Я бы не сказала, что букет роз выглядит обыденно, но до меня доходит, что администратор вроде как пошутила.
— Как вас зовут?
— Елизавета Ефимова.
Да, у нас с Ником разные фамилии, мне моя досталась от отца. Вместе с кудрями, которые не берет ни один утюжок, и жаждой к искусству. Насколько я знаю, он был пианистом. Это практически все, что я о нем знаю, потому что мама не любит поднимать эту тему.
Девушка забирает мои документы, проверяет, сканирует, а потом выдает бейдж с моим именем.
— Добро пожаловать в наш учебный центр!
Я выдыхаю с облегчением, потому что до последнего волновалась: вдруг не прошла оплата. Ну мало ли!
Администратор рассказывает, что я должна подняться на второй этаж, что бэйдж работает как пропуск, и что желательно его не забывать. Особенно на выездные занятия, которых будет много. Я киваю, киваю и снова киваю. Все как во сне, в тумане. Мое сердце колотится как ненормальное, когда я следую инструкции и нахожу нужную аудиторию.
Она белая. Такая, что от этой белизны в первый миг хочется прикрыть глаза ладонью. Белые стены, потолки и полы. И огромные окна, сквозь которые льется яркий солнечный свет. Общий фон разбавляют лишь подушки шоколадного и карамельного цвета, на которых уже разместились первые студенты, и девушка в ярко-красном платье, сидящая на барном стуле. Я сразу узнаю мужчину рядом с ней, потому что сотню раз видела его на фотографиях. Невысокий, в очках и со стильной бородкой, и в не менее стильной одежде.
Георгий Розз. Основатель школы и один из самых востребованных в мире фэшн-фотографов. И он выбрал меня среди множества других желающих у него учиться. Меня и остальных присутствующих здесь. Да, всего двенадцать мест на курсе и мегажесткий конкурс.
Устраиваюсь на одной из подушек возле окна, на всякий случай выключаю телефон и рассматриваю остальных.
— Привет, — шепчу блондинке в джинсах через одну подушку от меня, но она бросает на меня скучающий взгляд и снова утыкается в свой смартфон, что-то быстро-быстро печатая.
М-да.
Другой парень с раскосыми глазами водит телефоном из стороны в сторону: судя по всему, снимает видео. Но замечая мой интерес, улыбается и подмигивает. Это немножечко приободряет. А вот появление «новеньких» вовсе «роняет» мою челюсть. Потому что я узнаю одного из парней. Это улыбку, спортивную фигуру, а еще скорпиона на предплечье забыть невозможно.
— Влад?!
— Вета?
Парень тоже меня замечает, направляется ко мне, переступая через места-подушки, и опускается рядом со мной.
— Откуда ты здесь?
— Хотел спросить тебя о том же.
— Я учусь на курсе Розза.
— Значит, будем учиться вместе.
Вау! А с этого момента хотелось бы поподробнее.
— Ты не говорил, что ты фотограф.
— Ты тоже.
— Да, ты прав. Наше знакомство продолжительным не назовешь.
— Надо срочно это исправить, — говорит он тише, склоняясь к самому моему уху. Наверное, потому что все студенты уже собрались, а Розз вышел в центр комнаты, но иметь общую тайну — это круто.
Впрочем, в следующую секунд я забываю о Владе, потому что на первый план выходит голос моего кумира.
— Всем привет. Меня зовут Георгий, можно просто Джордж. Так мне привычнее. Но, упаси боже, не Жора. Вот когда достигнете моей известности, тогда посмотрим.
У кого-то из парней вырывается нервный смешок, хотя по виду Розза вообще не понятно, пошутил он или нет.
— По этой же причине, — продолжает он, — меня не интересует, как зовут вас сейчас. Потому что пока в мире большой фотографии вы никто. Не буду бросаться банальщиной вроде того, что «забудьте все, что вы знали до этого». Это все хрень. Я столько работ конкурсантов пересмотрел, что хочу это развидеть. Но вы! — Он вытягивает палец и указывает на всех и ни на кого. — Вы смогли выделиться своим стилем, вкусом и взглядом. Мне не нужны чистые листы, я хочу развить то прекрасное, что в вас есть. Отшлифовать и отпустить в свободное плаванье. Поэтому на этом курсе не будет теории, чистая практика. И очень надеюсь, что вы меня не разочаруете.
От этой простой речи чешутся руки выхватить камеру и отправиться снимать все подряд. И кажется, не у меня одной. Розз будто чувствует, а вернее — знает это, потому что предлагает сегодня просто снимать. Снимать модель в красном за его спиной. Обработать фото к следующему занятию и показать ему. Показать себя во всей красе.
