Он смотрел на меня внимательно сквозь стекло, а я смотрела на него. Его образ будто был выгравирован в моем сердце, моем сознании, к каждой клеточке моего тела. В его глазах я видела боль и вместе с тем надежду.
Тогда я не знала, кто он такой и слабо представляла, кто я сама. Понимание пришло гораздо позже. В тот момент я впервые открыла глаза. Образ то расплывался, то собирался снова в единую картинку. Я висела внутри колбы, в жизнеобразующей жидкости, как я потом узнала. А он стоял по ту сторону, напротив, и слегка шевелил губами. Наверное, он что-то пытался мне сказать, но я не слышала, да и если бы слышала, не смогла бы понять. Но мне сильно хотелось преодолеть эту преграду из стекла и воды, чтобы стать к нему ближе. Это было записано в моем подсознании, где-то глубоко, вызывая довольно приятные волнения внутри.
Я не знаю, сколько прошло времени, прежде чем он пришел в себя и попятился назад, совершенно не замечая, как натыкается на стулья, как роняет предметы вокруг. На ощупь, не отрывая удивленного взгляда, он взял какой-то предмет со стола и поднес его к лицу. Снова подошел ко мне, покручивая какие-то механизмы. Я узнаю потом, что эта штука называется видео. Она в точности копировала и записывала мое поведение. Но в тот момент мне захотелось отвернуться, и я, как могла, оттолкнулась от стекла своей капсулы. Свет замерцал, заставляя меня жмуриться. Картинка стала снова расплываться. Я двигалась, но этот за стеклом двигался тоже, передвигая нижними конечностями. Осмыслив его поведение, догадалась, что смогу делать также. Сначала движения получались странными, ноги не подчинялись, но постепенно я начала овладевать управлением своего тела. Но мне все время мешал мой хвост, который шел от моего пупка и устремлялся в потолок капсулы. У того, кто смотрел на меня, такого хвоста не было, либо же я никак не могла разглядеть его за окутывающими его тело тряпками или одеждой, как я узнала потом. Убежать от него не удавалось. Он, видимо, знал что-то важное, чего не знала я. И я неожиданно для себя решила пойти к нему. Я размахивала руками и била по стеклу, насколько могла сильно. Он еще некоторое время снимал, а потом положил свое видео обратно на стол.
Приблизился к моей капсуле вплотную и поставил руки на стекло. Он улыбался, а в глазах его стояли слезы. Чему он радовался и отчего плакал? Я перестала стучать и поставила свои руки на его. Морщинки под его глазами смешно растянулись. Мне хотелось дотронуться до них руками точно так же, как я трогала свою пуповину, изредка называя ее хвостом. Нас разделяло только стекло, но я чувствовала его тепло и что-то еще такое, от чего приятно покалывает в животе.
В этот момент я увидела другого, вошедшего в комнату. Он увидел меня и поспешно закрыл дверь, прижавшись к ней спиной. Он что-то, видимо, сказал тому, которого я первого увидела, но он не отреагировал. До того другого, стоящего у двери, мне дотрагиваться не хотелось. Признаться, и видеть его не хотелось. Ровно настолько, что я даже отстранилась.
Почувствовав страшную усталость и опустив руки, безвольно повисла в жидкости. Закрыв глаза, я моментально заснула, чувствуя, как через хвостик впереди в мой живот поступает что-то теплое и успокаивающее. Это была еда.
Когда я говорила о том, что хочу оказаться по ту сторону стекла, то никак не ожидала, что этот момент наступит так скоро. Началось с того, что оба мужчины чем-то сосредоточенно занимались, изредка переговариваясь друг с другом. Она нажимали какие-то кнопки, и я ощущала, как меняется вокруг меня что-то. Сегодня они выглядели иначе, и я с большим трудом их узнала, поначалу испугавшись. Тела их, и головы тоже, были обтянуты серебристыми костюмами, глаза скрывали прозрачные очки. Эти странные изменения, казалось, не сулили ничего хорошего.
Через некоторое время я поняла, что жидкость, в которой я до сих пор висела, уходит. Постепенно мои ступни коснулись пола капсулы. Я старалась изо всех сил находиться в жидкости и боялась остаться без нее. Но это было неизбежно. Вскоре я сидела внизу, безвольно прижавшись лицом к стеклу. Из моего рта вытекала вода, а грудь неприятно сжимало. Не могу точно ответить, что конкретно произошло, но мне вдруг сделалось не просто страшно, но еще и нехорошо. Я закашлялась. И это были мои первые глотки воздуха. Отныне я дышала. Как же это было невыносимо больно. Но без этого я больше не могла. В мыслях наступил хаос. Я перестала понимать, что происходит. Мне казалось, что эти двое меня убивают…
Он легко открыл капсулу, после чего я свалилась ему прямо на руки. Звуки, которые я слышала сквозь жидкость, теперь стали нестерпимо громкими. Эти двое разговаривали между собой, что-то взволнованно обсуждая. Взмахнув каким-то предметом, тот второй отрезал мой хвостик! И из моей груди вырвался вопль, которого я испугалась еще больше, чем того самого движения.
