Глава 10

Открываю неоткрывающиеся глаза оттого, что чувствую вторжение на свою территорию, и пугаюсь.

– Доброе утро! – следом самая мимишная улыбка на свете. После нее уже не хочется ворчать и сердиться, что малышка меня разбудила. 

Девочка юркает ко мне под одеяло и, положив под голову руку, поворачивается, и начинает без стеснения рассматривать мое заспанное лицо.

– У тебя такие длинные и темные ресницы… Ты даже ненакрашенная красивая! 

Посылаю искреннюю улыбку в ответ. Дети же не врут?! Значит, вчерашний излишек жидкости за ночь из меня испарился.

– А еще ты пахнешь, как аленький цветочек! – продолжает Оля, и я удивляюсь:

– Ты знаешь, как он пахнет?!

Она хихикает:

– Как ты!

Тихо смеюсь в ответ, а малышка, осмелев, приближается и целует в щеку. От такого неожиданного проявления нежности я теряюсь. А она, снова демонстрируя ряд маленьких еще молочных зубов, признается:

– Ты мне очень нравишься!

На верхней кровати шевелится Даша. Похоже, мы были слишком громкими. Она удивленно смотрит на сестру, устроившуюся у меня под боком, потом переводит взгляд на меня.

– Оля тебя разбудила?!

– Все хорошо, – отмахиваюсь, хоть и спала сегодня не более пяти часов, и тут же протяжно зеваю. 

Я убежала от Димы в комнату, но от себя не смогла сбежать. Невероятный поцелуй, его руки на моей талии, те ощущения, что я испытала впервые в жизни, не давали успокоиться и остыть. Помимо пылающих щек я и сама пылала от костра, зажженного во мне этим странным парнем, и никак не могла уговорить себя уснуть.   

Девушка слезает с верхнего яруса и накидывает халат. Я бросаю взгляд на часы – почти семь. Даша, предвещая мой вопрос, произносит:

– Пойду завтрак готовить.

Оля тут же подрывается с кровати и несется к своим вещам, сложенным на маленьком стульчике, и я тоже встаю.

– Можешь еще полежать, – заметив мои действия, предлагает Даша. – Ты гостья.

– Я помогу, – отзываюсь в ответ, хотя если честно не знаю чем. Если только помочь Оле нажать на кнопочку на чайнике, чтобы он закипел, или расставить посуду. 

Едва мы втроем появляемся на кухне, как я вновь отмечаю слаженные действия сестер. Одна достает из холодильника продукты, другая выполняет функции, которые я наметила для себя. Теряюсь и смотрю на старшую.

– Что делать мне?

– Нарежь сыр и колбасу, – командует она, вливая в котелок молоко и поворачивая ручку плиты.

Киваю, не признаваясь, что в своей жизни ножом я пользовалась только разрезая еду у себя в тарелке.

Даша протягивает батон колбасы и кусочек сыра, Оля тут же кладет передо мной разделочную доску и нож. Разворачиваю из пленки, видимо, любимое лакомство младшей (она с таким аппетитом на него смотрит) и, положив на деревянную поверхность, беру орудие труда. Примостив нож к краю, надавливаю. Повинуясь моим действиям, лезвие направляется вниз, но вместо отрезанного ломтика на доске лежит просвечивающийся ошметок. Оля тут же хватает его, кладет в рот и, жуя, подмигивает. Не расстраиваюсь. Вспоминаю далекое детство, когда бабушка, если у нее что-то не получалось, говорила: «Первый блин комом».

Второй раз прикладываю нож подальше от края, давлю на него, но итог опять неутешительный – толстый ломоть, который вряд ли подходит для бутерброда. Пока Даша не увидела, какая я криворукая, беру его и пытаюсь, держа в руке, разрезать пополам. Нож неровно, но стремительно режет сыр, я довольная, что все получается, давлю еще сильнее, и он, завершив начатое, врезается в мою ладонь.

– Ай! – вскрикиваю от неожиданной боли и все роняю, расстроенно смотря, как на месте пореза проступает кровь.

На мой крик оборачивается Даша, а Оля гипнотизирует испуганными глазами-бусинками, а главное, в этот самый неподходящий момент на кухне появляется Дима.

Встретив его взгляд, забываю про боль, и порез теряет значимость, но зато резко накрывает смущением от яркого, будто вспышка, воспоминания нашей последней интимной сцены, а неловкость оттого, что я такая безрукая, добавляет еще больше краски моим щекам, и я поспешно отворачиваюсь.

– Оля, возьми аптечку и обработай Вики рану, – командует Даша, по-прежнему колдуя у плиты.