Два часа съемки проходят как-то слишком быстро, и на сегодня нас отпускают домой.
— Возможно, не все доберутся до конца курса, — бросает напоследок Розз, — но три счастливчика (естественно, ваше счастье зависит от вашей креативности, желания и упорства) отправятся со мной в Нью-Йорк.
НикНесколько дней спустяСегодня у меня выходной. Поручил все дела Максу и вот уже два часа сижу в машине, припаркованной возле Школы Розза. Сам настоял на том, чтобы привезти Вету на экзамен.После возвращения из Индонезии она не ходила, а летала, радостная и взбудораженная. Но перед самым важным днем мой тигренок половину ночи проворочалась в постели. Потом Вета сожгла завтрак, посадила пятно на платье и с воплями носилась по квартире, срочно соображая, что надеть, чтобы хорошо выглядеть. Раньше меня раздражали женские нервы, но видимо, я окончательно и бесповоротно влюбился, потому что в ее исполнении это не бесило. Я разрывался между желанием не мешать ей рефлексировать и желанием пообещать устроить ей чертов Нью-Йорк с выставками и прочим. Но сам прекрасно понимал, что дело не в самом Нью-Йорке, а в ее признании. Победе.Поэтому я отловил рыжую, отвлекая поцелуем, а потом, когда она в
Три условия придумывала на ходу.Чтобы все наши разговоры относились только к работе.Что я посвящу этому только неделю, максимум дней десять.И еще хочу (это я ляпнула совсем наобум) лететь бизнес-классом.Мне казалось, что Омельчин откажется, но он легко согласился и даже не выдвинул встречных условий.Так что я на Бали, который после проливных дождей, холодов и слякоти как сказка.— Ты, кажется, никогда не хотела побывать там? — поинтересовалась Катька, когда я паковала маленький, одолженный у нее, чемодан.— Да, Индонезии не было в моем списке. Поэтому я и приняла это предложение.Емцева вскидывает брови, и я объясняю:— Понимаешь, если бы Ник выбрал Париж или Венецию — те города, в которых я обязательно хочу побывать, то я бы посчитала, что он просто хочет подмазаться.— Подмазаться, как же! — хмыкает подруга. — Меня бы кто на Бали свозил!&md
ВетаЯ уехала из пентхауса в Москва-сити, не раздумывая. Понимала, что если останусь в его квартире хоть пару лишних минут, то просто не выдержу, схвачу висящий на стене кий и разгромлю всё к чертям. Теперь даже жалела, что оставила после себя идеальный порядок, то есть выгребла с полок все вещи, даже про бельевую корзину не забыла. С мыслью, чтобы больше никогда сюда не вернусь.И вот на этом, когда я переступила порог, во мне что-то окончательно надломилось. Я двигалась вперед, нажимала кнопку лифта, вызывала такси, ехала, не пойми куда. Кажется, в тот хостел, с кроватями похожими на поездное купе, в котором жила до того момента, как моя мамаша решила, что мне нужно обязательно обратиться к Омельчину.Обратилась!И что теперь?Я не плакала, не пролила ни единой слезинки. Пообещала себе, что не стану плакать из-за этого лживого козла! Просто лежала и смотрела в потолок. Потому что не могла понять, ч
Ник«Какими ты видишь наши отношения?»Вопрос на миллион, не меньше. Чего-то подобного можно было ждать от рыжей. Но я оказываюсь к нему не готов. К такому, а еще к признанию, что она не хочет меня ни с кем делить. Я спотыкаюсь об эту фразу, потому что перед глазами всплывает образ Илоны, которая ревновала меня к моей работе. Да что там, она меня к моей же жизни ревновала.— О чем ты? — решаю уточнить.Вета неуверенно улыбается, но взгляд остается сосредоточенным и выжидающим.— О том, что между нами происходит.— Нам хорошо вместе. Разве нет?— Очень хорошо, — кивает она. — Но это сейчас, а что будет потом? Например, через полгода-год.— Я так далеко не заглядываю.Мне все меньше нравится этот разговор. Я планировал устроить для Веты праздник, провести вместе вечер и ночь, а может, и выходные. А не разбираться с тем, чего не
