь? - не понял Андрей. - Побежали.

***

День, трагически окончившийся для Глеба Батурского, стал непривычно насыщенным встречами, знакомствами и интервью для его семнадцатилетней секретарши Лизы. Лиза уже испуганно отревела пятнадцать минут над бездыханным телом любимого начальника, заново облагородила длинные ресницы тушью и теперь, взволнованная и красивая, с вдохновением отвечала на вопросы очень приятного молодого следователя. У детектива была внешность высокооплачиваемого манекенщика из команды Валентино, и Лиза думала, насколько несправедливы извивы судьбы, если для встречи с таким интересным сыщиком было необходимо пожертвовать драгоценным шефом Глебом Николаевичем.

- Теперь, Лиза, расскажи мне все спокойно, - учительским тоном говорил Андрей Пряжников. - И постарайся не отклоняться от избранной темы, иначе мы не уйдем отсюда до позднего вечера.

«Это было бы здорово!» - восторженно подумала Лиза, тут же представив, как великолепный сыщик везет ее домой на служебной машине среди московской ночи - не отправит же он ее на метро!

- Да, - кивнула Лиза. - Я постараюсь не отклоняться. А разве я отклоняюсь?

Андрей хмыкнул. За последние тридцать минут он узнал невероятное количество интересных сведений: о поездке в Таиланд племянницы главного бухгалтера, о варикозе у дамы из валютного отдела, о неудачной покупке акций сыном вице-президента, о шикарном гнедом скакуне, подаренном начальником отдела кредитования своей шестнадцатилетней любовнице. Все это было крайне занимательно, но как-то не стыковалось с гибелью Глеба Батурского.

- Да. Хорошо. - Лиза сосредоточилась. - Глеб Николаевич, значит, с самого утра был сегодня не в духе. Он очень милый мужчина, интеллигентный, сдержанный, предупредительный, но сегодня, очевидно, плохо спал. Или его доконали строители. У нас начался ремонт, они очень громко, душераздирающе... А! Возможно, его бросила любовница... Да. Я уже давно заметила эту вялость и апатию, последнее время у него были такие глаза грустные... Но может, просто болела голова. Или еще что-нибудь. В общем, не знаю, но Глеб Николаевич сегодня был диким. А знаете, ведь в декабре прошлого года он расстался со своей женой. Банк бурлил. Особенно мы, девочки. Расстаться с такой женщиной! Просто удивительная женщина! Комильфо от бровей до голеностопного сустава! Она...

- Глеб Николаевич с утра был не в духе. В чем это выражалось? - устало вздохнул Андрей.

Лиза поморгала, задумалась, посмотрела на потолок.

- Вот. У нас на третьем этаже начался ремонт. Перестраивается фуршетный зал. Фуршетный зал - это для приемов. И презентации тоже в нем, и пресс-конференции. Солидному учреждению, конечно же, необходим. Недавно мы в нем праздновали всем нашим дружным коллективом... Ой, опять сбилась! Ну, ладно. Грохот, стук, треск дьявольские. Ничего не было слышно! Ни по телефону поговорить, ничего. Да. Мне кажется, у Глеба Николаевича сегодня болела голова, а они, строители, как назло сверлили пол как раз над его кабинетом. Роняли что-то. Изверги! Издеваются над человеком. И Глеб Николаевич крикнул мне, чтобы я по­шла наверх и всех их, к черту, расстреляла из пуле­мета. И я пошла. А в коридоре встретилась с Аленой Дмитриевой, я вам уже говорила.

- Она работает в банке?

- Да. Она работает здесь где-то полтора года. Кассиром. Я едва узнала Аленку, но и понятно, она ведь месяц болела. И лечилась. Да. Болела и лечилась.

- От чего лечилась?

- Так. Она же мне говорила. От чего же она лечилась? Не сердце? Нет. А, почки! Пиелонефрит. Она с на­чала сентября взяла отпуск без содержания. У нас, знаете, если болеешь, больничный лист лучше не брать - потом заклюют, что ограбила родное предприятие. Я недавно подхватила ангину - обидно, в разгар лета ангина. Конечно, накормили меня «Баскин Роббинс», грамм шестьсот смолотила - ромовое с изюмом. Вкусно, обалдеть! Я так люблю мороженое. И мне с этой ангиной пришлось...

Андрей тихо зарычал. Лиза встрепенулась, бросила на него испуганный взгляд и снова затараторила, как послушная ученица:

- Пардон! Язык без костей. И вот я наткнулась на Алену. Худая, бледная, в дурацких темных очках, а под глазами - черные круги, даже через очки их видно. Да нет, я бы ее ни за что не узнала. Но этот ее ужасный плащ! «Месть Юдашкина» называется. Я сколько раз ей говорила: Аленка, разорись на что-нибудь посовременнее. Может, она деньги откладывала для какой-то цели? Не знаю. В общем, новый плащ себе не покупала. Да. Значит, столкнулась я с ней. Алена и обычно-то не сияет красотой, а сегодня... Кошмар! Какая-то вся нерв­ная, дерганая. Не захотела со мной поболтать. Обычно она такая приятная, и поговорит, и все. А сегодня... Пошла прямо в кабинет к Глебу Николаевичу. А я разобралась с рабочими - они оказались такими симпатичными ребятами, и все не старше двадцати двух - и вернулась. Минут через тридцать - сорок.