Парень сам подходит к нужному ящику, достает сумочку и направляется ко мне, кидая младшей сестре: 

– Давай полечим Вику вместе.

Сердце от этих слов делает головокружительный кульбит и начинает стучать как сумасшедшее, отдавая в виски, а когда он подходит вплотную, я уже всерьез опасаюсь, что выпрыгнет наружу. Неожиданно Дима усугубляет и без того непростую ситуацию: берет меня за руку и разворачивает, чтобы Оле было удобнее оказывать мне первую помощь. От его прикосновения я чувствую легкий электрический разряд и вздрагиваю. Какие-то секунды мы внимательно смотрим друг на друга, будто не веря, что это произошло на самом деле. Я жутко смущаюсь своей реакции на парня, горящих щек и не знаю, как вести себя в такой нетипичной для меня ситуации. Дима же выглядит вполне спокойно и молча помогает сестре вытащить ватный диск и отыскать ту бутылочку, что вчера я держала в руках, обрабатывая ему рану, и которая помимо моего желания провоцирует мини-сеанс волнующих слайдов, которые мелькают перед глазами.

Хорошо, что Даша занята приготовлением завтрака, Оля –отслаиванием бумажных полосок с пластыря, иначе бы у них точно вызвало вопросы мое странное поведение, ведь я до сих пор не могу успокоиться оттого, что моя рука находится в его.

Девочка, высунув язык от старания, наконец приклеивает пластырь и начинает складывать все вытащенные коробочки и баночки обратно в сумочку-аптечку, а я поспешно вытаскиваю свою руку из Диминой и чувствую облегчение. Нет, нужно определенно что-то с собой делать, если я так и дальше буду реагировать на парня, то проиграю спор. Необходимо быть наблюдательной: все замечать и просчитывать наперед; хитрой – уходить от опасных вопросов и подводить к нужным ответам, и главное, спокойной, чтобы мысли не скакали в голове, будто сумасшедшие белки, и не вопили «sos».  А пока я дрожу, как эпилептик, и еще таю, словно масло, которое Даша кладет всем в горячую кашу. Пытаюсь убедить себя: во всем виноваты остатки эмоций вчерашнего дня и невыспавшийся организм, и с этими обезболивающими мыслями сажусь за стол. Все равно больше никто ничего не просит меня сделать, понимая, какая я неумеха.

Овсяная каша с маслом, бутерброд с маслом и сыром. Мне даже страшно подсчитать, сколько калорий в таком завтраке, но вчерашний вечер не только эмоционально, но и физически истощил меня, и я зверски голодна, поэтому решаю не обижать Дашу и что-нибудь съесть. 

Тягучая жижа оказывается вполне съедобной, хоть и чересчур сладкой, бутерброд я незаметно подкладываю любительнице сыра и, выпив кофе, поспешно скрываюсь от всех в ванной.

Смотрю на себя в зеркало. Выгляжу я, конечно, не самым лучшим образом: следы под глазами от неполноценного отдыха, да и отечность все-таки не испарилась. Видимо, маленькая лиса уже вышла из того нежного возраста, когда говорят только правду и ничего, кроме правды, и решила мне польстить, или после вчерашнего макияжа в стиле панды все кажется красивым.  

После того как быстро чищу пальцем зубы и расчесываюсь, я покидаю свое временное убежище и нахожу Дашу в комнате, где она, стоя у шкафа, вытаскивает наряды, которые недавно я ей подарила.

– Выбери сама, – искренне предлагает она. А у меня мелькает мысль, что моя «подруга» Милана в такой ситуации подсунула бы мне самое страшное платье, которое ей не нравится. Вот никак в последнее время не могу обойтись без сравнений.

Я киваю девушке, понимая: снова устраивать стриптиз, нацепив Димину футболку, правда не стоит, хотя бы из уважения к нему.

Взяв из рук Даши первое попавшееся платье, надеваю на себя и слышу:

– Вот теперь ты опять почти принцесса. 

Оборачиваюсь к Оле и с интересом спрашиваю: 

– Почему почти?! 

Мне нравится ход мыслей этой малышки, и я хочу понять, что она имела ввиду.

– Не хватает акс… – она морщит лицо, напрягаясь, чтобы вспомнить нужное слово. – Акс…

– Аксессуаров, – смеясь, произношу я, догадавшись, что она имеет ввиду.

Девочка кивает, а я подхожу к ней и, сев на корточки рядом, возвращаю утренний поцелуй.

– Пусть от поцелуя принцессы твой сегодняшний день сложится!

Оля обнимает меня свои ручками, и я чувствую, как сердцу становится тесно в жесткой клетке ребер. Маленькая умная искренняя девочка, которая заставляет его стучать сильнее. Впрочем, как и ее брат.