Мое появление в понедельник было почти триумфальным. По крайней мере, все во мне торжествовало, когда я видела вытянувшиеся лица Влада и Кристины. Даже комментарий последней о том, что я известным путем добыла у своего парня новую «сони» и оптику, не омрачил моего настроения. Конечно, фраза была в стиле Кристины, но общий смысл был именно такой. Я ответила, что если завидно, то пусть завидует молча, ей такие не светят. Ни фотокамера, ни парень. Пусть наслаждается общением с Владом! Они просто созданы друг для друга.Владу я показала видео, и сказала, что пусть ждет вызова в суд. Надо было слушать, как он матерился. Потом правда весь день бегал за мной и просил уладить «по-тихому». Естественно, я на это не повелась, адвокат Омельчина проконсультировала меня, как себя вести, и я не собиралась отступаться. И ни капельки не грузилась по этому поводу. Я вообще словно летала на крыльях.Если можно было влюбиться в Ника Омельчина еще больше, то я
ВетаПо белоснежному подиуму туда-сюда двигались длинноногие модели на высоченных шпильках. От яркости их нарядов у меня уже начинало рябить в глазах, поэтому я опустила камеру и отправилась на поиски стола с напитками или автомата с водой. Пить хотелось невыносимо.Сегодня у нас с Джорджем было «выездное» занятие, мы отправились на модный показ, где должны были снимать, снимать, снимать. Но я, кажется, уже нащелкала кадров на год вперед. Разобрать бы потом все.Достаю из кармана телефон, чтобы посмотреть время.Почти одиннадцать!Неудивительно, что я чувствую себя так, будто по мне проехался внедорожник. И вряд ли я попаду домой раньше двенадцати. Только сегодня золушкино правило не действует: утром я предупредила Омельчина, что у меня вечерняя практика, и что буду поздно. Так этот гад только спросил, куда еду, и сказал, чтобы я вызвала такси. Мы вообще с ним всю неделю почти не разговаривали и делали вид
Ник— Зачем мы здесь? — спрашивает Вета, когда мы входим в фотостудию.Все здесь имитирует квартиру: зона кухни, спальня и большая гостиная с книжным шкафом, роялем и креслами. Полное сходство нарушает наличие разнообразной светотехники, штативов и прочих игрушек фотографов.— Как зачем? — подмигиваю ей я. — А кто просил меня в качестве модели? Не зря же я брился! Подумал, что здесь будет удобнее.Удивление в глазах Веты тут же сменяется восторгом. Она бросается мне на шею и целует в щеку, а потом убегает готовиться к съемке.Ради этого стоило заболеть чертовым гриппом!Вета оказалась чувственной и чувствительной девочкой, которая откровенно отзывалась на каждое прикосновение. Ее стоны и крики впрыскивали в мои вены чистое неразбавленное желание. В первый раз приходилось сдерживать себя, чтобы не наплевать на все и не трахнуть ее так, как мне хотелось, но в этом была особая п
ВетаЯ бы и хотела думать про слова Омельчина. Об этом точно стоило подумать. Но сегодня в моей голове только сопли. Причем не в самом романтическом смысле.Лучше бы в романтическом!Потому что за весь день на занятиях я использовала две пачки бумажных платочков и стопку салфеток из буфета и стерла ими себе нос так, что теперь к нему больно прикасаться.О том, чтобы остаться дома даже речи не шло. Я же должна была показать Джорджу фотографии! Показала. Получила полный разбор с ошибками. Правда идею похвалили, и то хлеб. Приуныла немного и подумала, что в моей жизни в последнее время много вещей и слов на букву «П». Вот, например, «простуда».Позитивная сторона у моего состояния тоже была. Во-первых, из-за насморка и кашля Влад держался от меня подальше. Во-вторых, на цеплялки Кристины мне реально было начхать. Тоже буквально.Сегодня мы работали на улице, и к концу дня я так
НикЯ рассчитывал на легкий поцелуй, на простое прикосновение. Чтобы расставить акценты: это не дружеские посиделки со сводным братом, и даже не попытка защитить от внимания одного придурка, как, по всей видимости, считала Вета. Это напоминание, что ничего не изменилось, и что я до одури по-прежнему ее хочу.Но губы рыжей такие мягкие и сладкие, а все внутри раскаляется, вспыхивает за долю секунды, что приходится мысленно жать на тормоза и сдавать назад. Я продлеваю это мгновение, проталкиваясь в ее рот языком, ощутимо сминая губы и наконец-то отстраняясь, чтобы взглянуть на потрясенную Вету. Она тяжело дышит, глаза широко распахнуты, пальцы сжаты на моих предплечьях.— Стоп! Стоп! Стоп! — обретает дар речи рыжая, отодвигается от меня как можно дальше и строго так интересуется: — Что это значит?— Ничего из того, что мы с тобой не делали, Вета, — подмигиваю я ей и пристегиваю ремень безопа