Вторая глава

С каждым шагом к бальному залу ноги Натали наливались свинцом, и до распахнутых дверей она дошла, держа спину неестественно прямо. Мария, заприметив Жуковского, взмахнула ему рукой, заставляя Натали склониться к ней и прошептать, что подзывать кавалера подобным образом неприлично. Но, стоило паре отойти, как боевой настрой вновь стих, и она смущённо застыла, теребя в руках пластинки на веере.

— Вы так не хотите со мной танцевать? — грустно спросил Александр, и Натали вздрогнула, поняв, что слишком сильно погрузилась в свои мысли.

— Ну что вы! — Она попыталась улыбнуться, но улыбка вышла кривой. Они подошли к танцующим, склоняясь друг перед другом, и Натали вложила свою ладонь в ладонь цесаревича, едва касаясь второй плеча. Первые аккорды зазвучали, и вальс закружил, на миг заставляя забыть обо всём: только чувствовать его руку на талии, украдкой любоваться губами, находящимися так близко, и тайком вдыхать его запах, который заполнил лёгкие, стоило глубоко вздохнуть.

— Сегодняшний праздник затмил всё, виденное мною раньше, — завела Натали непринуждённую беседу. — Я успела соскучиться по двору и веселью, что его сопровождает, и…

— Я счастлив, что вы вернулись, — перебил Александр. — Признаться, я уже потерял надежду увидеть вас.

— Принцесса Мария была настойчива в своих просьбах, — вымолвила княжна, глядя поверх его плеча.

— Она много раз просила вас вернуться, что же изменилось сейчас?

— Вы знаете о её просьбах? — Натали в удивлении подняла на него глаза, моментально утонув в горящем взгляде. Александр улыбнулся:

— Я просил её читать ваши письма вслух. Это было одним из заданий, которое она выполняла с удовольствием, ведь читать ваши письма Мари всегда было интереснее, чем учёные трактаты Вольтера.

— Вы жестоки! — улыбнулась Натали. — Заставлять разбирать мой почерк, а после читать вслух…

— Если я и был жесток, то только по отношению к себе, — тихо и серьёзно ответил Александр. — Ведь, слушая её голос, я представлял, что вы рядом.

Они замолчали, погружаясь в свои мысли, но вот Александр вновь заговорил:

— Так почему вы вернулись, Натали? Значит ли это, что у меня всё ещё есть надежда?

Натали проглотила комок, внезапно вставший в горле, и печально посмотрела на него:

— Надежда — слишком зыбкое чувство, она то вспыхивает, то гаснет вновь. И моя сегодня погасла окончательно, когда я увидела, как счастлива с вами принцесса Мари.

— А что обо мне? — настойчиво спросил Александр, и Натали, смутившись, отвела взгляд. — Или моё счастье вас боле не волнует?

— Не проходило и дня, чтобы я не молилась о вашем счастье, — наконец сказала она. И добавила про себя: «И о собственном душевном равновесии, которое разбилось вдребезги, стоило появиться во дворце».

— А я тосковал по вас каждую минуту, — напряжённо проговорил цесаревич, слегка пожимая её ладонь. — Мне не хватало вас. Наших разговоров, наших встреч. И той свободы, что я всегда чувствовал, находясь подле вас.

— Вы более не свободны. — Натали вдруг почувствовала огромную усталость и от вечера, и от этого разговора, в котором слышалось столь многое, но так мало можно было сказать вслух.

— Но по-прежнему волен распоряжаться своим сердцем, — упрямо ответил Александр, вынуждая посмотреть на него. И мимолётного взгляда хватило, чтобы Натали разглядела в нём ту же надежду, которой жила все эти месяцы. — А что говорит ваше?

— Разве моё возвращение не отвечает на ваш вопрос? — тихо выдохнула Натали, опуская глаза. Танец подошёл к концу, музыка стихла, и Александр с сожалением выпустил её из своих рук, подводя к Марии, весело говорившей что-то Жуковскому.

— Мадемуазель Репнина! — воскликнул Василий Андреевич. — Рад вас видеть! Смею заверить, не одно сердце разбилось с вашим отъездом.

— Надеюсь, что все они успели залечить свои раны, — ответила Натали, невольно ловя взгляд цесаревича.

— Если бы душевные раны так же легко было залечить, как телесные, жизнь в этом мире стала бы гораздо проще, — покачал головой Василий Андреевич и повернулся к принцессе, которая, не прислушиваясь к их разговору, решила что-то уточнить у Жуковского.

— Моё сердце всё ещё бьётся ради вас, — прошептал Александр, обжигая её шею горячим дыханием, и, откланявшись, отошёл. Остаток бала для Натали прошёл, как во сне, и, возвращаясь утром в свои покои, она не переставала задумчиво улыбаться, вспоминая каждое слово, сказанное цесаревичем. Несмотря на зарок, данный себе, она чувствовала, как с треском ломаются все стены, столь тщательно возводимые ею весь этот год. Натали посмотрела на своё отражение в зеркале и прижала ладони к пылающим щекам. Нельзя было возвращаться, она напрасно считала себя сильной, ведь это было не так. Нельзя было недооценивать силу своих чувств к Александру и силу его чувств к ней. Неужели он действительно всё ещё любил её? И если это правда, то можно ли считать его чувства простым увлечением, желанием охотника загнать дичь, или же он действительно пылает к ней искренней, настоящей любовью?