Едва я вспоминаю о Диме, едва поднимаюсь на ноги, то встречаю взгляд того, о ком только что подумала. По тому, как внимательно он на меня смотрит, я догадываюсь: реалити-шоу «кто кого растрогает больше» он не пропустил.   

– Отвезешь на парковку в «Европолис»?! – стараясь говорить ровным естественным голосом, спрашиваю я.

– Да. 

Иду в коридор за ним следом, беру в руки лабутены и плюхаюсь на пуфик, чтобы засунуть в них ноги. Оля сосредоточенно рассматривает мою обувь и не удерживается от вопроса:

– А подошва красная, чтобы не потеряться в толпе?!

Внимательно гляжу на девочку, ища в выражении ее лица подсказку в ходе ее мыслей.

– Красный же издалека видно, – поясняет она, замечая мою несообразительность.

– Наверно. 

«Чтобы издалека было заметно понты носящего», – добавляю уже про себя. 

Встаю, беру сумку и машу рукой девчонкам.

– Ты же еще приедешь?! – уточняет девочка, и я киваю ей.

– Обязательно.

Мы выходим за дверь и молча спускаемся по лестнице. Так же молча и чувствуя неловкость, я иду за Димой к припаркованному байку. Понимаю, что, если по-прежнему буду глупой краснеющей скромницей, ничего не добьюсь, и пытаюсь стать той самоуверенной и хладнокровной Вики, которой я всегда была, но, похоже, что-то во мне сломалось. И как теперь определить, что именно?! А где найти испорченную деталь?! Я не знаю!

Дима протягивает шлем, и я послушно и быстро водружаю его себе на голову, поскольку он сможет скрыть от изучающего взгляда парня, от которого плавятся даже остатки меня прежней. То, что произошло вчера, похоже, напрягает и его, однако, чем больше проходит времени, тем сложнее найти повод обсудить это.

Так и не подобрав слов, парень садится на мотоцикл, я карабкаюсь следом. Он приподнимает куртку, и я без пояснений понимаю требуемое и скольжу по его талии, жалея, что сегодня на нем футболка и я не могу прикоснуться к коже Димы. Вот о чем только я думаю?! 

Скорость, просыпающийся город с растущими с каждой минутой пробками, и мы, маневрирующие между машинами и беспрепятственно несущиеся к своей цели. 

Галерея показывается гораздо раньше, чем мне бы хотелось, но я не подаю вида. В два счета мы оказываемся на парковке и подъезжаем к моему зверю. Слезаю с мотоцикла, протягиваю вставшему рядом парню шлем и бросаю скользящий взгляд на закрытую ролету мойки. Тут же вспыхиваю, вспоминая наглого придурка, драку и все те отрицательные моменты, что пришлось пережить, и губы непроизвольно снова произносят: 

– Прости за вчерашнее и… спасибо за все!

– За все?!

Киваю и, набравшись смелости, смотрю в горький шоколад его глаз. Сейчас он снова теплый, я бы даже сказала горячий и затягивающий в свой водоворот.

Он проводит большим пальцем по моей щеке и, все также гипнотизируя взглядом, с ласковой насмешкой произносит:

– Принцесса...

Я тотчас довольно улыбаюсь – это прозвище Оли мне нравится.

– Точно про тебя. Только ты заколдованная принцесса.

Заколдованная принцесса?! Почему?!

Я не успеваю спросить об этом, поскольку его рука притягивает к себе за талию, а губы накрывают мои, но не горячо и обжигающе как вчера, а нежно, едва касаясь и вызывая полчища сумасшедших мурашек, разбегающихся в разные стороны и кричащих «wow!»

Он быстро отрывается от меня, отпускает и возвращает пожелание, что я произнесла Оле:

– Пусть твой сегодняшний день сложится!

– И твой! – шепчу я, еще не придя в чувства от новых ощущений, обрушившихся на меня. Но пока я раскачиваюсь и пытаюсь вернуться в действительность, он надевает шлем, запрыгивает на железного монстра и давит на газ. 

Постояв еще немного, как истукан, и посмотрев в пустоту, я достаю из сумки ключи от своей кареты и, сняв с сигнализации, плюхаюсь на сиденье.

И что это было?! Что вообще происходит со мной?! Если вчерашнее можно было списать на последствия сумасшедшего вечера, то, как понять то, что произошло сейчас?! Я снова растеклась в лужицу. Я, а не он! Не хочу в него влюбляться! Вздыхаю и как дурочка провожу пальцем по губам, которых только что касались губы Димы, и пересматриваю в воображении события, прошедшие буквально. Внезапно встряхиваю головой, словно выбрасывая из нее весь мусор из глупых чувств, отмахиваюсь от слайдов-воспоминаний и заявляю самой себе: «Какая к черту любовь?! Это просто иллюзии, стресс и усталость… Спор закончится, и все вернется на свои места! Обязательно!»