- Юся… Юсечка… Не бойся… Все будет хорошо…
Почему-то я помнила эти его первые слова всегда, даже не понимая их.
Он перенес меня и положил на что-то мягкое и приятное, оборачивая белой тканью. Я вся дрожала не то от страха, не то от непривычного холода. На моей коже то там, то тут возникали какие-то ощущения, которых я прежде не знала. Зачем они вытащили меня из капсулы? Я закрыла глаза и незаметно уснула.
А когда открыла, снова увидела его. Он смотрел на меня сквозь прозрачные очки, плотно прилегающие к костюму, полностью обтягивающему все его тело, и трогал мое лицо. Заметив, что я проснулась, ткнул себя в грудь.
- Адам. Адам. Адам, - повторял он, из чего я поняла, что это странное слово обозначает его самого. – А ты… Юся. Юся. Юся, - он взял мою руку и ткнул ею мне в грудь. И я снова правильно поняла. Он обозначал этим словом меня. Я наблюдала, как он складывает губы для произношения звуков и старалась так сделать, но у меня плохо получалось. Однако Адам улыбался и приятно поглаживал меня по щеке, от чего я закрывала глаза, вслушиваясь в приятные волны, гуляющие по моему телу. Хотелось снова уснуть, спокойно, утопая в его нежных прикосновениях. Только чтобы он был рядом и никуда не уходил. Несомненно, я так и сделала бы, но нестерпимая боль, идущая от области, где раньше располагался мой любимый хвост, не давала мне этого сделать.
- Крон, надо перевязать пуповину, - не отрывая взгляда от моего лица и не переставая гладить его, что-то непонятное мне тихо сказал Адам.
По интонации произношения я догадалась, что того другого зовут Крон. Довольно быстро, как я сама размышляла потом, проанализировала все услышанное. Юся… Адам… Крон… Все имеет свое название. И я снова попыталась сложить губы, чтобы выговорить его имя. Получалось очень плохо, но лицо Адама в этот момент сильно изменилось, будто просияло, и он вдруг схватил меня за руку, сжав ее почти до боли.
- Давай, - прошептал он, - давай… У тебя получится!
В этот момент тот другой, называемый Кроном протянул к моему животу руки, обтянутые защитной пленкой. Испуг, испытанный мной в тот момент, мог бы сравниться разве что с недавним осознанием утекания жизнеобразующей жидкости. Впрочем, страхи в первые дни после выхода из капсулы преследовали меня на каждом шагу. И я не знаю, как справилась бы с ними, не будь со мной рядом Адама.
Я заерзала, пытаясь сдвинуться с места, чтобы предотвратить как-то приближение этих самых чужих рук. Они угрожали мне прикосновениями, которых я не желала. Из моего рта вырвалось предупреждающее шипение, заставившее брови Адама удивленно взметнуться кверху.
- Давай, я сам, - проговорил он, обращаясь к Крону, и его руки легли мне на живот. Как же тепло стало от этого! Как невыносимо приятно! Мужские пальцы сначала были неподвижными. Он рассматривал мою голубоватую кожу и свои руки и, казалось, не мог поверить тому, что происходит. Через некоторое время, придя в себя, он слегка надавил пальцами.
- Адам, - окликнул его тот другой, - надо быстрее завершить.
Будто очнувшись, он дотронулся до моего куцего хвостика и начал завязывать его. Я заерзала и зажмурилась. На короткое время в голове появились мысли, что Адам, возможно, не такой уж безопасный, как мог показаться поначалу. Но я ничего не могла сделать. Рефлексы твердили мне, что нужно бежать, но я не способна была даже поднять руку. Только дергала слегка конечностями. Когда с этим самым завязыванием было покончено, я немного успокоилась. Боль утихала, а новую мне никто не причинял. Видимо, мой мозг, ровно как и тело, начали адаптироваться к изменившимся условиям. Дыхание нормализовалось, и я расслабилась бы, если бы не возникшее беспокойство чуть выше живота. Тоска по хвостику вдруг стала нестерпимой. А все потому, что я поняла – приятного ощущения поступления еды больше не будет. Еще один страх свалился на меня, едва я успела оклематься от первых двух.
Не знаю, почему, но, переводя взгляд с предмета на предмет, я втянула в рот нижнюю губу и начала ее посасывать.
- Первое кормление, - усмехнулся Крон.
Я запомнила все произнесенные тогда слова, но перевела их значительно позже.
