Амиран
В палате госпиталя стоит звенящая подавляющая тишина, нарушаемая только тяжелым дыханием неподвижно лежащей на кровати Алисии. Кислородная маска на ее лице и капельницы очищают пострадавшие легкие и кровь от ядовитого угарного газа, которого она успела наглотаться, пока висела на краю огненной пропасти. Еще минута, и мои люди, следующие по пятам за убегающей парочкой, не успели бы ее вытащить. Гибель tatlim в мои планы не входила.
— Я этого не хотел, — тихо говорю, дотрагиваюсь до ее бледной, как воск, руки. Она не слышит, и это к лучшему. Будь Алиса в сознании, то непременно набросилась бы на меня, как дикая кошка. — Приручить тебя лаской не вышло, tatlim, — горько ухмыляюсь я, глядя на трепещущие опаленные ресницы. — И угрозы тебя не испугали. Что же мне делать с тобой, девочка?
Она делает глубокий вдох и продолжает крепко спать. Дыхание Алисы стало гораздо мягче, чем час назад, но мне от этого не легче. Можно убедить себя в том, что она сама бросилась в пекло, но ведь это не так.
Я подтолкнул, дал надежду на свободу, хотя знал, что нет ни малейшего шанса добраться по раскаленному песку до вертолета в отмеренный промежуток времени.
Тем не менее, никто не должен был пострадать.
Даже Каттан.
Я сказал, что буду стрелять, но не сообщил куда. Вертолет являлся изначальной целью поражения. Я, вообще, был уверен, что в последний момент у них хватит ума отказаться от побега. Хотя бы у Каттана. Он-то должен был осознавать, что их мечтам не суждено осуществиться. О чем думал этот влюбленный идиот?
Они оба ненормальные.
Но я — нет. Мне стоило просчитать все варианты и исключить опасность.
А еще я понимал, знал с самого начала, что Алисия бежит не столько за своим Хамданом, сколько от меня. От тех чувств, что я в ней вызываю, а они есть. Есть и много. Ненависть — лишь сотая часть накрывшей ее лавины. Она боится не справиться, боится принадлежать, и в тоже время инстинктивно жаждет этого. Часть противоречивой души tatlim хочет, чтобы я решил за нее, избавил от сомнений, лишил выбора. Я даю ей именно это. Забираю весь груз вины и ответственности, принимая решение за нас обоих.
Я не имею права на сомнения, и теперь знаю, насколько далеко моя тигрица способна зайти, готова ли до конца сражаться за то, что считает своей судьбой и выбором.
Во мне по-прежнему нет сомнений, что эта женщина моя. Была и будет.
Сложнее объяснить, чем я вызвал в ней такой ужас?
Она готова бежать по пеплу с ним, чтобы не быть со мной.
— Почему ты так отчаянно сражаешься со мной, tatlim? — еще один вопрос гаснет в тишине палаты. Медикаментозный сон, как минимум, продлится до утра.
Осмотревшие Алису врачи, заверили, что опасных для жизни повреждений нет. Шок, токсическое отравление и несерьезные ожоги на ступнях, которые со временем исчезнут, не оставив и следа. Три дня под наблюдением докторов в палате, и потом можно смело возвращаться к нормальной жизни.
Но Алиса вряд ли сдастся без боя. Ее нормальная жизнь не включает меня. А без меня, у нее не будет жизни. Потому что я не согласен. Мне проще пристрелить ее, чем отпустить. А значит нет ни одного шанса уйти от меня.
Вот такая у нас неразрешимая задача, хотя Колман Мердер поспорил бы на этот счет. По его мнению, нерешаемых уравнений не существует, и я склонен ему верить.
Потерев ладонями онемевшее от усталости лицо, смотрю на свою измученную сопротивлением обожжённую тигрицу пару минут и отхожу к окну. Устремив рассеянный взгляд на безупречный ландшафт сада, на время отключаюсь от всех мыслей. Через два часа мне нужно вылетать обратно на очередное срочное совещание, а я не спал больше суток. Частный госпиталь находится на территории моей резиденции и при желании я могу пойти в свои апартаменты, позволить себе час глубокого сна, прежде чем вернуться в рабочий режим, но какого-то черта медлю.
