Шеф прибыл из Москвы подозрительно энергичный, полный сил и готовый загоруливать работой налево и направо. Судя по тому, как он говорил по телефону, заставляя вздрагивать программиста Сергея, подключавшего новый принтер к компьютеру начальника, заряд бодрости хлестал через край и попадал на окружающих.
Я молча сидела напротив, ожидая, пока Загорулин наговорится.
Сергей бросил на него мрачный взгляд и закатил глаза. Хельский вообще относится к типу меланхоликов-прагматиков-пофигистов, однако когда рядом хлещет фонтан эмоций, делается крайне нетерпимым. Растянутый черный свитер, потертые джинсы, неожиданно недешёвая обувь и такие же очки. Худое лицо, волосы стянуты в хвост, щетина. Ну, и самомнение. Правда, за рамки дозволенного оно не выходит. Программист не спешит никого к себе близко подпускать, однако если подойти по-человечески, то в помощи никогда не отказывает.
Мы с ним совершенно разные, но вот понимаем друг друга прекрасно. Обоих раздражает безалаберно
День выдался ясным и солнечным. В небе ни облачка, ни белого развода — сплошная синь. Так поднимешь голову, посмотришь — потеряешься. Я такое небо люблю. Почти как дома, когда плавишься от жары, глотаешь дикий зной и не можешь надышаться горячим воздухом. Эх, скорее бы лето. Здесь в любом случае оно будет прохладнее, чем то, привычное и южное. Ира должна была ждать на остановке возле парка. Оттуда, по её словам, до тира — всего десять минут ходьбы. Я девочка. Я не хочу ничего решать, я хочу магнум. Ну ладно. На самом деле я отдала сердце беретте. Многие знакомые очень удивляются, узнав о моей любви к огнестрельному оружию. Как ни крути, в голове многих не укладывается девочка-пирожочек с рыжими волосам и в ярких бусах, в руках которой — пистолет. При этом не просто подержать, а пострелять. Увлечение стрельбой началось неожиданно. Однажды я гуляла по парку погожим летним деньком, как сейчас помню. Встретила в уличном тире старого знакомого Олег
— Значит, вернусь я на следующей неделе, — поведал Загорулин, глядя на хмурые лица коллег. — Ну же, бодрее. Не надо делать вид, что вы все будете страдать. Будем страдать, дорогой Всеволод Николаевич. Просто до боли, до крови, до отвращения. Будем страдать, что вы уезжаете на такой маленький срок! Совещание, что называется, удалось. С утра шеф умудрился всем перепортить настроение, а потом мило сообщил, что в связи с производственной необходимостью вынужден срочно отбыть в Санкт-Петербург. И всё бы ничего, но часть сотрудников прекрасно знает, что у него там живёт любовница, а остальные уже успели наслушаться сплетен. Мне тоже насплетничали. Я только диву даюсь и мысленно восхищаюсь: как можно таким быть и при этом почти всё время выходить сухим из воды? А выходить и впрямь получается, не без этого. Все шишки вечно летят на сотрудников. — А что с семинаром? — подала голос Анастасия Сергеевна, подперев подбородок кулаком. Короткая стрижка, внуш
Гостинцы для Никитушки пришлось оставить у главврача. После разговора я чувствовала себя настолько мерзко, что не хотелось никого видеть. Благо Никитка всё ещё спал. Поэтому обошлось. На улице по-прежнему светло и тепло. Совсем другая жизнь, далекая от запахов лекарств, опустошающей белизны и леденящих душу звуков: шагов, шороха накрахмаленных халатов и тихих вздохов. Ибо громко вздыхать в клиниках не принято. Даже если всё очень плохо. Я бросила быстрый взгляд на клинику. Едва заметно качнула головой и сделала глубокий вдох. Несмотря на теплую погоду, руки заледенели. Поморщившись, потёрла ладони друг о друга. Снова началось. То ничего-ничего, то будто просыпается. Не смертельная и не совсем болезнь, но вещь малоприятная. Особенно когда проявляется в разгаре весны и лета. Ничего, с этим можно бороться. Поменьше нервничать и нормально есть. Даже у хохотушки Вавы есть проблемы с нервами, факт. Взглянув на часы, я довольно хмыкнула. Так-так, есть время нормальн