Закрываю дверь практически бесшумно. Также без звука поворачиваю замок и, взяв туфли в руки, крадучись иду по направлению к своей комнате.

– Мама знает, что ты не ночевала дома? 

Дергаюсь, едва не распадаюсь на атомы от неожиданного вопроса, оборачиваюсь и смотрю в невозмутимые глаза Ники. Черт, маленькая бестия чуть не довела меня до инфаркта!

– Маме говорить об этом не надо! – безапелляционно заявляю я, а та в тон мне выдает:

– А ты заинтересуй! 

Я сейчас не в том состоянии, чтобы ломать голову и придумывать ей какие-то ништяки, поэтому спрашиваю в лоб: 

– Что ты хочешь?!

– Пост-рекомендацию обо мне в твоем аккаунте с ссылкой на мою страницу, – не раздумывая, сообщает мелкая.

Ни фига себе запросы! Несмотря на то, что я хочу скорее скрыться в своей комнате, я не могу не спросить:

– Зачем тебе это?!

– Я планирую в ближайшем будущем набрать пять тысяч подписчиков и зарабатывать на рекламе.

– Не рано ли?!

– Мне уже почти восемь, а время быстро летит!

– Хорошо, – соглашаюсь я, понимая, что, стоя в коридоре и препираясь с сестрой, я нарываюсь на проблемы покруче, чем вынужденная реклама.

Двигаюсь дальше и едва приоткрываю дверь снова, как дергаюсь от оглушительного вопля телефона. Мгновенно ставлю туфли на пол, поднимаясь, распахиваю сумку, достаю орущего возмутителя спокойствия и, рукой принимая вызов, ногой несильно захлопываю дверь.

– Да.

Жесть! После такого нервного перенапряжения даже шоппинг не поможет восстановиться, придется по завершении спора слетать куда-нибудь перезагрузиться.

– Малыш, я не видел тебя неделю! 

Голос Игоря и произнесенная им фраза не вызывают ничего, кроме раздражения.

– Я в курсе. 

– Как насчет поужинать вместе и остаться у меня?!

И пусть он не сказал вслух, но зато громко намекнул о том, что у нас давно не было секса. Только его предложение совсем не волнует меня. Тем более добавленные три дня висят надо мной, словно гильотина. В итоге я сухо отвечаю:

– Не получится.

– Вик, в чем дело?!

Плюхаюсь на кровать. Вздыхаю. Вот действительно в чем?! Приехать переночевать и расслабиться со своим мужчиной не только вполне логично, но и желательно, но… Я сама не знаю причину отказа.

Подношу руку к губам, провожу по ним пальцами и роняю:

– Потом, может быть, я тебе все расскажу, а пока не спрашивай и не дергай меня.

Недовольное молчание в трубке, но я не расположена подлизываться, сглаживая углы. Отношения – дело добровольное: не нравится – я не держу. Да и продолжать разговор, в котором все точки над i уже расставлены, тоже не вижу смысла. 

– Пока, – бросаю я и разъединяюсь.

Милана слушает мое приукрашенное и отредактированное повествование скептически, Диана – почти с открытым ртом. 

– Его родители не были против того, что ты осталась?!

– Был только Кречетов и его сестры, – отвечаю я, совершенно не собираясь рассказывать о трагедии, случившейся в их семье.

– И тебя положили в соседней комнате?!

Смотрю на Диану. Она даже вряд ли представляет, что комнату можно делить с сестрой или гостя положить на диван.

– Почти, – отвечаю я размыто, не желая лишать ее иллюзий.

– Это как?!

– Я спала через комнату от него.

Задумчивый взгляд и продолжение допроса:

– И как он целуется?!

Этот вопрос заставляет сумасшедших мурашек мгновенно проснуться и повторить их утренний забег. На какие-то секунды прежде, чем ответить, я зависаю в прошлом, в которое сейчас невольно меня окунули, но потом прихожу в себя и отвечаю сухо:

– Хорошо.

По расстроенному взгляду Милы понимаю: она прочитала, что мои дела не так уж и плохи, ведь те пару секунд воспоминаний, которые высветились на моем лице, невозможно было сыграть. Поджав губы, девушка заявляет:

– Если все так, как ты рассказываешь, иди и поцелуй его сейчас!

– Тут?! При всех?! Ты с ума сошла.

Я встаю в позу и сражаюсь с ней гневными взглядами.