- Пришлось так долго убеждать их не шуметь? - улыбнулся Андрей.

- Да! Вы понимаете. Как же им не шуметь, если гвозди надо заколачивать. А может быть, меня не было целый час? Нет, тридцать минут. И когда я пришла, Глеб Николаевич, бедняжка, лежал в своем кресле ужасно какой неживой. С пистолетом в руке. На столе беспорядок, видели, какой у него роскошный стол, знаете, это ручная работа, настоящий дуб, везли из Италии. Боже мой, он все-таки не смог перенести этого адского грохота!

Лиза учащенно заморгала, очевидно, сдерживая близкие слезы, но Андрей отвлек ее новым вопросом. Лиза шмыгнула носиком и справилась с эмоциями.

- Нет, он не был левшой. Все документы всегда подписывал правой рукой, я точно помню.

Лиза снова уставилась в потолок и начала поворачиваться и двигать руками, словно вспоминая, как она подносила бумаги на подпись.

- Совершенно точно! Вот так я подходила к нему, с этой стороны, и он расписывался правой рукой. И писал всегда правой.

- А почему на этой фотографии он держит ручку в ле­вой? - Андрей указал на стену, где в деревянной рамке висел снимок: Глеб Батурский и еще один мужчина, жизнерадостно улыбаясь прямо в объектив, занесли ручки над какими-то документами, собираясь их подписать.

Лиза озадаченно разглядывала фотографию над своим рабочим столом.

- Точно, в левой! Вот удивительно! А я и не обращала внимания! Это Глеб Николаевич и Ганс Бингенхаймер, президент нюрнбергского банка, подписывают договор о сотрудничестве. Господин Бингенхаймер приезжал к нам, такой смешной! Всем женщинам делал презенты - дешевые колготки, лак для ногтей, позорную губную помаду. Наверное, думал, мы, бедные женщины из дикой страны, умрем от радости. А я такие колготки даже мусор вынести не надену. Ой, извините, я снова отвлеклась! А! Вспомнила! Немец обязательно хотел сделать снимок на память, как они подписывают договор, хотя они уже все давно подписали, и послед­ние три дня он просто знакомился с русским гостеприимством - то есть развлекался на двести сорок килогерц. И Глеб Николаевич вместе с ним тоже. И доразвлекался! Переводчица мне рассказала: разбил фужер в ресторане и изрезал себе всю руку. На фотографии не видно, но она у него перебинтованная, он держит ее под столом. А ручку взял в левую и позирует. Вот!

- Молодец! Ты очень компетентная девочка, столько всего знаешь, - похвалил Андрей, и Лиза зарделась от удовольствия. - Теперь расскажи мне об Алене Дмитриевой.

- А что о ней рассказывать? Ну, Алена. Дмитриева. Скромная такая, незаметная. Но, конечно, хорошая девчонка. Любой вам скажет в банке. Другие что-то суетятся, интригуют, комбинируют, а она спокойно так работает, не сплетничает никогда. Разговаривать с ней интересно, образованная. Но не выпендривается. Вот я, например, знаю, что она в сто раз умнее меня, но когда я с ней разговариваю, она так слушает внимательно… И от такого обращения сама себе кажешься умной. Нет, классная девчонка. Одевается, конечно, бедно, у нас в банке сразу в глаза бросается, у всех тут зарплаты о-го-го. Но я же говорю - наверное, экономит. Может быть, хочет поднакопить деньжат, смотаться в Европу или Америку по путевке. А заодно и шмоток набрать. Я так делала, когда в отпуск ездила. В Москве-то зачем покупать? Все дорого. А в Европе дешево, и все самое-самое модное. Нет-нет, я не отвлекаюсь, я про шмотки вообще ничего не говорю, я помню, что надо только про Алену. Так. Ну, немного замкнутая, сама первая на контакт не пойдет, всех сторонится. Но если ее кто-то о чем-нибудь попросит - никогда не откажет. Вот если идти в клуб или на дискотеку, я бы, конечно, с ней не пошла. С такой подружкой мальчиков не подцепишь. Но если проблему какую-то решить, помочь в чем-нибудь… Алена серьезная и надежная. Да, не легкомысленная финтифлюшка, как я, например. И говорит она так... Интересно. Я так не умею. Красиво, правильно, слова необычные употребляет, выражения.

- Например?

- Например... Ой, не вспомню. А, нет. Недавно она вот сказала «между Сицилией и Хрибдой», и я не поняла...

- Между Сциллой и Харибдой?

- О! - с уважением посмотрела Лиза на Андрея. - Вы тоже образованный! Да. Между Сциллой и Хрибдой. Харибдой. Язык, блин, сломаешь. И Алена мне объяснила, что это значит: меж двух огней. Вот как просто объясняются многие загадочные вещи.

- И не говори, - согласился Андрей.

…В банке «Гарант» Пряжников оставался около двух часов. Еще несколько человек видели бледную и «какую-то странную» Алену, целеустремленно двигавшуюся в сторону президентского кабинета как раз в тот отрезок времени, когда произошло убийство. А в том, что это было именно убийство, натренированный детектив Пряжников определил безошибочно.