Уже битый час я наблюдал, как Алевтина хозяйничала на кухне. Как она, перед тем как начать готовку, бережно расплела свои косы, что в распущенном виде практически доставали ей до самой талии. Провела по золотисто-пшеничным прядям расчёской. Снова заплела локоны в толстый массивный колос. На голову повязала косынку. Халатик спрятала под передником в крупный горох. И, в конце концов, приступила к готовке, в то время как я, устроившись за столом на расшатанной табуретке, ни на секунду не смог оторвать от неё глаз. Чудом залип. Словно провалился в какой-то транс, где привычная реальность потеряла всякий смысл, где все мои проблемы растворились в пустоте. Будто их не было никогда прежде. Будто я не иначе как мираж, а не сбежавший из застенка ублюдок.
И пусть весь мир подождёт.
И плевать, что у меня уже, скорей всего, образовалась дырень в брюхе из-за голодухи. Очень нравилось вот так вот сидеть, подперев подбородок рукой и наблюдать за суетящейся Дюймовочкой. Ловкая, но в т
Мы в темпе собирали вещи. Вызвали такси и помчались в аэропорт. На душе так было волнительно. Чёрт. Я молил Бога, чтобы у нас всё получилось, чтобы мы без проблем покинули родную страну и устремились в солнечный Рио. А там я наконец увижу своего брата. Да, я его простил. Людей нужно прощать. Тогда и самому становится легче, тем более мы расставили все точки над «i» и я узнал, что Соня не виновата. Что её подставили, что она тоже прошла все круги ада, как и мы с братьями. К тому же она потеряла ребёнка. Родная мать над этим похлопотала. Подмешала бедняге в чай некий препарат… и всё. Её связь с Давидом практически оборвалась. Но я рад за них. Они смогли вернуть свою любовь. Смогли за нее побороться, когда сил уже ни на что не было, когда их сердца тлели в огне вечной боли, когда они оба разучились доверять людям и наслаждаться жизнью на полную катушку. Они победили. Их чувства… сильнее предательства. И сейчас они ждали двух малышей, несмотря на то, что Соня н
[Аля]Соня оказалась очень милой и доброй девушкой. Не знаю, как Макс мог на неё браниться и вообще обвинить в самых что ни на есть жутких грехах и в том, что у нее нет сердца. По мне, так эта миловидная брюнетка безобидней маленького, хорошенького котёнка. И мухи не обидит.Мы с ней прекрасно провели время. Общались, смеялись, делились разными впечатлениями о жизни, дарили друг другу самые разнообразные эмоции. Честно, я как будто знала эту добродушную девчонку с пелёнок. Будто она была моей самой лучшей подругой. Или сестрой.— А на каком ты месяце? — не удержалась я и спросила.— На седьмом, — Соня застенчиво усмехнулась. Погладила своё круглое, как пляжный мяч, пузико. Но через секунду улыбка стерлась с её губ. Девушка как будто что-то вспомнила. Нечто важное и тревожное. — Это наш второй с Давидом малыш.— О, так у вас двое? — восторгу не было предела. Ко
[Аля]— Макс! Макс! — он терся своим мощным членом о мои до ужаса мокрые складки, а я исступленно шептала его имя.— Умоляй меня, детка. Давай! Еще! Ещё! Ещё-ё-ё-ё!— Прошу. Прекрати. Возьми.— Хочешь? Точно хочешь? Или до сих пор боишься?Что это? Что за странные и очень, очень приятные ощущения, которых я прежде никогда не испытывала? Это нечто. Это так… приятно.И невозможно! Хочется выть от удовольствия, губы кусать, стонать, кричать, чтобы избавиться от этого дьявольски мучительного напряжения.— Макс! Макс! Ма-а-акс!Он дразнил меня. Доводил до точки кипения. Я в шоке. Страх сменился злостью. Мы до сих пор в душе. Меня колотило, вело, как проклятую наркоманку, от прикосновений к телу этого совершенного мужчины, от его запаха, силы, власти и… эрекции, что буквально рвала его мокрые шорты на куски.Я специально переключи
— От кого это? — я был не я прежний. Схватил бармена за шкирятник, припечатал мордой к поверхности стола. Одного удара было достаточно, чтобы из его рубильника фонтаном брызнула кровь.Я отрезвел буквально за секунду, стоило мне только прочитать всего три предложения. Кажется, я готов разнести в пыль весь этот клоповник и стереть его с лица земли быстрее, чем у тюфяка перестанет капать из носа.— Н-не я, н-не я. Пощади! — бармен испуганно заскулил. — Он сказал, что будет ждать на улице. Высокий худощавый мужик в шляпе и черной одежде.Про себя подумал… Сцука! Шляпник. Один мой «старый-добрый» знакомый. Бандюк. Какого х*я ему от меня надо? Сто лет уже не общались.— Зашибись.Грохнув по барной стойке кулаком, я пулей выскочил на улицу. Не успел выйти на крыльцо выпивайки, как в одном из переулков мелькнула чья-то тень. А потом из темноты показалась старомодная шляпа. И он. Тот самый худосочный,
Пока мы ехали на такси обратно в город, я настроил интернет в телефоне и попытался найти нам съемное жильё на какое-то время, чтобы оправиться от шока, отдохнуть, дождаться, пока Але сделают новый паспорт. Хорошо, что телефон работал исправно. А вот симку пришлось купить новую. Деньги и прочая техника были надёжно упакованы в герметичные упаковки, поэтому выглядели как новенькие. Ни пылинки, несмотря на то, что их похоронили на пятак долгих лет под землёй.Когда искал объявления в интернете, то на миг чуть не поседел.— А-а-а-аль, — выдохнул, схватившись за сердце, — Этот дом…— Что такое? Неважно выглядишь, — она потрогала мой лоб, забеспокоилась.— Это дом моего брата. Он выставлен на продажу. Объявление свежее. Имя продавца — Давид.— Ничего себе. Ты думаешь, он…— Да. Я думаю, он жив. И находится здесь. В этом же городе.«Срочно продам дом в связи с переездо
Мы шарахались по лесу ещё около часа. Аля уснула на моих руках. Я нес ее до последней капли сил, а потом сделал привал. Рукам сгреб из листьев некое подобие кровати, положил туда девушку, укрыл небольшим пледом, что накануне взял из её дома, после чего направился в соседнюю деревню. Нужно было немедленно найти ей новые тряпки и обработать раны.Повезло. На окраине населенного пункта стоял одинокий домишка. Во дворе сушилось какое-то бельё. Сорвав с бельевой верёвки несколько тряпок, я вернулся обратно к девочке. Я не мог смотреть на Алю без слёз и адской ненависти, что кипела в жилах. Вся в синяках, ожогах, ранах. Теперь я начал корить себя за то, что ушёл. Какой же я индюк! Чем думал в тот момент?С другой стороны ситуация была крайне напряжённой и практически безвыходной. Она бы не согласилась бежать. Причина — в больном дедушке.А истребить отродье деревни Мирная полностью невозможно. Тем более за такой короткий срок. Особенно когда по хатам рыскает уча