Ночка выдалась ещё та. Сначала сборы, потом попытка заснуть. Но организм резко передумал спать, а мозг одну за другой подсовывал глупые мысли. Например: «А давай прямо сейчас погладим то зеленое платье? С рюшами». Я себя признала сумасшедшей. Ну куда? Куда это всё? А потом встала, открыла шкаф и посмотрела на платье. Хм, не будем спешить. Женщина без рюшей — что мужчина без самомнения. И то и другое не слишком нужно в жизни, но почему-то её украшает. В итоге, заснув глубоко за полночь, я вскочила по звонку будильника в шесть. От желания послать всё подальше и не выполнить прямое распоряжение Загорулина спасли только привычка рано вставать и привычка же работать на совесть. Будучи жаворонком, я весьма неплохо справилась с этой задачей, однако аппетита никакого. В коем-то веке. Поэтому кофе на скорую руку и хватит, там можно будет отыскать что-то съедобное. Загорулин обещал полный сервис, а вряд ли бы он согласился поехать куда-то, где не кормят и нет к
Некоторое время не двигалась и молча глядела в спину уходящему гендиректору «Фемиды». Я вдруг осознала, что с удовольствием бы поучилась у него так вести дела. Вроде бы ничего не сказал лишнего. Но тень повелительного тона не скроешь. А если обе стороны заинтересованы, то результат — вот он. Можно было, конечно, придумать отмазку, только… к чему? Потянуть время? Вопрос от этого не решится. В голове царили разрозненные мысли, упорно не желающие выстраиваться в цельную картинку. Я шумно выдохнула и, потянув на себя дверь, вошла в аудиторию. Пока есть возможность услышать что-то новое и интересное, ею надо воспользоваться. А письмо, «Кирана» и разговор могут подождать. Но отделаться от странного тревожного чувства, что вот сам Лебедев ждать не будет, не удавалось. *** Забавно, от чего иногда зависят встречи и расставания. И от чего зависит твоё нахождение в том или ином месте. Увидеть коллегу на периодическом отраслевом мероприятии — ниче
Я затаил дыхание. В глазах Ксюши — вежливое удивление и не больше… Черт, неужели это всё важно только одному мне? Молчание начало затягиваться. Ничего не оставалось, кроме как пожать плечами и честно… практически безразлично сказать: — Хотел воздухом подышать… Пойдемте отсюда, Ксюша. Тут сейчас такой бардак будет. Она покосилась на развеселую орду, потом кивнула. — Я уже поняла, — сказала она, когда мы вышли в опустевший коридор, — что сюда приезжают именно для этого. — А кто как, — искренне отозвался я. — И для этого тоже. Понимаете, Ксюша, когда люди уже хорошо знают друг друга, совместная пьянка эти связи укрепляет и поддерживает. Но вот знакомиться в таких обстоятельствах я бы не советовал. Вас, конечно, запомнят, но не факт, что запомнят правильно. — И не собиралась… — возмущенно начала Ксения, но потом осеклась и передернула плечами, видимо решив, что не стоит сейчас изображать Вавельского дракона. Пусть и со всем присущи
Идя к двери, я чувствовал себя странно тоже. Будто уже хапнул вина. Или веселящего газа. Или… господи, что происходит-то? Открыл, вежливо поздоровался, забрал тележку с заказом и захлопнул дверь перед самым носом наверняка разочарованного официанта. А, плевать. Рассчитаюсь потом на ресепшене, и чаевые оставлю хорошие. Тележка так и осталась стоять у двери. Накрыли прилично, голодными не останемся. Я пошёл назад. А Ксюша так и стояла возле кресла, вцепившись в его спинку и глядя на меня сумасшедшими, голодными, зовущими глазами. Молча. Ожидающе. Хотя вот сейчас ей было бы самое время очнуться и начать выбираться из номера. Только Ксюша сумку опустила на сиденье. — Ксюша, — хрипло сказал я, подойдя совсем близко, только руку протяни. Но не протянул, так и замер напротив — глаза в глаза. — Ксюша… Надо бы и самому отмерзнуть. Улыбнуться, позвать у ужину, растормошить эту золотую статуэтку — не хуже моей Фемиды, чтоб её… Хотя какая она Фемида? Девочка-огонёк, поте
Спалось на удивление сладко. Без сновидений, без тревожных звуков, без подсознательного желания поскорее открыть глаза. А ещё затекла нога. Правая. Настолько, что хотелось этой ногой дать кому-нибудь по морде, например. Я шумно вдохнула и подсунула руку под подушку. Вставать совершенно нет желания. Мягкая полудрёма кутала в свои объятия и не собиралась выпускать. И было так хорошо, что хотелось наплевать на всё, снова провалиться в зовущую тьму и продрыхнуть ещё пару часиков. «Ты же жаворонок», — укоризненно заметил внутренний голос. Плевать. Жаворонок, сова, голубь — птица божия, тьфу… Кстати, почему все мышцы так странно ноют? Откуда-то донесся мужской голос. Говорил тихо, спокойно, деловито. Ага, с балкона. Я резко распахнула глаза. Осознание окатило горячей волной. Стало не до сна и ноющих мышц. Твою ж налево! Как можно было так отключиться и позабыть, что находишься в номере Лебедева? На диване. Потому что вчера гордо отказалась о