Босиком по пеплу 2

— Такая ласковая сегодня, tatlim, — ухмыляюсь я, без усилий разгадав ее игру. — Хочешь доставить мне удовольствие или снова что-то натворила? 

— По-моему я давно не отказываю тебе в удовольствии, — она кладет ладони на мои плечи и тянется к губам с чувственным мурлыканьем. 

«Я помню, какие звуки издаешь ты, Ли. Помню, как ты стонешь, теряя контроль над своим телом, как выгибаешься и умоляешь трахать тебя сильнее». 

— Не отказываешь, tatlim, — я отстраняюсь, удерживая ее лицо за скулы. — Быстро вошла во вкус. 

«Почти с первого раза ты была такой, Ли…» 

— Почему ты так смотришь? — спрашивает едва слышно, скользнув вопросительным взглядом по моему застывшему лицу. Вряд ли Алиса способна осознать, чего мне стоит удержаться от желания свернуть ей шею. Прямо сейчас. Здесь. Без суда и следствия. Иначе не смотрела бы на меня с растущим волнением, а кричала, умоляя о помощи. 

— Как? — голос звучит грубо. Алиса дергается, почуяв неладное и приглушенно стонет, когда мои пальцы сжимаются на ее скулах сильнее. 

«Наши последние встречи, ты помнишь? Ты часами могла скакать на мне, Ли». 

— Как тогда… на озере, — сдавленно выдыхает она, часто и испуганно моргая. 

«Если ты такая горячая девочка, может, твоей щедрости и на меня хватит?» 

Сука, ты, tatlim. Сука, черт бы тебя побрал. 

Моя сука. Никто не тронет.  Даже я. Расслабив пальцы, резко отпускаю Алису, и отступаю на пару метров назад, поворачиваюсь спиной. 

— Амиран… — она опрометчиво делает шаг в мою сторону. 

— Нет, не подходи, — стальным тоном приказываю я. — Стой, где стоишь. Я расскажу тебе об истории этих комнат. Хочешь? 

— Нет, я хочу уйти, — подавленно отзывает Алиса. — Ты странно себя ведешь. 

— Шейх, владеющий дворцом до меня, обустроил этот этаж для провинившихся наложниц и жен, — игнорируя ее просьбу, начинаю я. — Раздев догола, он запирал их в этих комнатах, лишая привычных удобств и средств гигиены. Наказание длилось от пары дней до нескольких месяцев. В зависимости от тяжести проступка. Шейх считал, что ничто не собьет с женщины спесь, как отсутствие зеркала, мыла, зубной пасты, шелкового белья, сплетен и секса. Говорят, он хвастался, что его метод работал безотказно, но радость шейха длилась недолго. Во времена переворота он попал под опалу короля и был повешен на главной площади Асада, как и другие заговорщики. 

— Несчастных женщин шейха освободили? 

— Нет, не успели, — отвечаю безучастным тоном. — Они совершили массовое самоубийство в день казни шейха. 

— Здесь? — ошеломленно восклицает Алисия. 

— Нет. Их тела выловили из залива следующим утром. 

— Какой ужас! — ее передергивает от услышанного. — Зачем они это сделали? 

— Наверное потому, что любили, — равнодушно пожимаю плечами. — Не смогли жить без своего мужа и господина. 

— Это болезнь, психическое отклонение, что угодно, но не любовь, — импульсивно заявляет Алисия. 

— Разве? — скептически отвечаю на эмоциональный выпад жены. — Со стороны диагнозы ставить всегда проще. Куда сложнее разобраться в себе. Ты же побежала босиком по пеплу навстречу смерти. Побежала не думая, не оглядываясь, — напоминаю о недавних событиях. — Ради любви? 

Она не спешит с ответом. Я слышу ее участившееся дыхание, чувствую разрастающийся женский страх. Медленно повернувшись, смотрю в блестящие кристально-голубые глаза, смотрю долго, не отрываясь, и она тоже не смеет отвести взгляд. Алиса уже не сомневается, не догадывается, а точно знает, что очередной ее секрет разоблачен. 

— Ради жизни, Ран, — всхлипывает с отчаянным надрывом. — Я знала, что ты убьешь его, если … 

— Знала? Откуда, Алиса? Я убил его? Выдвинул хотя бы одно из обвинений, по которому ему грозил тюремный срок? 

