Спускаясь вниз на лифте, я держалась. И вестибюль гостиницы миновала с задранным вверх подбородком и лёгкой полуулыбкой на губах. Но вот когда села в машину преданно ожидавшего меня Сергея Ивановича, разревелась. Он понимающе включил погромче блюз и словно невзначай поставил между сиденьями коробку бумажных салфеток.
После этой ненавязчивой заботы мне стало ещё более жаль себя. Слёзы текли, не останавливаясь. Моя самооценка рухнула куда-то на парковку нулевого этажа. Я чувствовала себя грязной и использованной. Очень хотелось забраться в ванну и вымыться снаружи и изнутри.
На подъезде к дому слёзы иссякли, оставив после себя опустошение.
Разумеется, я не собиралась соглашаться на предложение этого мудака Борисова. Позволять какому-то моральному уроду вытирать о себя ноги, или член, как в данной ситуации – это не для меня. Я не привыкла, чтобы со мной так обращались. К счастью, у меня не было проблем с самоуважением.
Сергей Иванович остановил машину у крыльца и вышел, чтобы открыть мне дверь. Лишь тогда я заметила, что мы уже дома. Я поблагодарила его кивком, сил на слова не оставалось, и поднялась к входной двери.
В доме было тихо и темно – горело лишь дежурное освещение. Отец, наверное, у себя в кабинете – работает, а дедушка ещё не вернулся из швейцарской клиники, где он проходил реабилитацию после инсульта.
Я поднялась к себе в комнату и сразу же направилась в гардеробную. Сняла всё, что было на мне надето, и вместе с сумочкой запихнула в дальний угол шкафа. Потом разберусь, а сейчас просто не могла видеть вещи, которых касался он.
Уже обнажённой прошла в ванную и повернула смеситель, делая воду погорячее. Выбрала соль с апельсином и корицей, добавила пены и пошла в душевую кабину. Сначала хотелось смыть с себя его прикосновения.
К тому времени, как я вышла, вода в ванне как раз набралась, и я погрузилась в ароматную пену. Одно из воспоминаний о моей маме – это пенная ванна с цитрусовым запахом. Я почему-то всегда выбираю этот аромат, когда на душе неспокойно.
Воспоминания о произошедшем в гостинице всплывали в памяти яркими, раскалёнными вспышками, от которых я морщилась и трясла головой, пытаясь прогнать их. Но эти безобразные картинки, как липкая жвачка, прицепились к моей голове и появлялись вновь, стоило лишь прикрыть глаза.
Расслабиться в ванне у меня не получалось. Сегодня проверенное сотни раз средство не сработало.
Я выбралась из воды и обернулась мягким полотенцем. Долго сушила волосы, расчёсывала, наносила на кожу увлажняющий крем, но всё это я делала как сквозь сон. Словно на автопилоте.
Надела тёплый махровый халат и легла в постель, накрывшись пуховым одеялом. Меня знобило.
Я попыталась уснуть, но сон не шёл. Мне хотелось, чтобы прошло время, и я забыла о том остром чувстве унижения, которое теперь, кажется, будет неотступно преследовать меня.
Зачем я вообще туда пошла? К нему! На что я рассчитывала? На его благородство? Порядочность? Что он не откажет прекрасной даме в такой ничтожной просьбе? Как можно быть настолько наивной, Алиса?
Я долго ворочалась в постели и наконец встала. Подошла к окну. Моя комната располагалась с задней стороны дома, поэтому окна смотрели на лес. Лунный свет отражался от заснеженных еловых веток, заставляя их искриться бело-голубым пламенем.
С этим домом и с лесной опушкой у меня было связано столько воспоминаний – я жила здесь с самого рождения, с перерывами лишь на учёбу и недолгое замужество. И вот теперь моей семье придётся покинуть наше родовое гнездо, потому что завтра утром я буду где угодно, но только не рядом с отелем «Континенталь».