– Хорошо, – она быстро идет на попятную. – Просто сядь рядом. Обними, поболтай. Вы же уже настолько близки, что ночуете в одной квартире и целуетесь.

Вздыхаю. Дурацкая идея, но повода отказать «подруге» нет. Медленно отрываюсь от сиденья и с набирающим скорость пульсом иду к лестнице, чтобы взобраться на галерку, где сидит Дима. Практически поднявшись, заставляю себя оторвать глаза от ступенек и, не обращая внимания на цепляющиеся удивленные взгляды ребят рядом, смотрю на него.

– Привет. 

Выдавливаю подходящую улыбку из своего арсенала, искренне надеясь, что он не подставит меня и не сделает вид, будто мы не знакомы. Волнуюсь, но не так критично, как тогда, когда мы были наедине.

Едва проскользнувшая тень удивления исчезает в его глазах, на губах появляется полуулыбка-полуусмешка.

– Утром вроде здоровались.

Выдыхаю. Все хорошо. Оборачиваясь, смотрю на близ сидящих ребят. Мое восхождение к Диме не осталось незамеченным, и теперь все настроили локаторы и палят нас. Надо говорить тише и тщательно подбирать слова.

Сажусь рядом на свободное место и придвигаюсь вплотную, специально для Миланы. Хорошо, что он не возражает, ведь я нарушаю его личное пространство. 

– Я обязана тебе за вчерашнее, – шепчу, остро чувствуя близость парня. Дима, не разрывая зрительный контакт, отрезает:

– Не обязана.

Я подбираюсь с другой стороны.

– Я хочу тебя отблагодарить. Поужинаем вместе?!

Пару долгих секунд он всматривается в мои глаза, ища там подводные камни, а потом соглашается:

– Хорошо.

Победная улыбка так и просится засиять на лице, но я, как могу, сдерживаю ее и по-деловому сообщаю: 

– Тогда в семь я за тобой заеду.

Нахмурившиеся брови и пронзительный взгляд. Кажется, еще секунда и он возьмет свои слова обратно. Улыбаться уже не хочется, и я тараторю:

– Возражений не принимаю – ты согласился!

Сердце колотится в груди в ожидании его ответа и слегка отпускает, лишь когда Дима кивает. Поднимаюсь, чувствуя усталость, будто я полчаса минимум трудилась в зале, хорошо хоть мое состояние облегчает мысль: я все же добилась своего. Аккуратно, чтобы не споткнуться на своих высоченных каблуках и не скатиться по лестнице на мягком месте, спускаюсь вниз. 

Едва подхожу к «подругам» и сажусь, блондинка не слишком радостно напоминает:

– Три дня. Отсчет уже пошел.

Верчусь перед зеркалом, битый час пытаясь довести свой образ до совершенства. Дима признался, что я красивая, и сегодня хочу не просто соответствовать этим словам, а переплюнуть их. Так, чтобы увидел и – прямо «ух» – глаз не смог отвести. 

Понимаю: три дня – вполне нормальный срок при нынешних раскладах, и я спокойно подловлю его и запишу признание, но все равно я не стану оттягивать и оставлять это на крайний день. Вообще, я рассчитываю сегодня после ресторана утащить парня под каким-нибудь предлогом в Витину квартиру. Ключ от нее все еще у меня, и камера так и лежит в укромном месте, ожидая своего часа.

В комнату входит Ника и, остановившись у дверного косяка, скользит по мне глазами. 

– Как тебе?! – не удержавшись, спрашиваю ее.

– Двести из ста.

Wow! Улыбаюсь. Даже так! Тогда точно я сегодня постаралась на славу.

Пока я ослепляю красотку из отражения звездными улыбками, сестра продолжает:

– Что насчет рекламы?

– Раз я тебе обещала – будет. Дай мне три дня разобраться со старыми делами, и сделаю. 

– Ты про спор?!

Кидаю на нее удивленный взгляд. Никогда не знала, что она подписана на мою страничку в I*******m. Слишком не по годам взрослая и ушлая у меня сестра.

– Да.

– Хорошо. 

Девочка исчезает также бесшумно, как и появилась, а я беру приготовленную сумочку и тоже выхожу навстречу своим планам.

Припарковав машину у подъезда без пяти семь, набираю Диму.

– Я уже приехала. Жду.

– Иду. 

Сердце колотится в предвкушении встречи, и я бросаю взгляд в зеркало заднего вида, чтобы еще раз убедиться, что я идеальна.

Парень выходит из подъезда, и я приветливо машу через лобовое стекло. Он подходит не к пассажирскому сиденью, а к моей двери и, открыв ее, говорит:

– Вылезай.

Удивленно смотрю на него, но не спорю. 

– Поедем на байке.