- Инъекция, - произнес Адам, и это слово сразу мне не понравилось.
- Может, все-таки молока? Как и всем детям? – предложил Крон.
- Не подойдет. Замена фермента произошла давно. Она взрослая, Крон, а значит, ее желудок не справится.
Их быстрая речь мне не нравилась. Я не просто не могла ее понять. Невозможно было вытащить из нее ни единого обозначения предмета. Говорящие обсуждали что-то, и оно напрямую касалось меня, но возможности повлиять на диалог у меня не было. И это раздражало. Даже бесило. До такой степени, что я снова зашипела, решив, что освоенный голосовой прием в достаточной мере сможет выразить мой протест.
- Инъекция, - повторил Адам, уже обращаясь ко мне. – С небольшой долей снотворного.
- Давай ты уж сам, - усмехнулся Крон. – Мне она не дастся.
Адам медленно и, явно нехотя, встал. Подошел к столу и набрал шприцем с тонкой иглой из пузырька розоватую жидкость. Он так забавно брызгал ей фонтанчиком вверх, что в тот момент у меня не возникло никакого ощущения опасности. Приблизившись, он положил шприц на небольшой столик, расположенный рядом с кроватью, на которой я лежала. Он взял мою руку и чуть выше локтя принялся завязывать жгут. От боли я закричала и завозилась.
- Подержи ее, Крон, - его голос вибрировал.
И тот другой ко мне прикоснулся…
Сказать, что я испытала омерзение – ничего не сказать! Он держал меня за плечо и локоть, надежно фиксируя мою руку, чтобы Адам тонкой иглой смог проколоть кожу. Не могу сказать, что больно было от прокола. К тому же, когда игла была введена, Адам осторожно освободил мою руку от жгута, и тогда мне немного полегчало. Я перестала кричать и принялась шипеть. Этих двоих мои звуки не пугали, но перестать сопротивляться совсем я не могла.
- Надеюсь, нас не услышат, - выдохнув, проговорил Крон.
- Не услышат точно, постройка старая, - ответил Адам.
Когда вся розоватая жидкость была введена, меня, наконец, освободили. Странно, но я испытала вдруг чувство, сходное с тем, когда мой хвостик впрыскивал мне остатки еды. Отличие заключалось лишь в том, что внутри, чуть выше живота, по-прежнему тянуло.
Замолчав, я в ожидании смотрела на Адама. Что еще они будут делать со мной? Как мучить? Именно мучить, потому что после того, как я покинула капсулу, все манипуляции с моим телом воспринимались именно так. Кроме его прикосновений…
- Мне нужно домой, Адам, - беспокойно проговорил Крон. – Уже вечер, и наблюдение становится более пристальным. И тебе тоже пора отдохнуть. Не забывай, в каком мире мы живем.
- Очень хочется забыть, особенно сегодня… - тихо, с большим трудом и невероятной горечью в голосе выговорил Адам. Я не понимала, но мне передавались абсолютно все его эмоции, как если бы я была им самим. Внутри меня все сжалось, а на глазах выступили слезы. Не боль, но непередаваемое чувство какой-то потери нарастающим комом подкатило к горлу. Я всхлипнула и снова принялась сосать нижнюю губу. Мне казалось, что это меня успокаивает и немного отгораживает от передаваемых Адамом волн. – Не надо плакать, Юсечка, - он ласково погладил меня по щеке, - тшшш… тшшш… тшшш…
Я закрыла глаза и растворилась во внезапно поглотившем меня спокойствии…
Мы все, наконец-то, обрели дом. Если бы я писал про нас книгу, сказал бы, что она закончилась хеппи-эндом.Наверное, еще очень многое предстояло преодолеть и научиться, но теперь мы смотрели в будущее радостно и оптимистично, потому что обрели самое главное, чем богат человек – свободу. Мыслить и общаться на разные темы, получать любого вида информацию, воссоздавать прошлое, жизнь наших предков, накопленную мудрость и ошибки – все это разом стало можно! Различие мышлений порождало вопросы, на которые хотелось отвечать. Больше не надо было прятаться и думать, как ты выглядишь по ту сторону «камеры». Систему видеонаблюдения, направленную на личное, отключили. Яростно срывая едва заметные «глаза», люди переделывали стены домов, закрываясь от посторонних взглядов.Я был поражен, как быстро возродились все виды искусств: музыка, живопись, танцы и т.п. В нашем мире стало приятно дышать и улыбаться. Да-да! Все это тоже стало можно.У