Я уже собралась было вернуться в постель, но тут подумала, что, возможно, несколько бутербродов помогут мне уснуть. Я ведь с самого обеда ничего не ела. Конечно, столь поздний ужин вряд ли пойдёт на пользу моей фигуре, но и снова бесконечно ворочаться в кровати мне не хотелось.
Я поправила сбившийся халат и вышла из комнаты. Тихонько спустилась вниз по лестнице, чтобы не беспокоить отца. Из-под двери кабинета желтела полоска света. Я прошла было мимо, но затем вернулась, мучимая нехорошим предчувствием.
Горела напольная лампа, освещая письменный стол и отца, сидящего за ним и растирающего кисти рук.
– Представляешь, – он медленно поднял голову, когда я второй раз в жизни открыла эту дверь без стука, – руки немеют.
Он покрутил перед собой ладонями, удивлённо глядя на них. Я обратила внимание на неестественную бледность его лица, на лбу у отца выступили бисеринки пота.
– Пап, ты как себя чувствуешь? – дурное предчувствие снова сдавило грудь.
Он посмотрел на меня, словно не узнавая.
– Тоскливо мне… Выпить, что ли? – он приподнялся в кресле, но покачнулся и упал обратно.
– Я сейчас позвоню Петру Алексеевичу, – схватила лежавший на столе телефон отца и начала искать номер нашего семейного врача.
– Да зачем? – попытался отмахнуться отец. – Всё нормально.
Но я видела, что это не так.
– Здравствуйте, Пётр Алексеевич, – доктор, несмотря на позднее время, взял трубку после третьего гудка – он брал весьма высокую оплату за консультации в неурочное время, – с отцом что-то не так…
Я замолчала, не зная, как лучше сформулировать то, что чувствовала.
– Симптомы? – деловито поинтересовался он.
– Немеют руки, испарина, бледность, мысли какие-то… Да и вообще…
– Звоните в скорую, Алиса, номер я выслал, – в телефоне динькнуло входящее сообщение.
– Что с ним? – я похолодела.
– У вашего отца – инфаркт, и чем быстрее он попадёт к специалистам, тем больше шансов, что всё обойдётся.
– Я поняла, – не прощаясь, нажала кнопку отбоя и набрала присланный врачом номер.
– Скорая помощь, – сообщил приятный женский голос. – Чем могу помочь?
– Здравствуйте, кажется у моего отца инфаркт… – я заметила, что голос дрожит, когда я произношу это страшное слово.
– Какие у него симптомы?
Я перечислила то же, что раньше озвучила Петру Алексеевичу. Женщина поинтересовалась возрастом отца, полным именем и нашим адресом. Озвучив стоимость услуги, она сообщила, что скорая помощь будет у нас примерно через пятнадцать минут.
– Папа, – я сжала его ледяную ладонь, – сейчас приедут врачи. Тебе помогут. Я пока переоденусь.
Выскочила из кабинета и помчалась вверх по лестнице. Оказавшись у себя в комнате, сразу метнулась в гардеробную, натянула первые попавшиеся джинсы и пуловер. Сверху накинула куртку. Обула удобные сапожки без каблука. И помчалась обратно.
Отец сидел в той же позе, уставившись в стену перед собой.
Я подошла к нему и аккуратно присела на подлокотник кресла.
– Папа… – сжала его ладонь. Кажется, руки у него стали ещё холоднее. – Всё будет хорошо. Ты только выздоравливай.
В окнах засветились фары подъехавшего автомобиля.
– Это, наверное, скорая. Я спущусь, открыть, – выпустила его руку, и она безвольно упала на стол.
Я велела себе держаться, ведь отцу нужна моя поддержка. Сбежала по лестнице и распахнула дверь в тот момент, когда по ступеням крыльца поднимались два врача в зелёной униформе и накинутых сверху фуфайках с эмблемой частной скорой помощи.
– Проходите, – я посторонилась, – второй этаж, дверь открыта.
