5

На сей раз никто не позаботился о паланкине — хотя нам всё-таки и выделили небольшой, сравнительно скромный, но тогда казавшийся мне весьма добротным экипаж.

Наставницы — Фиэра и ещё одна, по имени Клавдия, — тщательно проследили за тем, чтобы никто не заметил, как я ухожу. Меня закутали в покрывала как в гигантский кокон и, накрыв пологом тишины, вывели в коридор.

Мы спустились вниз и забрались в экипаж. Наставницы ехали вместе со мной. Они сели с двух сторон, так чтобы сквозь окна можно было разглядеть их лица, но не моё.

Я не совсем понимала, зачем такая секретность, хотя только то уже, что мой новый господин носил маску на торжествах, должно было о чём-то говорить.

Невысокие домики без окон и фасадов тянулись по обе стороны от нас. Только плотные навесы укрывали ворота и части дворов.

 Солнце закатилось за горизонт, и в разрывы туч проглядывала луна. Тусклый свет её едва освещал небольшой участок пути. Где-то вдалеке волны бились о берег, да постукивали колёса нашего экипажа, но больше не было слышно ничего.

Город, каким я видела его теперь, мало походил на тот город, который я застала в карнавал. Узкие улочки навевали на меня тоску, заставляя вспоминать о доме. Я не скучала по нему. Разве что чуть-чуть. Но куда сильнее была глухая тоска, накатывавшая на меня при мысли о том, что я могу снова вернуться в один из таких домов, растить детей, кричащих целый день, стирать бельё. Одна только мысль о подобной участи душила меня.

Я вспоминала отца — не самого худшего, но и не самого лучшего из отцов. Грубоватого и не взвешенного, когда ему доводилось выпить, доброго и покладистого — когда не было денег на эль.

Вспоминала мать — стройную и крепкую женщину лет пятидесяти, с морщинами, рано поселившимися на лице, с вечно шелушащимися руками.

Её родители были аристократами — давно обедневшими, но всё ещё державшимися за свою честь. А ей самой было двадцать лет, когда, нарушив их запрет, отказавшись от выгодной партии, которая могла бы вытащить семью из нищеты, она сбежала к моему отцу.

Любовь закончилась раньше, чем родился старший из моих братьев. Остался только такой вот домишка, корыто с водой, кухня и очаг, который она обещала хранить.

«Никогда я не поступлю так, как она, — думала я, — что угодно, только не возвращаться туда». А потом экипаж выехал на площадь, и я увидела дом, в который меня везли.

Карета миновала ворота, и я смогла разглядеть просторный двор, в котором, помимо множества небольших корпусов, находилось два великолепных здания — более прекрасных я не встречала, пожалуй, ни до того, ни потом.

Одно из них, бледно-голубое, обрамлённое стройными белоснежными колоннами, с крышей, изукрашенной завитушками и арабесками, вздымалось на самой кромке моря. И издали можно было разглядеть, что закуток берега отгорожен витой оградой, за которой располагались места для отдыха. Вскоре я узнала, что это селамлик — покои нашего нового господина.

Другое здание вряд ли уступало по роскоши первому, но отличалось тем, что было отделано розовым кварцем. В него вели массивные двустворчатые ворота, перед которыми стояли двое стражей.

Я оглянулась на Фиэру, и та кивнула мне на селамлик. Но прежде, чем я направилась к нему, поймала моё запястье и развернула к себе.

— Никогда не забывай, — сказала она, взяв в ладони моё лицо, — только Академия всегда будет помнить о тебе.

Я кивнула, только чтобы поскорее избавиться от неё и двинуться навстречу своей судьбе.

И тут же эхом прошелестело в голове:

«Помни, кто всегда заботился о тебе». Я вздрогнула. Вряд ли тому, кто находится в моей голове, я сумею соврать так же легко. Но раз уж он забрался так далеко, ему придётся верить мне.

Оправив юбки и плотнее прикрыв лицо, я двинулась ко входу в дом.

Стража и не думала задерживать меня, но как только я прошла мимо, один из воинов, до того казавшийся каменным истуканом, снялся со своего места и двинулся следом за мной.

Войдя внутрь, я немного растерялась, запутавшись в обилии лестниц и дверей, но он тут же направил меня.

Мой проводник и пальцем не прикасался ко мне — как будто я была больна. Направление он указывал только рукой.

Так мы поднялись на второй этаж, и, обогнав меня, он жестом приказал обождать — а сам постучался в резные двери, которыми заканчивался коридор.

Поклонившись тому, кто находился внутри, он сообщил моё имя, и я услышала уже знакомый мне голос:

— Войди.

Вопреки собственным ожиданиям, в следующей зале я увидела сразу двоих мужчин.

Одним был тот самый, кого называли Вороном. Он сидел, раскинувшись на подушках, в домашнем одеянии из невесомых лепестков разноцветного шёлка, и потягивал из пухлой пиалки какой-то согревающий напиток.

Рядом с ним, чуть в отдалении и в тени, стоял ещё один мужчина в таком же одеянии, сухощавый и высокий. У него была короткая, изысканно подстриженная бородка, а руки он держал скрещенными на груди.

— Сними покрывало, — велел мне Ворон. Я подчинилась. Я видела, как нахмурился второй, разглядывая моё лицо. — Ну, как тебе, Хасан?