Дима даже не спрашивает, а констатирует.

– Нет. Я пригласила, и я везу! – выпаливаю я, но, чувствуя, что применять напор с ним не лучший вариант, мягко добавляю: – У меня узкое платье и я порву его, если попробую залезть на твой байк. 

Он внимательно скользит по моей фигуре, поднимается выше, зависает пару секунд на груди и встречается со мной взглядом. 

– Хорошо.

Выдыхаю. Фу… Как с ним непросто. 

Парень садится рядом, а я запускаю двигатель и трогаюсь.

Пробираясь в центр города, отчетливо ощущаю, что напряжение между нами растет с каждой минутой. Я не знаю, о чем с ним говорить, и пустые поверхностные фразы, что приходят на ум, он обрывает односложными ответами, ничего не предлагая взамен. В итоге говорит в машине только радио, которое я включаю, чтобы разбавить гнетущую тишину.

Паркую зверя возле «Buddha-Bar». Я выбрала это место, поскольку тут гармония, спокойствие и безмятежная атмосфера в сочетании с лучшими блюдами паназиатской кухни. А главное, здесь богатейший ассортимент суши, которые я обожаю, даже несмотря на то, что практически в любой порции от четырехсот до пятисот калорий.

Дима не показывает никаких эмоций, молча выходит из машины и, не говоря ни слова, идет со мной внутрь. Нас встречают улыбками, заискиванием и лучшим столиком, который я предусмотрительно заранее заказала.

Садимся напротив друг друга, и я, приветливо принимая меню, растерянно кошусь на парня. Какой-то он подозрительно напряженный. Может, все дело в деньгах?! Может, он думает, что мое предложение «поужинай со мной» подразумевает то, что ему придется платить?! Нет, я же сказала «хочу отблагодарить», а это подразумевает: плачу я. Не понимаю… Желая избавиться от сомнений и снять его напряжение, я тихо сообщаю:

– Не переживай и заказывай все, что хочешь. Я угощаю! 

Расцветаю своей лучшей улыбкой «я звезда», но всего на пару секунд, поскольку слышу решительный ответ:

– Я сам оплачу счет.

Мозг быстро калькулирует примерную стоимость ужина на двоих в этом месте, и я понимаю, что для парня, подрабатывающего репетиторством и на мойке в ТЦ и содержащего семью, это станет внушительной брешью в бюджете.

– Я тебя пригласила, и платить буду я, – говорю твердо и с нажимом на местоимения. 

Он становится еще мрачнее.

– Никогда не был Альфонсом и не собираюсь выступать в этой роли.

– Причем здесь это?!

– Я не привык к тому, чтобы за меня платили девушки!

Нервно тереблю салфетку.  Почему я не подумала о том, что могу его обидеть таким предложением. Весь вечер коту под хвост.

– Я… Я... Просто хотела угостить тебя своими любимыми блюдами.

Я вижу, как напряжено лицо парня. Кажется, вот-вот и скулы прорежут кожу, но я с надеждой в голосе продолжаю:

– Я никогда не думала о тебе так. Просто позволь мне всего один раз угостить! В качестве благодарности!

Дима слегка светлеет.

– Одно условие, – наконец произносит он. – Завтра я угощу тебя своими любимыми блюдами. И ты не откажешься их есть!

С интересом смотрю на парня – похоже, кто-то заметил, как я подсунула за завтраком свой бутерброд Оле. Внимательный. Конечно, по поводу еды у меня куча пунктиков, но, поскольку все висит на волоске, можно и согласиться.

– Хорошо.  

Я бросаю взгляд по сторонам и вдруг замечаю то, чего не поняла сразу – Дима не вписывается сюда. Совсем никак! В этом пафосном месте все такие же вычурные. Все-таки дресс-код. Я и сама вырядилась как… кукла и теперь очень чувствую разницу между нами. Да, эти пресловутые параллельные прямые. Каким местом я только думала, выбрав этот ресторан и разодевшись в пух и прах. Скорее всего, его пустили в зал лишь потому, что у меня был зарезервирован столик, я примелькалась здесь и парень шел со мной. 

Внезапно приходит гениальная идея, как исправить все мои ошибки. Я понимаю, что, оставаясь тут дальше, я ни на сантиметр не сближусь с Димой, а, скорее, наоборот отдалюсь и никакими уговорами не заманю его в квартиру Вити.

Подзываю официанта и, не смотря в меню, заказываю не менее четверти своих любимых блюд, которые прошу принести нам не сейчас, а отправить курьером по адресу проживания парня. Оплатив счет, робко улыбаюсь.

Он внимательно смотрит на меня. Надеюсь, такой расклад моей благодарности ему понравится больше. 