Я немного постояла, вдыхая морозный воздух. Дала себе немного времени, чтобы взять себя в руки и сохранить столь необходимую сейчас деловую сосредоточенность. Затем поднялась вслед за врачами.
Один из них уже спешил обратно к выходу. Второй доктор остался и делал отцу внутривенную инъекцию. Я остановилась в проходе, но почти сразу же меня отодвинули в сторону двое мужчин в зелёной униформе, которые несли складные носилки. Санитары аккуратно и деловито погрузили на них отца и понесли к выходу из дома.
– Вы родственница? – спросил меня замыкающий доктор.
– Я его дочь.
– Можете поехать с нами, – предложил он.
Я кивнула в ответ, говорить сейчас просто не могла.
Всё было как в тумане. Реанимобиль, включив сирену и сверкая проблесковым маячком, мчался по зимней дороге. Я сидела в полуметре от отца и смотрела на него, такого не похожего на себя. Его лицо закрывала маска, через которую поступал кислород или ещё что-то, необходимое для спасения жизни моего любимого папочки.
Затем было долгое ожидание в больнице. Пока я заполняла документы и оплачивала квитанцию, то концентрировалась на них, но затем минуты потянулись с черепашьей скоростью.
Я попыталась читать закаченные на телефон книги, но не смогла сосредоточиться. Да и вообще, сидеть в кресле и ждать оказалось практически невозможным. Я то и дело вскакивала, совершала несколько кругов по комнате ожидания и снова возвращалась в кресло. Спустя пару минут всё повторялось по новой.
Целую вечность спустя ко мне подошёл доктор.
– Вы молодец, что не стали ждать утра, – сказал он, – в таком случае нельзя медлить. Прогноз положительный, скорее всего, рубцевания ткани удастся избежать, и все функции нормализуются.
Я поняла только, что прогноз положительный. А значит, отец будет жить.
– Можно его увидеть? – спросила я.
– Только если вы не станете его тревожить, – он вопросительно посмотрел на меня, и я усиленно закивала, убеждая его, что ни-ни – никаких волнений не будет.
Мой папочка мне дороже всего на свете.
Палата была белой. И в ней сразу выделялась тёмными пятнами аппаратура, к которой был подключён мой отец.
Я остановилась на некотором расстоянии, молча глядя на него. По белизне лица он почти сравнялся с укрывавшей его простыней. Из руки торчал катетер капельницы. На кончике указательного пальца крепился какой-то белый прибор, считывающий пульс. Звук прибора, отсчитывающего сердечный ритм, был неприятным, тревожащим, но зато я знала, что сердце отца всё ещё билось.
– Лисичка моя, – прошептал он, открывая глаза. – Подойди…
Я подошла ближе и легонько погладила его по руке.
– Прости, что подвёл тебя…
– Нет-нет, папочка, что ты такое говоришь! Всё хорошо, всё в порядке.
– Позвони дедушке, пусть возвращается… Нам его клиника больше не по карману…
И в этот момент, я подумала о том, что раньше просто принимала как данность, что мои папа и дедушка – это вся моя семья, самые близкие люди. Ближе у меня никого нет. Если их не будет, я останусь одна-одинёшенька в целом мире. Они оба всегда были рядом со мной, поддерживали и помогали в трудные моменты моей жизни…
– Нет, папа, вы с дедушкой должны выздоравливать, а я позабочусь о нашей компании.
– Алиса, – он поднял на меня глаза, – что…
– Не переживай, – я перебила отца, – всё в порядке. Я договорилась с Борисовым, он не станет забирать у нас «Герер».