Я развернулась и двинулась в сторону дома. Он шел за мной. Судорожно соображала, что буду делать с этим народным героем. О чем разговаривать. Моего красноречия на его односложные ответы могло не хватить. Картой открыла дверь, приглашая Вульфа войти. Вошла сама, медленно закрывая дверь. А когда обернулась, поняла, что оказалась запертой между его рук. Он молчал, аккуратно делая шаг вперед, будто наступая. Я ждала, что будет. Я знала, что будет…В темноте холла, отчетливо слышала, как бьется мое сердце. К горлу подступил ком обиды прошлых отношений. Скука с Адамом. Несбывшиеся надежды с Питером. Неправильный шаг в отношении ребенка… И вина, непосильная вина, упавшая на плечи. За все, что не получалось когда-то. Мне так надоело бояться. Того, что опять не получится. Снова остаться одной…Аккуратно положив ладони на широкую грудь Вульфа, я подняла голову кверху и тут же почувствовала его губы на своих. Он просто коснулся, давая мне возможность оттолкну
Я вытаращила на него глаза, затем обернулась на Духа, облокотившегося на аэролет. Он помахал мне рукой.- Папа?- А кого ты рассчитывала увидеть? – усмехнулся он, заключая меня в свои теплые объятия.- Тебя – меньше всего! – всхлипнула, расслабляясь. Кажется, до меня смутно начинало все доходить. – Что случилось? Почему ты здесь?- Ты как будто не рада меня видеть, - упрекнул отец, отгораживаясь.- Что ты, папочка, - выдохнула все накопившееся напряжение. – Просто у Вульфа Духа странная манера…- Испугал? – усмехнулся отец.- Не то слово, - оглянулась на эсбешника. Он стоял, скрестив на груди руки, исподлобья на меня смотрел немного насмешливо.- Это он может, - подтвердил отец.- Так что все-таки случилось? – переспросила я, когда мы уже вошли в дом.- Система рухнула, - тихо произнес он, наливая мне в чашку чай.- Что? – я присела, не в силах вынести
Адам уходил вовремя, а я решила немного задержаться – не успела доделать и отправить на проверку один важный файл. Он предлагал мне помочь, но я отказалась. Астру волновать было нельзя, она и так ревновала его безмерно. Он изменился. Стал серьезнее. Я видела, как чутко он относился к ней и завидовала. Действительно, долгожданный ребенок способен перевернуть все понятия о жизни с ног на голову. Жаль, что у меня не было такого мужа и никогда не будет ребенка…Намеренно растягивая работу днем, я ежедневно стремилась задержаться вечером. Находиться дома становилось невыносимым. Одиночество чернотой наступало на меня, поглощая мое сознание и душу. Мне даже приходила мысль отдаться первому встречному. Но заявку на спаривание я подавать отказывалась. Даже не знаю, почему.Время шло, а я сидела в пустом здании офиса, выпивая одну чашку кофе за другой. Меня внутренне трясло, но уходить все равно не хотелось. Еще часок, потом поеду. А дома сразу в душ и спать.
Его так долго не было, что я начала волноваться. Разум рисовал различные картинки их ласк, душа рыдала навзрыд. Я не находила себе места и беспрестанно ходила из угла в угол. И боялась сорваться с места и побежать в соседский домик. Что я там могла увидеть?..В животе я чувствовала шевеления малыша. Он тоже переживал.Когда дверь открылась, и Адам вошел, я перестала дышать. Во все глаза смотрела на него, пытаясь уловить какие-нибудь пугающие изменения.- Помог? – тихо спросила я.- Да. Там кран сорвало. Пустяки, - небрежно отмахнулся он, прошел мимо, чтобы положить инструмент на место, даже не взглянув на меня.- Которые ты так долго устранял? – я сдерживала себя, как могла.- Ты ревнуешь? – он сначала прищурился, а потом рассмеялся так, как никогда не делал.Я нахмурилась. Он смеялся надо мной? Или пытался скрыть за смехом что-то неприятное? Сердце тревожно билось в груди.- Мы с Юсей решили устроиться на раб
Мои усилия были бессмысленны.Адам больше мне не принадлежал.От осознания этого я не испытала ни боли, ни горечи. Наверное, все так, как должно было быть.Теперь я не воспринимала Астру Роу, как своего клона, как игрушку или неудачный опыт.Мы завтракали все вместе. Адам не сводил с нее глаз, а ее лицо выражало абсолютнейшее счастье. Странно, но я так не умею. Сожаление собственной несостоятельности меня огорчило. Он беспрерывно гладил ее руку, не выпуская из своей, ухаживал, предлагал попробовать разные вкусы.Адам больше мне не принадлежал. Он принадлежал ей – нескладной скромнице, притягивающей к себе натуральностью. Ее же никто не ломал. И системы она не успела почувствовать. Что можно было пережить за тот короткий промежуток моего отсутствия? Разве что недоумение. Я криво улыбнулась своим собственным мыслям. Совершенно ясно, что произошло этой ночью между ними… Физическое примирение… Адам любит жаркое спаривание после невы