Натали была молода и жаждала любить. Но с каждым днём, проведённым в Петергофе, понимала, что та любовь, которая зажгла душу, может легко спалить, оставив после себя горстку пепла. И что останется потом? Идти в монастырь замаливать грехи? Или же с гордо поднятой головой нести бремя своих ошибок, даже если сама она их таковыми не считает? Встречи с Александром были редкими, слишком редкими, если вспоминать, сколько раз они встречались в минувшем году. Но каждая из них была яркой, полной недомолвок, взглядов и смущённых улыбок. И Натали чувствовала, как её затягивает в огромную яму, из которой не будет выхода. Впрочем, императрица была ею довольна, не находя в поведении фрейлины ничего предосудительного и, видимо, перестав следить за ней столь пристально. А принцесса и вовсе не отпускала от себя ни на минуту. Натали всюду сопровождала её, будь то прогулка по парку, или катание на лодке, не говоря уже о вечерах, наполненных музыкой, играми в карты и буриме и танцами. Правда, больше Натали с Александром не танцевала, заранее расписывая карнэ, не давая ни малейшего шанса. Она ни разу не оставалась с цесаревичем наедине, а завидев его, спешно покидала пустынные дорожки парка или коридоры дворца, боясь, что напряжение, звеневшее между ними, в конце концов найдёт выход, бросив в объятия друг друга, столь долгожданные, сколь и губительные.

Между тем сезон в Петергофе подходил к концу, и двор начал собираться обратно, в Петербург. Но, прежде чем вернуться в Зимний, император с супругой решил посетить Царское Село и устроить охоту. Александр присоединился к ним, а принцесса отправилась во дворец, оставив Натали следить за тем, как собирают её вещи. Марии надо было застать поверенного от матушки, который привёз ей письма и должен был передать на словах некоторые наказы. С сожалением принцесса оставляла любимую фрейлину, взяв с неё обещание, что та не будет задерживаться, а вернётся, как только убедится, что каждое платье и каждые туфельки уложены как следует, все драгоценности нашли своё место в футлярах, а книги тщательно упакованы. Натали горячо заверила её, что самое большее через три дня вернётся в Зимний.

— Три дня без вас — очень долго, — вздохнула Мария, но тут же одёрнула себя: — Я такая эгоистка! Два месяца вы не отходили от меня ни на шаг, а я не могу дать вам хоть немного отдыха. Знаете, оставайтесь здесь на неделю. Нет, нет, не возражайте, у меня достаточно фрейлин, чтобы я смогла пережить отсутствие одной из них. А вы нуждаетесь в отдыхе, я же вижу!

— Признаться, — вздохнула Натали со смущённой улыбкой, — я отвыкла от суеты, свойственной двору, и влиться в неё было непросто.

— Вот видите! — воскликнула Мария, у которой сама мысль о том, что она делает подруге приятное, вызывала удовольствие. — Я распоряжусь, чтобы ваши покои оставили за вами после того, как вещи отправят в Петербург.

— Не стоит, — поспешно заверила княжна. — Я попрошу Мишеля написать управляющему — у нас неподалёку есть небольшое имение. В этом году, в связи с беременностью Лизы, оно пустует. Уверена, на несколько дней я найду там приют. И вдали от двора отдохну в тишине.

«И разберусь в своих мыслях», — добавила она про себя.

Дворец стремительно пустел, и вскоре остались лишь несколько адъютантов и фрейлин из числа приближённых к императорской семье. Натали управилась в два дня, прошедшие после отъезда принцессы Марии, и теперь неспешно шла по дорожке, с двух сторон скрытой высокой зелёной изгородью. Впереди шумел фонтан — вскоре их выключат и закроют на зиму. И весь этот сезон, промелькнувший яркой вспышкой, оставлял чувство щемящей ностальгии. Натали понимала — подобное никогда не повторится, и в Зимнем её ждёт что-то пугающее, возможно, волшебное, а может, связанное с полным крушением всех надежд. Она остановилась у высокого мраморного бортика и задумчиво посмотрела на рябь, бегущую по воде. В чаше фонтана плавали первые жёлтые листья, срывавшиеся с клёна, закрывшего от вездесущего дворца этот уютный уголок.

Натали опустила пальцы в прохладную воду, наблюдая, как встрепенулись золотые рыбки, подплывая к её руке. Увлёкшись, княжна не заметила, как на одной из дорожек показался Александр, а он, заметив её, замедлил шаг, стараясь ступать бесшумно, впервые за долгое время позволяя себе открыто любоваться склонённой головой, изящным изгибом шеи и волосами, в которых играло бледное северное солнце.