— Одно выдвинул. Самое тяжелое в анмарской системе правосудия. 

— Он в тюрьме? — рявкаю я, и вздрогнув, Алисия испуганно жмурится. 

— Нет, — она мотает головой, — Амиран… Я не могла сказать… — порывисто прижимается ко мне всем телом, цепляясь пальцами за лацканы пиджака, смотрит в глаза сквозь пелену слез, и снова умоляет: — Прошу тебя. Хамдан ничего плохого не хотел. 

— Я отлично видел и слышал, чего хотел Хамдан, — схватив ее за плечи, отрываю от себя и грубо встряхиваю. — Ты снова солгала мне, Алиса. Я обещал тебе наказание. Оно начнется прямо сейчас. 

— Амиран…, — отчаянно шепчет Алисия, смахивая с щек ручейки слез. 

— Снимай одежду. Всю. Ничего не должно остаться, кроме этого..., — подняв с пола упавшую во время наших баталий сумку, рывком дергаю молнию и достав футляр с ожерельем, бросаю к ее ногам. — Оно действительно лучшее из коллекции ювелирного холдинга Адама Саадата, но блистать ты будешь в нем здесь. А не на свадьбе сестры. 

— Церемония состоится? — испуг в распахнутых глазах сменяется облегчением, взрывая во мне волну неконтролируемого бешенства. 

— Я лично за этим прослежу, — сардонически ухмыляюсь. — И организую свадебное путешествие новобрачных. Они проведут весь отмеренный срок под надежным вниманием моей охраны. 

— Удивлена, tatlim? Надеялась на другой исход? — спрашиваю со злой иронией. — Наверное, он тоже, когда заварил всю эту кашу. Как ты правильно заметила, умереть легко, а сражаться за свою жизнь, свой выбор и свою страну дано не каждому. Именно этим твой герой и займется сразу после возвращения из медового месяца. Он будет направлен на военную службу в Зулейер, — бесстрастно озвучиваю принятое решение. 

— Но там война! 

— Генерал войны не боялся, пусть берет пример с отца, — равнодушно отзываюсь я, дергая завязки на ее абайе, и взявшись за край ворота, разрываю почти до низа. — Остальное сама снимешь, или помочь? 

— Нет, я не стану, — она с шипением бьет меня ладонями по плечам и с кошачьей резвостью отскакивает назад. — Ты меня не заставишь, — вздернув подбородок, продолжает пятится. — Я не твоя рабыня. 

— Будет, как я хочу, — отрезаю угрожающим тоном, неумолимо приближаясь. Она отчаянно мотает головой. Вздрагивает, наткнувшись на стену. 

— Стой, я сама, — сдается загнанная в угол Алиса, сверля меня униженным ненавидящим взглядом. — Сама, — повторяет тише, начиная неловко снимать с себя одежду и бросать мне под ноги. 

— Быстрее, — подгоняю я, бесстрастно наблюдая за суетливым и отнюдь не эротичным процессом раздевания. Оставшись полностью обнаженной, Алисия расправляет плечи, откидывая за спину густую волну белокурых волос, и снова позволяет себе вызывающий взгляд в мою сторону. 

— Не забудь про колье, — носком обуви толкаю по полу футляр. 

— Нравится? — с глухой злостью спрашивает Алиса. Я отрицательно качаю головой, шагнув вперед. Она недоверчиво ухмыляется. А, может быть, все еще не понимает, что игры кончились. 

— Не обманывай себя, Ран. Ты чувствуешь удовлетворение, наблюдая за моим унижением, — кричит в ней уязвленная гордость. 

— Нет, tatlim, не удовлетворение, — приблизившись вплотную, дотрагиваюсь до переливающихся камней на изящной шее. Бриллиантовый блеск на фарфоровой коже привлекает внимание, завораживает. Tatlim блистает даже в этих убогих декорациях, ни на секунду не сомневаясь, что она и есть главное сокровище. 

— Тогда что? — допытывается Лиса. Запустив ладонь в рассыпавшиеся по спине пепельные локоны, лениво пропускаю их между пальцами. 

— Бесконечное сожаление, — склонив голову, я едва касаюсь губами ее лба, и резко отстраняюсь. — Доброй ночи, Алиса, — собрав с пола ворох одежды, разворачиваюсь и иду прочь, оставляя тигрицу в ее новой клетке, раз старая пришлась не по вкусу.