Тот приблизился и помедлил, внимательнее разглядывая меня. Потянулся взяться за подбородок, но замешкался и обернулся к Ворону, как бы испрашивая разрешения. Тот кивнул, и моё лицо оказалось в руках незнакомца. Он поворачивал его так и сяк, как будто ставил задачей разглядеть каждую пору на коже.

— Грубая, как кухарка.

— Что поделать, выбирал не в школе кадин.

— С кожей и волосами что-нибудь сотворим. Но вот нос…

— Мне нравится её нос! — неожиданно возразил Ворон, но от этой нежданной защиты я лишь ещё более ощутила себя вещью в их руках. — Пусть будет как есть. Подойди сюда, — он поманил меня к себе, а когда, высвободившись из рук его помощника, я шагнула к оттоманке, щелчком пальцев указал на пол перед собой.

Я замешкалась. Никто и никогда, даже когда я была всего лишь дочкой небогатой горожанки, не заставлял меня вставать на колени перед собой.

И всё же мне хотелось попасть в этот дом. Да и сам Ворон зачаровывал меня разрезом своих не по-мужски красивых глаз.

Я подобрала юбки, которые накрутили на меня, и неторопливо, пытаясь изобразить изящество и жалея, что мне не довелось обучаться магии душ, опустилась на колени между его ног.

Ворон коснулся кончиками пальцев моей щеки. Едва заметно поморщился, но провёл вниз и, взяв моё лицо в ладони, приподнял, заставляя смотреть на себя.

— Ты понимаешь, зачем ты здесь? — спросил он.

Я отвела взгляд, хотя мне хотелось смотреть и смотреть в туманную глубину его зрачков.

— Нет, мой господин, — сказала я. — Знаю лишь, что вашему… — я замялась, не зная, как к нему обратиться, — сиятельству нужен маг.

— Сиятельству… — фыркнул Хасан, — как ты говоришь с принцем крови?!

— Хасан! — Ворон оборвал его, приказав молчать жестом одной руки. Затем снова посмотрел на меня. — Мне нужен магический страж, — почти что мягко сказал он, — тот, кто чувствует приближение угрозы из других миров и умеет их предотвращать.

— Это я, — подтвердила я, обрадовавшись, что, по крайней мере, здесь его устремления и мои таланты в самом деле совпали.

— Но это не всё, — продолжил он. — Ты станешь моей наложницей и будешь сопровождать меня… везде. В доме, в разъездах, при дворе… Даже когда я захочу развлечься со своей женой.

Я сглотнула.

— Если такова ваша воля, господин принц, — силясь скрыть разочарование, сказала я. Мне не нравилось, что есть какая-то «жена».

Ворон тем временем обернулся к помощнику и произнёс:

— Нужно будет преподать ей уроки этикета. Займись. И покажи всё, что может быть необходимо. Ты знаешь, что делать.

Тот поклонился в очередной раз и кивнул.

— Да, мой господин, — затем посмотрел на меня и, указав на дверь, распорядился: — Пойдём.

Меня снова вывели во двор. Хасан махнул ожидавшему за воротами экипажу, и кучер хлестнул лошадей по спине. Карета тронулась, и мне показалось, что невидимый клинок отрезает меня от прошлого навсегда.

Хасан тем временем и не думал ждать, пока я приду в себя. Я явно не нравилась ему, и только воля Ворона пока ещё сдерживала его от того, чтобы грубо подтолкнуть меня вперёд.

Поймав взгляд Хасана, я поспешила двинуться через двор сама и, направляемая его рукой, вскоре вошла в ворота второго дворца.

Великолепие холла обрушилось на меня как водопад, оглушило как гроза. Я изумлённо оглядывала золотые арки и убегавшие от них прочь коридоры и лестницы, а Хасан тем временем, твёрдо взяв меня за плечо, направил к ещё одной широкой лестнице, ведущей на второй этаж.

За ней находилась зала, из которой три арки открывали также три коридора. Но, заглянув в каждый из них, я обнаружила, что все три выглядят абсолютно одинаково — мне показалось даже, что у меня двоится в глазах, когда я увидела ряды одинаковых дверей, убегающих прочь. Все они были обшиты серебряными инкрустациями, все имели нефритовые ручки. Все были богаты, безлики и казались дверями тюрьмы.

— Слева покои тех, кого облагодетельствовал принц Ворон, — пояснил Хасан. — Справа — тех, кого он получил в подарок или купил просто так.

— Отлично, — не выдержала я, — к каким отношусь я?

Хасан раздражал меня точно так же, как и я его.

— Прямо, — он подтолкнул меня вперёд, и когда уже я двинулась по коридору, всё же соизволил объяснить: — Ты не обучена и не годна для того, чтобы скрашивать его досуг. Ты не так красива, как другие жёны, и очень груба. Я, как управитель дома, не могу позволить господину проводить время с такой… простушкой… — последнее слово он выдохнул так мягко, что в нём прозвучало презрение.

Я прищурилась и обернулась к нему через плечо.

— Я чародейка из Башни Слоновой Кости! — резко сказала я. — Я не наложница и не собираюсь становиться ей!

— Но мой господин пригласил тебя в дом, — насмешка заиграла на его губах, — и ты согласилась прийти. Продать себя. Значит, теперь ты принадлежишь нам. И будешь соблюдать правила нашей игры.