– Поехали, – произношу практически одними губами. Черные омуты его глаз начинают теплеть, и мы встаем и уходим.

Дорога домой хоть и проходит почти в том же молчании, но сейчас я не чувствую того напряжения, что испытывала, везя его в ресторан. Сейчас молчание какое-то другое, ненервирующее и располагающее расслабиться. 

Выйдя из машины, мы направляемся к подъезду Димы, и вдруг я резко торможу от мысли, оглушившей меня. Я опять бесцеремонно влезла в планы парня и распорядилась его квартирой на свое усмотрение, посчитав, что так будет лучше. Не посоветовалась, не спросила мнение. В общем сделала все как раньше, как я привыкла. Только сейчас вдруг в моем сознании проклюнулся вопрос: разве так правильно?!

Дима оборачивается и пытается найти в моих глазах причину этого резкого торможения.

– Я не спросила: можно ли перенести ужин к тебе в квартиру?! – выдаю я все как есть.

– Можно, – усмехается он. – Пойдем.

После его слов мне становится легче, будто камень с плеч свалился, и я, став снова невесомой, не омраченной неприятными мыслями, быстро перебираю ногами ступеньки и спешу за парнем.

Оля, прибежавшая, как обычно, встречать в коридор, застывает, рассматривая мой образ. Да, похоже, я явно перестаралась сегодня.

– Ты… – начинает она.

– Как кукла?

– Нет! – восклицает девочка.

– Как принцесса, – напоминает сестре Дима ее любимое сравнение.

Та усиленно кивает головой, а я перевожу взгляд на парня и тихо бормочу, чтобы Оля не слышала моих слов:

– А я думала, как эксклюзивная Барби. 

– У куклы нет сердца – у тебя есть…

Как же на душе становится тепло! А упомянутый орган стучит в ответ сильнее, словно напоминая: да я есть. Но я понимаю, что Дима имел в виду не анатомическую подробность различия человека и игрушки. Наверно, он действительно разглядел во мне что-то большее, чем просто красивую девушку. Ведь так и есть?! Во мне же есть что-то большее?!

Даша приходит позже, практически вместе с курьером, и мы, прервав игры с Олей, весело перемещаемся на кухню. Малышка щебечет без умолку, сует свой нос во все пакетики и баночки, и я терпеливо рассказываю ей, как что называется и для чего нужна «зеленая пакость», «черная водичка» и деревянные палочки.

– Мне нравятся роллы больше, чем суши! –  заявляет девочка с видом знатока, попробовав больше половины вариантов. – Особенно запеченные. А тебе, Вики?!

– Мне тоже. Особенно их фирменные. Вот эти.

Я указываю ей на рулетики из лосося, тунца, мяса краба и хамачи, завернутые в тончайший огуречный слайс. Ммм. Очень вкусно и нет калорийного риса. 

Малышка тянется к ним и задевает мисочку с соевым соусом. 

– Ой! – восклицает она и с паническим ужасом замирает, смотря, как темная жидкость капает мне на платье.

– Оля... – растерянно произносит сестра.

– Все нормально. 

Я вполне искренне улыбаюсь. Наверно, раньше я бы безумно расстроилась и стала бы считать жертвы: сначала пальто от Dolce&Gabbana, теперь совершенство от Pronovias, но сейчас почему-то все кажется такой мелочью.

– Просто дайте мне что-то: во что можно переодеться.

Даша подскакивает и вылетает из кухни, я иду за ней следом, погладив по пути малышку по волосам и повторив «все нормально, это просто платье». 

Захожу в комнату, девушка снова достает с вешалки подаренные мной обновки, но я наотрез отказываюсь их брать.

– Я не хочу перетаскать обратно все, что подарила. Просто дай что-то свое. 

Она удивленно глядит на мое лицо.

–  Тут… У меня… Не то что не новая коллекция... У меня вообще не коллекция.

Улыбаюсь.

– Предлагаешь взять у Димы футболку?!

– Нет, но…

– Даш, любую вещь, которую не жалко.

– Мне ничего не жалко.

Я смотрю на девушку и верю. Ей действительно ничего не жалко. Для нее одежда – это просто вещи, не более того.

Надеваю белое приятное на ощупь платье с биркой H&M. Скорее всего, одно из ее лучших, и думаю, что опять хочу стать доброй феей и наградить сторицей эту чудесную девушку.

Вернувшись на кухню, улыбаясь, смотрю поочередно на Диму и на Олю. В его глазах горячий шоколад, который меня заставляет раздвигать губы шире, в ее – нескрываемое разочарование.

– Я опять стала Золушкой?!

Она мотает головой.