Осторожно открыв дверь, в палату бесшумно проскальзывает Дайан. Я узнаю сестру по шагам. Она приближается ко мне, встает рядом. На Алисию упорно не смотрит. Невзлюбила мою избранницу с первого взгляда. Женское чутье, не иначе.
Какое-то время мы молчим. Я скучаю по сигаретам Мердера, которые все равно бы не смог выкурить в стенах госпиталя. Колман остался на временной базе, развёрнутой на месте аварии, собирает данные, ищет виновных. И найдет. Когда это случится, я смогу выдохнуть свободнее. И, может быть, мы покурим вместе. Но выявление ответственных за взрыв не отменит его разрушительных последствий. Я должен готовиться к худшему варианту развития событий.
— У центральных ворот Адам Саадат, — негромко произносит Дайан. — Он требует, чтобы его пропустили и позволили увидеться с дочерью.
— До утра она будет спать. Я оставлю распоряжение, чтобы его впустили, когда Алиса придет в себя, — резюмирую не терпящим обсуждений тоном. Повернувшись, упираюсь спиной на стекло панорамного окна, скользнув взглядом по напряженному профилю сестры. — Говори, я же вижу, как тебя разрывает, — даю свое официальной разрешение окончательно уделать мои перегруженные мозги.
— Не понимаю, Амиран, — шумно выдыхает Дайан, глядя в сад. — Решаешь проблемы целого королевства, а в женщинах абсолютно не разбираешься. И я догадываюсь почему. Ты столько лет ставил в приоритет воплощения политических амбиций, экономя время для личной жизни.
— Ты утрируешь, Ди. С личной жизнью у меня все в порядке.
— Я говорю не о сексе, Мир. Твои элитные эскортницы не в счет. Ты не умеешь строить отношения.
— Я и не должен этого уметь. Разве наш отец умел? А он — абсолютный монарх.
— И ты ненавидишь его за то, как он поступил со всеми нами, — напоминает Дайан. Я не отвечаю. Она и так знает, что права. — Зачем тебе сдалась эта глупая девчонка? Чего ты добился своим упорством? Носился с ней, как … — сестра морщится, пытаясь подобрать подходящее слово. — Разведись. Избавься, пока не поздно. Ради нее самой. Посмотри, что ты уже наворотил. А что дальше?
— Дайан, развода не будет, — протянув руку, я мягко касаюсь ее щеки, давая понять, что свое решение обсуждать не буду ни с кем. — Смирись, у меня появилась женщина, которая потеснит твой авторитет.
— Ни черта подобного, — оскорблённо хмурится Ди. — Она предала тебя дважды, Мир. Как ты можешь сравнивать сестру и непредсказуемую сумасшедшую, от которой можно ожидать чего угодно. Или безумие заразно, и ты тоже свихнулся, Амиран? Она тебя бешенством случайно не заразила во время случки?
— Не ругайся. Тебе не идет, Дайан. Грубость не украшает ни одну женщину. Прости, но мне нужно идти, — целую ее в лоб, прощаясь. На самом деле время у меня еще есть, а вот желания слушать претензии сестры — нет. — Будь здесь, пока Алиса не проснется. Сообщи мне, когда это случится.
— Постой, — Дайан удерживает меня за руку. — Где сейчас Хамдан Каттан? Она наверняка будет спрашивать.
— Там, где ему и положено быть — в камере предварительного заключения до выяснений всех обстоятельств, — холодно отвечаю я, мгновенно превращаясь в готового изрыгать огонь дракона. — На ее вопросы ты отвечать не обязана. Оставь это мне, Дайан. Я разберусь.
— Я вижу, — скептически фыркает сестра, выразительно кивая на спящую в кровати Алису. — Уже разобрался.
