1000 не одна боль

– Аднан, я прошу тебя! Я не знаю его! Не знаююю! Зачем мне лгать? Зачем?Он швырнул меня на пол с такой силой, что у меня потемнело перед глазами и заболела от удара спина. Жуткий, взбешенный. Я никогда его не видела таким, никогда не видела, чтоб люди теряли человеческий облик. Но сейчас мне казалось – передо мной разъяренный зверь с диким блеском похоти и ненависти в глазах. Я еще пыталась воззвать к нему, я надеялась, что все в этом мире можно решить словами, если правильно их подобрать. Но я, увы, никогда не имела дела со зверьми в человеческом обличии. Я все еще забывала, что это не мой мир.– Аднан, послушай меня, прошу тебя. Я не знаю зачем, но меня оболгали. Я не знаю Асада… никогда не знала.Он молчал, а тонкие крылья носа трепетали от того, как шумно он втягивал воздух и выдыхал. И ни одного проблеска понимания в ярко-зеленых глазах, которые сейчас так сверкали, что, казалось, они фосфорятся в полумраке, как у хищника, готового

Мне казалось, что я вся занемела. Как будто под действием сильнейшей анестезии. Я не испытывала боли, я, скорее, заморозилась вся с головы до пят, стала каменной.И ощущение – будто я грязная, испачканная, вывалянная в грязи. И опять это чувство, которое вызывает панику – отсутствие желания жить. Разочарование от того, что я живая, и даже злость на себя за это вместе со страхом смерти. Я боялась открыть глаза, не зная, кого я перед ними увижу и какие страдания меня ждут снова. Я приподняла веки и тут же зажмурилась. Узнала потолок. Пока он брал меня, я запомнила каждую черточку на нем.– Открывай глаза, не бойся. Его здесь нет. Никого нет, кроме старой Джабиры.Я узнала голос ведьмы сразу, его хрипловатую певучую скрипучесть не спутать ни с кем. Старческий и в то же время такое впечатление, что его старят нарочно. Смотреть на нее не хотелось. Пока мои глаза закрыты, я все еще где-то в своем сне. Но стоит мне их открыть, и я снова попаду в кошма

Сутки назад….Рифат смотрел, как Аднан перерезал горло одному из перекупщиков и пнул носком сапога безжизненное тело так, что оно подкатилось еще к нескольким трупам, распластавшимся на окровавленном песке. Давно предводитель так не зверствовал. Лишь однажды, когда люди Асада посмели отбить товар его отца и выкрасть прямо из-под носа, ибн Кадир превратился в жестокое кровожадное чудовище и напал на деревню, где они спрятали контейнеры с оружием, и кроме пепла ничего там не оставил. Сжег все дотла. Потом Кадиру пришлось покрывать проступки своего бастарда и подкупать нужных людей, чтоб из этого не раздули скандал, а списали на пожар. Десятки жизней. Вот какую цену заплатил Асад за то, что посмел обойти Аднана ибн Кадира. С тех пор обычная вражда превратилась в кровавую ненависть, в нескончаемую войну не на жизнь, а на смерть.А сейчас снова безумный взгляд и трепещущие от запаха крови ноздри. Словно сам Сатана в него вселился. Перекупщики отказались плат

Его тело пахло дымом, терпким кофе и сладким кальяном. И я не могла даже представить, что этот запах все еще мне безумно нравится, и кожа у него горячая, как кипяток. Всего лишь несколько дней назад я млела и с ума сходила в его объятиях… а теперь боялась его рук как огня, потому что знала, какую боль они умеют причинять.

Это было не для моих нервов… Вот это все развлечение, которое на самом деле очень быстро превратилось в кровавую бойню. Больше похожее на фильм ужасов о пиршестве психопатов. Не просто бой, а драка с натасканными, озверевшими псами… И я не знала, что меня больше сводит с ума – человеческие крики или собачий рык, а потом визг животной боли. Жестокость этого мира не знала границ… или я просто никогда раньше не соприкасалась с жестокостью.