– Нет. Но в том платье ты была… Ну очень принцессой.

Усмехаюсь и, не удержавшись, целую ее мягкую щечку.

Возвращаемся к тому, с чего начали, и продолжаем свой суши-пир.

Кречетовы – не моя семья, но сейчас мне кажется, что они роднее и ближе всех на свете. С ними так тепло, весело, беззаботно. С ними вылетают из головы все предрассудки, условности, мысли о споре… Складывается такое чувство, будто счастье отдельным ингредиентом курьер добавил в наш заказ и мы, незаметно распаковав, вкусили его пьянящую сладость.

После ужина, чая, тягучих расслабляющих разговоров я понимаю, что пора уезжать. Обычно я никогда не задерживаюсь в гостях: я принадлежу к той категории людей, кого не надо выпроваживать хозяевам намеками, что уже поздно или тому подобными, но сейчас мне впервые не хочется следовать своим правилам и возвращаться домой.

– Может, еще побудешь?! Или на ночь останешься?! – капает Оля, подбивая меня прислушаться к внутренним желаниям и задержаться.

– Я же вчера оставалась!

– Ну и что?!

– Нет, малышка, мне правда надо домой. 

Вспоминаю: за эту неделю я не написала ни одного слова в свою дипломную работу, практически не открывала тетради и не готовилась к предстоящим экзаменам, да и Диме с Дашей, скорее всего, тоже есть чем заняться. 

Прощаюсь с девчонками и по традиции иду по лестнице вниз вместе с ним. Захлопнувшаяся дверь парадной, шаги позади, словно Дима мой телохранитель, ждущий на парковке зверь. Нажимаю на брелок, и мой железный друг радостно мне подмигивает, и я наконец нахожу в себе силы повернуться и заговорить:

– Был чудесный вечер.

Скептически надломленная бровь.

– Правда?!

И после секундного изучения моего лица продолжение: 

– Я думал, хороший вечер для тебя – это вечер в Shine или что-то подобное.

Обиженно надуваю губы, но понимаю, что он недалек от истины. Совсем недавно так и было, но теперь это кажется странным и, вообще, как будто несвойственным мне. Похоже, Кречетовы незаметно заразили меня опасным вирусом, и боюсь: он не поддается лечению.

– Хороший вечер для меня – прежде всего вечер с приятными людьми! – выпаливаю я, а парень всматривается в мое лицо. Наверно, не верит. 

Внезапно даже для самой себя, повинуясь импульсу, делаю шаг, разделяющий нас, кладу руки на плечи и приклеиваюсь к его губам. Сердце стучит в ушах от моего безумия, дрожь пробегает по телу от нашей близости. Я просто сумасшедшая! Такого я никогда себе не позволяла раньше, даже в мыслях! Испугавшись совершенного, также стремительно, как накинулась на него, я отстраняю руки, собираюсь отступить, но пальцы, вдруг оказавшиеся на талии, резко впечатывают меня обратно, не давая сбежать, а губы собственнически берут в плен мои. 

Господи, разве бывает так хорошо?! Так, что все вылетает из головы и все становится неважно, кроме тех невероятных ощущений, которые накрывают, кружат, сводят с ума. Кажется, я никогда по доброй воле не оторвусь от его губ… 

Спустя какое-то время он все же отпускает меня и пристально смотрит. Что он хочет прочитать по моему лицу?! Найти скрытый умысел?! Но сейчас его и правда нет. Я искренне повиновалась необъяснимому порыву и до сих пор нахожусь под впечатлением от произошедшего.

– Это уже входит в привычку.

Робко улыбаюсь. Это уже пугает.

Отвожу взгляд, кидаю «пока» и сбегаю в машину.

В квартире пробираюсь как утром: без обуви и на носочках, но везет мне уже меньше.

– Вики?! – слышу удивленный голос мамы.

Черт. Оборачиваюсь и мило улыбаюсь.

Она скользит по моему платью и, видно забыв первоначальный вопрос, спрашивает уже о другом:

– Что на тебе надето?!

– Платье.

Продолжаю глупо улыбаться. Мама кривит лицо.

– Isabel Garcia – новая коллекция, – вру, даже не краснея. 

Вижу: ее скептицизм убавляется. Вот что значит известный бренд, но зато она вспоминает о том, о чем не стоило.

– Почему ты крадешься?! Что-то случилось?!

– Нет, конечно. Я… не хотела никого беспокоить.

Мои ответы, похоже, не особо ее убедили, но и, что возразить мне, она не нашлась.

– Я пойду, – тут же тарахчу я. – Специально пришла пораньше. Позаниматься.

Мама рассеянно кивает, а я по возможности быстро скрываюсь в комнате.