Милена
Не знаю, что сказала бы Великая Праматерь и составители легенд, но меня собирали в ночное, как комсомольца на гражданскую войну — гнать буржуинов до самой афганской границы. В рюкзаке: пироги, бутерброды, яблоки, термос с чаем, вторая пара шерстяных носков и перчатки на всякий случай. Наливку в пластиковой бутылке Надежда в последний момент всё-таки тоже всунула.
Нет, конечно же, комсомольцы не отправлялись в степь в брючном костюме из последней коллекции модного дома и со светодиодным фонариком во лбу. За плечами: коврик для йоги, плед вместо солдатской шинели, в наушниках музыка – со знакомым плейлистом не так страшно. Вроде бы Леди Гага и Селена Гомез рядышком поют, заливаются. Тыц-тыц.
Девчонки перекрестили меня, помахали на прощанье, проводив до железной дороги, и мы поехали в ночь: Бумер и я. Конь шёл шагом, задумч
МиленаЯ развернулась и пошла прочь, сжимая кулаки и тщетно стараясь не скрипеть челюстями и мокрыми кроссовками. А в них ещё и хлюпало с таким звуком, словно я на склизкую жабу с каждым шагом наступала. Тьфу! Гуччи мерзко лип к спине, от волос несло тиной. Меня можно было поздравить: уезжала комсомольцем, вернусь вонючей русалкой. Ай да я!– Эй! – послышалось сзади.Я обернулась: ненавистный экземпляр вражеского пола выбрался на сухую землю и смотрел на меня, отряхивая куртку. Не утонул, гад!– Маломишкино в другой стороне! – рыкнул экземпляр.– В курсе, – буркнула я и ускорила шаг, направляясь к невидимому из-за кустов коню.
Владимир– Всё, тащите!Я махнул рукой. Трактор с утробным рычанием тронулся, и за ним высвободилась из грязи моя малышка – белая, хоть и изрядно вымазанная по самое брюхо спортивная Цессна1. На душе полегчало, несмотря на то, что я и так знал: всё будет в порядке.– Теперь куда, Георгич? – перекрикивая шум моторов, заорал на всю степь тракторист Максим, пожалуй, самый нормальный и смышлёный из деревенских.– Домой, – кивнул я. – Кирилл там тебя встретит. Погоди-ка.Я подошёл проверить крепления, тросы. Подёргал, удостоверился и потом провёл рукой по белому боку Цессны. Гладкий металл, приятное касание. Жива, моя малышка! Я улыбнулся уголка
МиленаЗа окном всё ликовало, посвистывало, заливалось трелями – утренник у пернатых шёл на ура, а мне хоть плачь. Я закрыла форточку, чтобы не слышать всей этой безудержной радости. Расчирикались тут!Забралась с ногами на допотопный стул и уткнулась взглядом в новёхонький, только вчера купленный электрический чайник. Рядом со всей посудой он со своим цветовым индикатором выглядел, как засланец из высокоразвитых миров.Буря внутри меня не утихала. С одной стороны, Владимира было жалко, наверное, шишка на лбу вырастет – такой звон стоял. Даже показалось, что сейчас из карих глаз фонтаном посыплются звёздочки, как у Дональда Дака. С другой стороны, я продолжала злиться. Выходи
ВладимирВ скайпе наш главный снабженец Семён Павлович Журиков невнятно, как с перепоя в тумане, говорил об износостойкости материала для пультов управления нашими дронами, что-то о пластике и производителе. Я мрачно смотрел в ноутбук. Смысл до меня всё равно не доходил. Голова болела, на душе было муторно.Бу-бу-бу, бу-бу-бу...Когда же это кончится?!И вдруг Журиков прекратил монотонно бубнить и застыл, явно что-то ожидая от меня. Последнюю фразу я совсем не слышал, поэтому ляпнул наугад:– Ладно, Палыч, подумаю. Пришли мне спецификацию.– На заведующую отделом? – выкатил на меня глаза Палыч.
Милена– Владимир! – позвала я.Не знаю, зачем, просто вырвалось. Может, потому, что только что было так горячо от его рук и вдруг стало холодно.Он обернулся, какой угодно, но не каменный. Надежда в карих глазах. Смущение, абсолютно противоречащее его привычному образу. Оно так шло ему, что мной овладело рискованное любопытство, после которого хоть потоп, и я поддалась порыву. Поцеловала.Владимир отозвался мгновенно, окутав меня своим теплом и запахом. Горячие руки на моих плечах, пальцы по шее. Нежно, трепетно, жарко. Его веки закрылись, лицо стало таким, словно робот-контролёр, сидящий за пультом управления в его голове, отключился, и из маски проступил другой Владимир. Высокий лоб, брови, тёмные ве
МиленаС видом эксклюзивно выписанного святого Кирилл колдовал над чайником, затем разлил светлую жидкость по выставленным в ряд чашечкам и произнёс:– Чаепитие – особый ритуал, не терпящий спешки и суетливости. С глубокой древности в Китае чаепитие считается активной медитацией, позволяющей не просто насладиться вкусом напитка, но также достичь гармонии и преуспеть в поиске себя...– Вот поэтому я и предпочитаю чай из поллитровой кружки, а не из этих пендюрочек, – вставила вновь неизвестно откуда материализовавшаяся Оксана. – Ваши любимые, как обычно, Владимир Георгиевич.Тайная укротительница Чупа-Чупсов в сером платье и белом переднике горничной выставила на низкий столик возле подопечного блюдо с таким коли
Милена«Если чего-то боишься, бери и делай!» – таков мой жизненный принцип. Я рисковать не боюсь. Точнее, боюсь, но рискую. Мама это называет: в омут головой. А Дэн подшучивал вечно, что прыгая в бассейн, я не всегда смотрю, налита ли вода. Ну да, ему-то что?! У него всё с детства имелось: не просто финансовая подушка, а ещё и финансовый матрас с финансовым пододеяльником, одеялом и простыней; и даже с финансовым подгузником! Его проблемы решал папа, который теперь наверняка счастлив, что роль невесты сына освободилась и вместо меня можно подобрать выгодную партию для слияния
МиленаПропел петух – значит, ведьмам пора домой. Я проморгалась, плеснула себе в лицо ещё раз воды из ковшика, чтобы не заснуть, зевнула и вышла из дома. Холод взбодрил, часы подвисли на секунду, не понимая, что мне нужно в такое время вне кровати. Божечки, неужели я в здравом уме и трезвой памяти согласилась на такое?!Правда, будем честны, не очень трезвой, хоть девчонки и возмущались: «Пипетка ты и есть! Капельку да капельку! Это не серьёзно!» Вечером у меня были все поводы, чтобы не отказываться от сливовой настойки. Я тут же простила себе её, как и хлеб с салом, пусть от такого ужина мой веган-диетолог казнил бы меня, несмотря на все принципы ненасильственности. Девчонки сказали, что хлеб чёрный, а лук зелёный – чем не здоровое питание? Да простит меня убиенная свинья!