— Это трагическая случайность, Ди, — отрезаю я, прежде чем покинуть палату.
АлисияЧтобы просто открыть глаза, я выстояла кровожадный внутренний бой со своим отражением. Часть меня, категорически не хотела возвращаться к ужасающей реальности, где все зашло слишком далеко, сломалось, разрушилось.Одни руины остались от моей прежней жизни.Самое страшное, что я сама превратилась в обуглившиеся обломки той Алисии Саадат, которую всегда знала.Амиран Мактум столкнул меня в пылающий кратер.Он стал тем, кто подстелил мне под ноги пепел, и он будет тем, кто закопает меня в этом черном песке.Чтобы уже наверняка не сбежала. Я слишком поздно осознала, что это бесполезно — убежать от эмира можно только в объятия смерти.А я хочу жить. Сейчас, я как никогда, хочу жить! Быть счастливой, создавать и созидать, привнести в этот мир пусть маленький, но значительный и благой вклад.Просыпаться невыносимо тяжело. Все органы чувств включаются постепенно. Фантомные боли в груди разрывают д
Сутки назадНейтанЯркая вспышка света бьет по глазам. Следом раздается резкий высокочастотный звук, давящий на барабанные перепонки. Я слышу его довольно часто. Сначала пытался понять систему, чтобы морально подготовиться, но потом понял, что зря трачу время. Звук повторяется, на это раз еще интенсивнее. Я жмурюсь от боли, интуитивно пытаясь подняться с ледяного пола, в очередной раз ударяюсь затылком о потолок, хриплю горлом, потому что голос давно пропал. Не могу сказать, когда именно, в кромешной темноте ощущение времени стирается.Не удержав равновесие, я падаю на колени и до скрипа сжимаю зубы, чтобы не завыть. Ноги не слушаются, онемев от длительного нахождения в скрюченном состоянии, в легких подозрительно хлюпает. Спасибо трёхразовому ледяному душу, льющемуся из отверстий в потолке в те моменты, когда я отключаюсь.До состояния моего здоровья никому нет дела. Врач вероятному смертнику не положен. М
Настоящее времяАлисияВозле аэропорта нас неожиданно окружает толпа журналистов. И к моему изумлению служба безопасности не блокирует попытки папарацци снимать на камеру, как мы с Амираном следуем в окружении свиты к частному сектору. Вспышки камер меня дико нервируют. Я ускоряю шаг, но идти в длинной абайе дико неудобно. Потеряв равновесие, инстинктивно хватаю Рана за руку, недоумевая, почему не отдает приказ остановить съемку.В Анмаре запрещено фотографировать членов королевской семьи, как и простых подданных без специального разрешения. Но вместо того, чтобы разогнать журналистов, мой муж вдруг останавливается, обнимая меня за плечи, и оборачиваясь к камерам, благосклонно улыбается и приветственно машет рукой. Что? Я шокировано смотрю на него.— Улыбайся и смотри на меня, — не меняя выражения лица, распоряжается Ран. И если бы я его не знала, то поверила бы, что нежность и теплота в его глазах — настоящие.
