Как только Джимми вышла из дверей, Сеймас понял, что все плохо. Она выглядела раздавленной. Спина ее была ссутулена, и каждый шаг явно причинял боль, словно она ступала по битому стеклу. Монстр жалобно взвыл, увидев, что волшебный свет, проникавший до самых глубин души, будто погас. Такие прекрасные лучезарные глаза подернулись дымкой печали и тоски, и они резали Сейма, как острая бритва. Подойдя к нему, девушка остановилась в шаге от него, но было ощущение, что она находится от него в другой галактике, отделенная тысячами миль ледяного безвоздушного пространства. Джимми смотрела куда-то за его спину, обводя местность растерянным взглядом, как будто с того момента, как она вошла в дом отца, все вокруг изменилось до неузнаваемости.
Сейму захотелось заорать в голос, вторя отчаянию монстра, ощущая обжигающий холод там, где еще час назад было дающее ему блаженство тепло девушки. Необходимость рвануться к Джимм
– Черт возьми, теперь я уже не уверена, что стоит! – Пич откинулась на спинку стула, продолжая растирать горло. – Если ты так на первую же фразу отреагировал, то, что же дальше будет?– Пич! – угрожающе зарычал лейтенант.– Что, Пич? Я же просила тебя сначала выслушать меня, а потом уже кидаться.– Дорогуша, а какой реакции ты ожидала, говоря ему, что собираешься сдать врагу собственную сослуживицу? – Кирос выглядел по-настоящему мрачно.Сейм же, тяжело дыша, уставился в стену, словно собираясь проделать в ней дыру или опасаясь, что, посмотрев на Пич, прикончит ее на месте взглядом. Что, впрочем, было не так далеко от истины. На усмирение монстра каждый раз, когда это касалось Джимми, уходило все больше сил. Одно лишь упоми
Эмма поморщилась, когда высокий тощий медбрат стал вводить ей препарат. Сегодня это ощущалось почему-то еще болезненней, чем вчера. Хотя, скорее всего, всему виной ее общее разбитое состояние.– Простите, док, а на эти витамины, что вы мне вводите, возможна аллергия? – тихо спросила девушка, опуская рукав футболки.– Аллергия? У тебя что, появилась какая-то реакция? – с любопытством уставился на нее мужчина.– Я не уверена. Но после первого раза вроде как в жар бросает и тошнит. Это нормально? – про усиливающуюся боль и тяжесть внизу живота и пояснице она решила пока промолчать, списывая это на стресс. Она хотела поговорить об этом с отцом, для того и ехала вчера, но произошедшее позже совершенно выбило ее из колеи, и она просто забыла, слишком погрузившись в переживания.
Сеймас внес Джимми в ее отсек и уложил на постель. Девушка выглядела слабой и отрешенной от всего происходящего. Так, словно физическая слабость отобрала у нее способность испытывать эмоции. После неожиданной вспышки откровения это было особенно отчетливо. И хотя слова Джимми о том, что она выбрала бы его, будь у нее возможность, захлестнули и самого Сейма, и его монстра настоящим ликованием, мужчина понимал, что торжествовать пока нет причин. Во-первых, Джимми в этот момент сложно было назвать на сто процентов адекватной. А во-вторых, существовало еще столько обстоятельств и препятствий, которые нужно преодолеть, чтобы иметь возможность просто счастливо и облегченно улыбаться от подобных слов любимой женщины. Право радоваться и радовать Джимми еще нужно было отвоевать, неважно какими средствами. И его интуиция подсказывала, что это странное недомогание Джимми словно запустило обратный отсчет оставшегося у них времени, за которое Сейму нужно решить, к
Эмма проснулась, услышав сквозь сон голос Пич. Открыв глаза, она увидела подругу, сидящую с телефоном на подоконнике, там, где, когда она засыпала, был Кирос.– Привет! Только не говори, что вы тут около меня круглосуточную вахту несете, – пробормотала девушка сиплым со сна голосом.– Вот еще, – беспечно пожала плечами Пич, но Эмма видела, что в ней нет ее обычной легкости и бесшабашности. – Просто поняла, что с момента последнего задания я вела себя как сучка, и пришла поболтать с тобой и узнать, не злишься ли ты на меня.Эмма села на кровати и прислушалась к своему организму. Тошнота вроде полностью ушла, хотя тянущая боль в животе осталась.– Я не злюсь. За что? Я, наоборот, думала, что где-то накосячила и ты сердита на меня, &ndash
