Я сидела за столом и смотрела на себя в зеркало. За окном было тихо – все отсыпались после бурной встречи Нового года. По телевизору повторяли вчерашние «Голубые огоньки», Сёмка нахально развалился на подоконнике и методично чистил переднюю лапу.
– Падшая ты женщина, Арина Смехова, – сказала я самой себе.
Той самой, которая отражалась в зеркале.
Но та только наморщила носик. И было от чего: подумаешь, падшая! Ну, взяла и недолго думая пала в объятия такого мужчины! На дворе двадцать первый век, никто позорить меня не будет, да и показывать пальцем тоже. Но… на душе скребли кошки. При этом не такие, как любимый Сёмочка, а худые и облезлые.
Я до сих пор не могла понять, что вчера произошло такого, что мы… предались страсти. Нет, Эммануил – мужчина безумно привлекательный, сексуальный, да и, как оказалось, очень опытный. Мне всё понравилось. У меня в жизни до него было два любовника, но физическая близость с обоими была по разу, поэтому особо не сравнишь
И как прикажете с ним разговаривать? Всё было бы ничего, если бы в зеркале на двери не отражались подкравшиеся тётя Сара и Олег. Я показала обоим кулак. Родичи сделали вид, что остановились в коридоре совершенно случайно и следовать за мной не собирались. Мягкий бархатистый смех заставил пробежать по коже ледяные мурашки. – Надеюсь, ты хорошо себя чувствуешь и у тебя всё в порядке? – Угу, – весьма доходчиво ответила я, судорожно соображая, о чём с ним можно говорить и… чего ему вообще надо? – Скажи, смеет ли надеяться поклонник твоей несравненной красоты на свидание сегодня вечером? – А он красивый? – ляпнула я. Конечно, юмор сомнительный, но что-то рановато он в поклонники записался. Эммануил хмыкнул. – Он постарается. Согласна? Сегодня, скажем, к шести, я за тобой заеду? Да. Нет. Не надо. Ой! Надо! Я сделала глубокий вдох и выдала: – Согласна. – Прекрасно, – ответил он. – А то вчера я т
– Он просто переходил дорогу, – рассказывал Айдар, обхватив ладонями чашку с кофе. – Дорога, сами знаете, – просто отвратительная. Но Эммануил решил, что непременно нужно зайти в магазин и купить торт и вина, он собирался заглянуть и познакомиться с вами, Сара Абрамовна. Тётушка изумлённо приподняла бровь. Сёмочка нахально влез к ней на колени и сосредоточенно обнюхивал руки гостя. Айдар ему в целом понравился. Но не понравилось, что гость ничем не кормит. А это оскорбляло кота как самостоятельную единицу и полноправного жильца тётушкиной квартиры. – Во-первых, он наслышан от Олега, – сказал Айдар, и уголки красивых губ чуть дрогнули в улыбке. – Во-вторых, считает, что обделить вниманием даму – равносильно преступлению. Олег только фыркнул. Это несколько сняло напряжение. Потому что после рассказа о том, как белый «Мерседес» сбил мужчину, с которым у меня должно было состояться свидание, я сидела, будто в вакууме, и слова были не в состоянии проникнуть в голо
Перед дверью Райского-Энгеля я замерла и сделала глубокий вдох. Так, спокойно. Сейчас главное – говорить прямо и четко. Шеф не дурак, с ним можно вести диалог. И, подняв руку, настойчиво постучала. Некоторое время меня совершенно наглым способом игнорировали, но потом всё же разрешили войти. В кабинете Райского-Энгеля оказалось темно. Точнее, не так – мрачно. Ибо за окном был ещё пасмурный, но всё же день. Однако стоило только зайти внутрь, как я невольно съёжилась. Всё как-то безрадостно и неуютно. В том числе и шеф, сидящий за своим столом. Рядом с рукой – чашечка кофе, а по помещению плывет аромат коньяка. И верхняя пуговица на рубашке расстёгнута. Но это всё так, мелочи, он хоть и придерживался всегда дресс-кода, но к сухарям и педантам по части внешнего вида никогда не относился. Только вот сейчас смотреть на него было… больно. Такого потерянного и отсутствующего взгляда у шефа я не видела никогда. И вмиг стало ясно, что с нами на совещании он крепился,
Находиться в больнице – это всегда плохо. Разве что только тогда, когда ты был в нескольких шагах от старушки смерти, и тебя только силой чуда и упоминанием чьей-то матери оставили на грешной земле. Про меня же и правда врач сказал чистую правду. Родился в рубашке. Или даже в бронежилете. За всю свою жизнь умудрился получать только пустяковые раны, обходясь ушибами и ссадинами. При этом хватало ума всегда сохранять голову на плечах и не проверять удачу. Спасся – и на том спасибо. А вот с машиной вышло странно. Я всё же склоняюсь к тому, что это была случайность. Дорога и прям оставляла желать лучшего. Там можно было убиться, даже просто сделав шаг, не говоря уже о том, чтобы ехать на транспорте. Только вот то, что водитель сразу скрылся и даже не попытался выяснить, что произошло с человеком, который по твоей вине оказался сбит, напрягало. Я заложил руки за голову. Подушка жёсткая, кровать тоже. Бежать надо отсюда, пока не поздно. А то сейчас отыщут б