АлисияРазговор с Амираном оставляет еще один неприятный осадок в душе. Но терпеть такое унижение, сотню эскортниц и его родственника в комплекте с друзьями на этом острове дальше, я не намерена.Нам нужно поговорить наедине.Естественно, что перед взором посторонних эмир не пойдет ко мненавстречуи всем своим видом будет демонстрировать, что последнее слово всегда остается за ним. И то, что ему, как принцу Анмара, подобный беспредел позволителен. Более того — судя по его ответам на мои претензии, Амиран не считает, что происходит что-то из ряда вон выходящее.Вернувшись в свою комнату, я сразу улавливаю нежно-цветочный аромат, пропитавший весь воздух в пространстве. На моем журнальном столике появился фантастический букет лавандовых пионов.Закрываю глаза и делаю медленный выдох, а в мыслях непроизвольно всплывает горячая картинка из воспоминаний. Амиран мягко ведет лепестками бутона по моей коже
НейтанДесять дней спустяУмереть от любви—это только звучит мрачно-романтично и по-книжному драматично. В действительности же я прошел все круги адской агонии прежде, чем осознал, что мне не дано даже этого.Умирать—приказа не было.В новой реальности меня ждала расплата за то, что позволил себе посягнуть на девушку, которую любил с детства. Любил взаимно и вопреки воле одного из самых влиятельных людей королевства.Амиран аль-Мактум мог уничтожить нас за то, что мы посмели, решились на чувства, неугодные его высокомерному высочеству, и он хотел… Убить, растоптать меня и Ли, раздавить своим раздутым авторитетом, продемонстрировав собственное превосходство в извращенной жестокости, где ему нет равных. Спланированной и целенаправленной жестокости. На Алисию она распространялась в меньшей мере, но я ни на секунду не позволял себе обольщаться насчет его намерений в
Спустя полчаса, все ещё раздражённый и не до конца удовлетворенный, возвращаюсь в свое удобное кресло в носовой части лайнера ивновь углубляюсь в отчётМердера, изучение которого пришлось временно прервать.Перерыв получился весьма горячим и занимательным, но привел к выводу, что после секса не стоит оставаться в постели жены дольше пары минут. Как только к ней возвращается способность думать, она выдает нечто такое, за что мне каждый раз хочется ее наказать так, чтобы наконец-то научилась следить за своими словами. Зря я оттягиваю неизбежное. Рано или поздно мне придётся принять жёсткие меры, потому как практика показывает, что моя тигрица совершенно отбилась от рук.—Ты переоделся,—опускаясь в кресло напротив, констатирует Алиса. Запах фруктового геля для душа щекочет мои рецепторы. Хочется взглянуть на неё, потрогать, лизнуть чувствительное местечко на шее, попробовать на вкус.Полный пи*децтворится.&nb
НейтанПо злой иронии или, скорее всего больной прихоти эмира, первый день в новой должности совпал с его возвращением из свадебного путешествия.Я едва не сдох от дикой боли, заметив свою маленькую хрупкую Ли, едва различимую из-за широкоплечей фигуры аль-Мактума. Она неуверенно спускалась по трапу, через силу следуя за его уверенными размашистыми шагами. Я смотрел на нее, на нее одну, и не мог поверить, что с момента нашего неудачного побега, прошло всего две недели, превратившиеся для нас в вечность. Я не узнал своенравную энергичную и неунывающую Алису в этой потерявшейся под голубыми традиционными одеждами потухшей девушке.Недоступная, чужая, укрощенная. Она выглядела такой несчастной, измученной и передвигалась настолько медленно, словно каждый шаг приносил ей мучительные страдания. Ее мужу пришлось остановиться и буквально волоком тащить за собой к ожидающему кортежу. Неудивительно, что она не заметила меня в шеренге выстроив
АмиранКортеж второй раз за сегодняшний день доставляет меня в резиденцию. Время уверенно близится к закату, а мои энергетические запасы к полному истощению.— Мы прибыли, эмир, — сообщает старший телохранитель группы сопровождения, открывая для меня дверь Мерседеса. Тяжело вздохнув, я ступаю на раскаленный асфальт, расправляя складки белой кандуры (прим.: элемент арабского костюма, подобие длинной робы, одевающейся через голову)Колман Мердер, приближающийся к кортежу суетливой и немного дерганной походкой, на пару секунд замедляется, не сразу меня узнав в традиционном облачении.— Никак не могу привыкнуть к тому, что иногда ты ходишь в платье, — выдает он сомнительное подобие шутки, взгляд при этом продолжает отражать беспокойство и нервозность. Я отвечаю ему коротким кивком в знак приветствия.Отпустив охрану, жестом приказываю Колману следовать за мной. Пару минут мы идем молча, ш