Сеймас потягивал пиво, наблюдая за входом. Демонесса сказала Пич, что будет в этом баре в центре города так быстро, как только сможет добраться. Но прошло уже полтора часа, а никто подходящий под описание не вошел в эти двери, хотя времени более чем хватило бы, чтобы добраться. Конечно, Сеймас понимал, что это психологический ход – заставить его ждать и нервничать, теряя самообладание, чтобы при встрече легче было вывести из равновесия. И, возможно, с рядовым человеком это бы и сработало безотказно, ведь ждать – это то, что раздражает большинство людей. Но он не был человеком, и к тому же многолетние тренировки и необходимость на заданиях часами пребывать в покое, лежа в засаде, научили его отстраняться от ощущения времени.Единственное, что осложняло ожидание сейчас, это беспокойство – и его собственное, и монстра о Джимми. Тот, порыкивая, ходил в его сознании кругами, выражая крайнюю ст
Эмма опомнилась, только поняв, что идти дальше некуда. Она уперлась в глухой забор, огораживающий территорию базы, по верху которого агрессивно щетинилась колючая проволока. Девушка какое-то время стояла и смотрела, как угрожающе и символично выглядят эти железные зубья, способные с легкостью порвать и одежду, и кожу. Наверное, это было бы очень больно. Хотя точно не больнее того, что сейчас творится у нее внутри. Неожиданно до нее донесся звук приближающихся шагов. Видеть кого-либо, а уж тем более говорить не хотелось, и Эмма прижалась к забору, скрываясь в густой тени. Через минуту буквально в паре метров от нее слегка отогнулся один из металлических листов, из которых состоял забор, и внутрь территории базы проскользнул какой-то незнакомый боец. Похоже, Эмма, сама того не зная, случайно наткнулась на лазейку, используемую для хождения в самоволку.Дождавшись, пока чужие шаги затихнут вдали, Эмма подошла
Сейм буквально вывернул лист железа одной рукой, открывая для своей Джимми проход обратно на территорию. Второй он крепко держал ладонь девушки, так, словно от этого зависела их жизнь, или будто она растворится в воздухе, если он перестанет ее удерживать.– Как ты нашел меня? – шепотом спросила Джимми.– Активировал систему поиска маяков! – немного резко ответил Сейм.– О! Но ведь это значит… – Девушка попыталась притормозить, Сейм увлек ее вперед.– Да, значит, что система зарегистрирует факт твоего исчезновения. Но это продлилось совсем недолго, и мы прямо сейчас пойдем и вырубим ее. И я оставлю отчет о техническом сбое оборудования.– А такое уже бывало? – удивилась девушка.– А то! Случается два-три раза за год. Поначалу нас всех поднимали по тревоге и бросали на поиски, а потом, когда выяснялось, что бойцы, которых мы ищем, не покидали базу, стали на такую фигню спокойне
Эмма услышала, как Сейм резко выдохнул сквозь сжатые зубы, когда она, открывшись, позвала его к себе. Она видела, насколько мужчина напряжен, и понимала, что то удовольствие и освобождение от невыносимого внутреннего давления, что она получила только что, было односторонним. Уж не настолько она наивна, чтобы не понимать, что Сеймас сейчас ощущает ту же самую, может, и сладостную, но все же боль, совсем недавно сводившую с ума и ее. А может быть и гораздо большую. Ей было страшно до этого, ведь в тех книгах, что она читала, частенько писали, что женщины в первый раз испытывают сильную боль. Но Эмма давно привыкла к тому, что боль – постоянный спутник в ее жизни. На тренировках по боевому искусству, в мышцах при изнурительных кроссах, при распутывании заклятий. Какое значение имеет краткий миг физических страданий, если после него они станут с Сеймом единым целым? Ради него она готова вытерпеть все, что угодно. Чего она действительно боялась, так это собственной неопытности и не