Из палаты меня не гнали, и я осталась рядом с отцом. Дождалась, пока он уснёт, и перебралась в кресло у окна. Было почти утро, и город начинал просыпаться.Я думала, стоит ли мне заехать домой, принять душ и переодеться перед встречей с Борисовым. О том, чтобы проигнорировать его предложение, речи больше не шло. У меня просто не осталось выхода. Придётся отдаваться на милость этого маньяка. Хотя, какая там милость…Я решила, что не поеду домой. Не хотелось наряжаться или краситься для Вадима, на мой взгляд, он не заслуживал таких усилий с моей стороны. Какая разница, как он будет надо мной измываться – с косметикой или без неё?Уж лучше я подольше побуду с отцом. Кто знает, как всё сложится. Может, Борисов запрёт меня в номере на месяц и выбросит одежду, чтобы точно никуда не убежала.Приборы тихонько пикали, убаюкивая. И я сама не заметила, как меня сморил сон.Проснулась от движения. Возле отца суетилась молоденькая медсестра, вводя
Я застегнула ему ширинку и начала натягивать обратно свои джинсы, когда услышала, как он ударил рукой по рулю– Чёрт! Гайцы!Я проследила за взглядом Вадима и увидела инспектора ДПС, ласково махавшего нам полосатой палочкой. «Пусть кто-то и тебя поимеет, ублюдок», – подумала злорадно, глядя на нахмуренное лицо Борисова.Поспешила натянуть джинсы. Вадим проехал несколько метров мимо гаишника и остановил автомобиль. Я думала, Борисов останется ждать в машине, но он достал барсетку и вышел на мороз, коротко бросив мне:– Сиди здесь! – даже зажигание не выключил, и в салоне продолжало работать отопление.Конечно, буду сидеть. Куда идти-то – кругом лес и сугробы по колено. Я углядела за редким зимним кустарником спрятанную на второстепенном съезде машину ДПС. До неё было метров пятьдесят. Хорошо встали – дорога прямая, с горочки водители разгоняются, а тут их ап! И поймали. Ограничение скорости семьдесят к
Вадиму нравилось, что она быстро училась. Вот и сейчас, не дожидаясь повторного приказа, поднялась с дивана и начала снимать одежду.Мужчина наблюдал за ней, не отрывая взгляда. Его глаза потемнели. Член нетерпеливо подрагивал. Если малыша Борисова в ближайшее время не выпустить наружу, потом вообще не вытащишь из штанов. Но Вадим не стал торопить девушку. Напротив, он убедился, что Лисичка заметила его пристальный взгляд. Да, она ненавидит его, да, она обижается. Но сейчас он заставит забыть обо всём на свете.Алиса сняла куртку, затем стянула через голову пуловер. Вадим хотел, чтобы она распустила волосы, но это подождёт. Сейчас ему нравилось просто наблюдать, и он не стал отдавать ей приказов.Но Лисичка всё же подняла глаза и заметила его пристальный взгляд. На миг замерла, облизала пересохшие вдруг губы. Определённо, ей нравилось, как Вадим смотрит. Соски проступили сквозь полупрозрачное кружево.Его член уже дымился. Хотелось рывком сорвать с неё дж
Спустя несколько минут Алиса замерла в проёме, не решаясь войти.Она наблюдала, как Вадим разговаривал по телефону. Совсем некстати позвонила Дана, сообщившая не слишком приятные новости. Помощница знала, что шеф занят в эти выходные, но сама решить вопрос не смогла.Борисов, лежавший на постели, прикрыл трубку рукой.– Иди в душ, – он кивнул на дверь ванной комнаты и вернулся к разговору.Проследил взглядом, как Алиса, плавно покачивая бёдрами, прошла в указанном направлении, дождался, когда зашумит вода, после этого поднялся с кровати и направился к гардеробу.– Кажется, документы у меня в машине. Я тебе перезвоню. – он отключил телефон и, накинув куртку, вышел из дома.Мороз после натопленного дома приятно освежал лицо. Вадим прибавил отопление, чтобы Лисичка не замёрзла, всё же она ходила без одежды. Приятные мысли и образ аппетитных ягодиц требовали отвлечься от работы и заняться тем, ради чего он сюда и приехал.