Рабочий день пролетел в мгновение ока. Весьма насыщенно, в переговорах, совещаниях, легких спорах с главным бухгалтером, ибо с Хельтрудой Самуиловной, за глаза называемой Сатраповной, иначе не бывает. То есть я прекрасно знаю, что хорошего бухгалтера сложно найти, служба безопасности страны многих ищет до сих пор, но всё же нервная система не всегда такие споры выдерживала. – Эммануил Борисович, не превращайтесь в моего второго мужа, который хотел много денег и мало работы, – фыркнула она, поправляя очки с изящной цепочкой. – Хельтруда Самуиловна, дорогая, советую вам подыскать третьего мужа и забыть о подобных неурядицах, – с трудом сдерживая улыбку, ответил я, поднося к губам чашку с кофе. – У меня уже четвёртый, но проблемы это не решило, – заметила она. Я подавился и закашлялся. Главбух же улыбнулась, словно Джоконда, и покинула мой кабинет. Кошмар! Очаровательная женщина! Разговор с заместителем по производству, увы, прошёл не так
– И я говорю, – бурно вещала тётушка Сара, переворачивая лопаткой жарящиеся на сковородке оладьи. – Это не змей соблазнил Еву, а Ева – змея как более выгодную партию, которая потом принесла ей Адама и немного достатка. – А также расстройство желудка, нервов и отвратительную погоду зимой? – уточнил Олег. – Что ты знаешь о погоде, сопливый мальчишка? – миролюбиво отозвалась она, треснув брата по плечу полотенцем и проигнорировав возмущённый вскрик. – Один из моих прошлых ухажёров жил во Львове. Какой город! Какая архитектура! Какая сырость на стенах! И дождь. Он шёл настолько часто, что я позвонила и разрешила Циле не отдавать мне купальник! Я слушала их милый родственный разговор и пыталась плойкой завить локоны. Волосы после мытья торчали в разные стороны и упорно не хотели принимать приличный вид. Пусть сейчас за опоздание никто ругать не будет, Райский-Энгель вообще может явиться к обеду, задерживаться не хотелось. Однако волосы были явно другого мнения.
Формулировка откровенно неудачная, но слово не воробей. Вылетело – наделало неприятностей. Взгляд зелёных глаз перевели на меня. Внимательно так посмотрели. Сначала на велюровые сапоги, купленные за бешеные деньги под доброе слово тёти Сары, потом – на сиреневое платье, локоны в беспорядке и… губы. Да-да, на отлично накрашенные пухлые губы, которые пытались улыбаться, но выходило… невдохновляюще. Ну а что? Мне действительно было неловко. Местами. – Надеюсь, помощь у вас не такая же, как приветствие, – сказал он холодным тоном, и у меня невольно пробежали мурашки по позвоночнику. Светка невольно выпрямилась, грудь стала заметнее (ее декольте сегодня поражало воображение). Пашка медленно поднялся, пытаясь слиться со стеной. Посетитель не отреагировал ни на него, ни на декольте Светы. Его взгляд по-прежнему был прикован ко мне. Кажется, швыряние папками цепляет его больше, чем женские прелести. – Это был производственный процесс, – ответила я с с
Снилось нечто невообразимое. Не Эммануил, не Владислав Александрович и даже не Сёмочка. Что странно, конечно. Потому что мужчины, оставлявшие хоть какой-то отпечаток в моей душе, так или иначе обычно являлись во сне. Конечно, есть ещё Олег, но он брат. Поэтому нет ничего странного, если он приснится. – Ур-р-р, – нагло заявил Сёмочка, потеревшись головой о мой бок. Я протянула руку и погладила кота. При этом даже не подумала менять положение и выбираться из кровати. Так и лежала, глядя в потолок и вспоминая сон. Мне снился Руслан Витальевич. Почти обнажённый. Только полотенце нежно-фисташкового оттенка прикрывало… самое интересное, потому что было обмотано вокруг бёдер. А я была в обычном офисном костюме и почему-то держала в руках нож. Мы смотрели друг на друга. И тут Руслан Витальевич красиво отодвинул полотенечко и достал откуда-то пачку долларов. Ни дать ни взять – заправский сутенер. «Дать можно, – деловито подсказал во сне мозг, – но не здесь и не ему».