— Я даже не надеялся застать вас здесь, — прошелестел его голос, и Натали встрепенулась, вздрогнула, не веря, что тот, о ком она только что думала, сейчас стоят совсем близко, в двух шагах.

— Ваше высочество! Простите, я не видела, как вы подошли. — Она присела в реверансе.

— Мы здесь одни, Натали, — улыбнулся Александр, протягивая к ней руки и заключая её ладони в свои. — Наконец одни среди всей этой суеты и шума.

— Я думала, вы на охоте, — прошептала Натали. Во рту резко пересохло, и только в горле отчаянно билось сердце.

— Так получилось, что охоту пришлось отменить. Но двор остался в Царском Селе, а я здесь. Перед вами.

Его большие пальцы нежно гладили выступавшие костяшки, посылая по телу сладкую дрожь. Натали прикрыла на короткий миг глаза, позволив себе насладиться его прикосновением, но в следующую секунду подняла на него робкий взгляд.

— Ответьте мне, Натали, — решительно произнёс цесаревич, впиваясь в неё глазами, — сейчас, как на духу, ответьте, чтобы не осталось меж нами более недомолвок и пустых надежд. Почему вы вернулись во дворец? Только правду, прошу вас, ведь слушать о письме Мари я боле не в силах!

Она молчала, впитывая в себя весь его образ, сразу, целиком: и требовательный взгляд, и морщинку, расчертившую лоб надвое, и то, как он сжимал губы в волнении. И понимала, что от ответа зависит ни много, ни мало, а вся её дальнейшая жизнь. И, глубоко вздохнув, она прошептала:

— Ради возможности видеть вас.

Александр замер, не в силах поверить в услышанное, в то, о чём мечтало его сердце. Но вот улыбка, невольная и оттого ещё более искренняя, осветила его лицо. Он медленно поднял руку, очертил линию скул, коснулся локона, скрывавшего ухо, и, всё ещё не веря в своё счастье, спросил:

— Вы любите меня?

Она смущённо потупила взгляд, боясь, что признание, несмотря на все надежды, окажется не к месту. Но Александр, словно услышав её сомнения, пылко прошептал:

— Потому что я люблю вас сильнее, гораздо сильнее, чем любил, когда вы были рядом. Я не смыслю жизни без вас, и одно только слово может сделать меня счастливейшим человеком на Земле. Всего одно слово, Натали. Разве я о многом прошу?

И тогда она сдалась. Кивнула, не чувствуя, как слёзы текут по щекам, и тихо ответила:

— Да.

А в следующую секунду утонула в его руках, пока губы, жаждущие, лихорадочно скользили по лицу, сцеловывая непрерывно катившиеся слёзы:

— Наташа… любимая моя… счастье моё… — исступлённо шептал Александр, покрывая кроткими, нежными поцелуями. — Не плачь, — мягко проговорил он, осторожно вытирая слёзы большими пальцами. — Не плачь, не надо. Только не сейчас, в самый счастливый миг нашей жизни.

— Мне страшно, — прошептала она сдавленно и в следующую секунду задохнулась, чувствуя, как кружится голова, когда губы Александра, наконец, встретились с её, а осторожный поцелуй постепенно перерос в бурю. Её руки взметнулись к его волосам, а он обнял её крепко, уверенно, прерываясь, чтобы прошептать:

— Моя… любимая… моя!

Солнце уже скрылось за верхушками деревьев, опуская покрывало из мягких сумерек, когда они, наконец, смогли оторваться друг от друга, тяжело дыша, не сводя горящих глаз.

— Ты будешь ждать меня сегодня? — хрипло прошептал Александр, прислонившись лбом к её лбу.

— Боже! — спохватилась вдруг Натали. — Меня ведь ждёт карета! Я уезжаю сегодня в имение. Оно здесь, недалеко, — поспешила она добавить, видя, как застывает улыбка на любимом лице. — В часе езды от дворца.

— Тогда я всё ещё жду ответ на свой вопрос, — тембр его голоса бархатом ложился на сердце, рассылая теплые ручейки по всему телу.

— Об этом завтра же станет известно его величеству, — грустно сказала Натали.

— Но это не значит, что станет известно всему двору, — ответил Александр. — К тому же, раньше он был не против нашей предполагаемой связи. А знаешь, — его глаза вспыхнули лукавством, — я сам напишу ему. И когда он получит доклад из Тайной канцелярии, удивиться уже не успеет. К тому же я настоятельно попрошу не делиться этой новостью с матушкой.

— И он не станет? — удивлённо спросила Натали.

— Нет, — улыбнулся Александр. Потом поцеловал долгим, сладким поцелуем и прошептал в её губы: — Я буду хранить эту тайну и оберегать тебя столько, сколько это вообще возможно. А потом…

— Я никогда не пожалею о своей любви, — уверенно ответила Натали. — А потом — будь что будет!

Примечания:

[1] Карнэ - бальная книжечка