Когда я проснулась, то некоторое время не могла понять, где нахожусь. Я лежала в незнакомой кровати, которая находилась в незнакомой мне комнате. За окном серело ранее утро. Было ещё недостаточно светло, но горевшая ночная лампа стала уже не нужна. В кресле неподалёку спал Вадим.Вадим?!Я вернулась к нему взглядом. И тут же вспомнила вчерашний день. Страх, что я опоздала, его издевательства по дороге в охотничий домик, горячий секс сразу по приезде и неудачный завтрак, когда я не смогла удержать тяжёлую сковороду.Дальнейшее помнилось смутно, как сквозь полупрозрачную пелену. Видимо, я всё же простудилась. Подтверждая мои догадки, запершило в горле. Очень хотелось пить. Я пошевелилась, но почувствовала противную слабость, которая подсказала мне, что легко не будет. Я всё же с трудом приподнялась и, обнаружив стоявший на прикроватной тумбочке стакан с водой, в несколько глотов опорожнила его. После чего повалилась обратно на подушки.Чувствовала я себя, ч
На следующее утро я проснулась, когда день только начал заниматься. За окном было ещё серо. Я прислушалась к себе. Чувствовала себя на удивление хорошо, вчерашнего недомогания, как не бывало. По крайней мере, физически я была здорова. Болезнь отступила.С душевным же равновесием буду разбираться чуть позже, когда окажусь дома, подальше от источника дискомфорта.Не торопясь, приняла душ. С наслаждением стояла под горячими струями воды. Тщательно промыла волосы, вытерла их и расчесала. Затем почистила зубы и наконец почувствовала себя полноценным человеком.В ванной ждала моя одежда, но я решила на этот раз послушаться приказа Вадима и осталась обнажённой.Вышла из отведённой мне спальни. В доме стояла тишина. Я прислушалась, но Борисов, видимо, ещё спал.Сварила себе кофе и встала у окна, глядя, как падает снег, закрывая пушистым покрывалом ещё остававшиеся тёмными прогалины на опушке леса.– Доброе утро, – раздался позади м
Я открыла пассажирскую дверь и забралась внутрь. Напрасно пыталась сдержать себя. Внутри всё клокотало от раздражения.– Что ты наплёл моему отцу?! Какая ещё, к чёрту, свадьба?!Да, я не хотела начинать этот разговор на повышенных тонах, но ничего не смогла с собой поделать. Сказалось нервное перенапряжение последних дней и тревога за отца.Я повернулась к Вадиму и тут же замерла. В его глазах отражалась ярость.– Никогда, слышишь, никогда, – сказал он тихо, чётко проговаривая каждое слово, – не смей говорить со мной в подобном тоне. Ты поняла?Я закивала головой, не в силах вымолвить ни слова. Когда Борисов становился таким, я боялась даже дышать.– Я сказал твоему отцу, что собираюсь на тебе жениться, чтобы объяснить частые отлучки вместе со мной. Или ты предпочла, чтобы я сообщил ему правду?Я уже заметила, что Вадим остро реагировал на агрессию или неуважение с моей стороны, но также быстро отходил, с
Каково же было моё удивление, когда автомобиль остановился у здания компании «Герер». Водитель вышел и услужливо открыл дверцу. Пришлось покинуть столь гостеприимное средство передвижения и направиться внутрь. Он же этого хотел? Чтобы я приехала в нашу компанию? Точнее, сейчас это была его компания. Хотя над входом по-прежнему сверкали сталью восьмидесятисантиметровые объёмные буквы моей фамилии.Здание, где располагалась «Герер», когда-то было трёхэтажным особняком богатого купца и являлось памятником архитектуры. Дедушка его реконструировал в конце прошлого века, устроив внутри офис солидной строительной фирмы, но фасады остались прежними, с лепниной, резными решётками балконов и увитыми каменным виноградом карнизами.Это позволяло мне каждый раз представлять, будто я сейчас попаду в другую эпоху. Особенно здорово было играть здесь в детстве.Правда, сейчас мне было не до игр.Я толкнула тяжёлую створку двери, которая поражала св