Адриан может быть сколько угодно чертовски груб с подчиненными, партнерами и своими сотрудниками. Он может быть груб и жесток со мной и трахать меня как последний эгоист или первобытный дикарь, только что выигравший в битве за свою самку. Он может пройти мимо вереницы роскошных женщин, обернувшихся ему вслед и не повести бровью, оставаясь холодным, неприступным и безэмоциональным. И может вызвать у десятка статных мужчин дрожь в коленях одним своим присутствием.
Но со мной, Адриан Батлер другой.
Здесь и сейчас, в этой постели, его голова фактически зажата между моих ног, и он вылизывает меня так, словно я источник воды в бескрайней пустыне, а он путник, который все никак не может напиться. Я чувствую себя примерно так, как могла бы ощущать себя одна из героинь древнегреческих мифов, если бы с Олимпа спустился Бог и поимел бы её.
Наша история могла бы быть потрясающе красивой, если бы не была такой банальной: миллионер купил игрушку, а она влюбилась.
&mdas
АдрианНеделя пронеслась в каком-то безумном, выматывающем режиме. Три часа на сон, два на секс, остальное время принадлежало бизнесу. Что-что, а чётко выстраивать график и ставить задачи я научился задолго до того, как возглавил крупнейшую нью-йоркскую девелоперскую корпорацию. Режим, самодисциплина, упорство, логическое мышление, деловая харизма, стрессоустойчивость, тщательная подготовка к каждой сделке, исчерпывающий сбор данных, аналитический анализ и физическая выносливость — вот главные критерии моего успеха. Ну, еще наглость, изворотливость, беспринципность, немного удачи и умение заводить полезные связи. Максимум амбиций, минимум эмоций. Трезвый ум, чёткое понимание цели и никаких преград. А главное никакой совести. Начнешь сопереживать конкуренту или влезать в его шкуру, он обязательно сыграет на этом и потопит тебя первым. В общем, ничего нового в «Эталон Групп» делать не приходилось. Все по отлаженной схеме. Я пытался выжать максиму
ЭмилияНеделю спустя— Спасибо, что предложил подвезти в такую даль. Моей машине потребовалось срочное ТО и, как назло, в самый неподходящий момент. Я думала, что её отдадут к вечеру, но мастер позвонил и сказал, что моя ласточка будет готова только послезавтра, — впервые, за все время работы в одной компании, я не просто смотрю на Клайда Гиббса, но и вижу его.Когда рядом Адриан Батлер, мой мозг абсолютно не идентифицирует других мужчин. Для меня они всегда остаются размытыми образами, с которыми мне не стоит выходить за рамки делового общения. Как только я позволяю себе немного пофлиртовать с Эриком или улыбнуться главному инженеру «Эталон групп» Максимум Стрельцову во время обеденного перерыва, который давно ко мне неровно дышит, Эйд тут же чувствует это и недвусмысленно дает мне понять, что я буду жестко наказана ночью за свои даже самые скромные взгляды в сторону других самцов.Но я все равно иногда смотрю на эт
Адриан— Адриан, ты же не забыл, что полчаса назад у тебя назначена встреча с миссис Уэбстер и ее менеджерами? — раздаётся в наушнике взволнованный голос секретарши, как раз в тот момент, когда я въезжаю в закрытый поселок на противоположном конце города от ресторана, в котором запланированы переговоры.Место бронировала приглашающая сторона. Миссис Уэбстер решила поностальгировать и заодно напомнить о том, с чего начиналась моя кристальная карьера, выбрав ресторан, где мы с ней познакомились. Тогда я еще был нищим двадцатилетним барменом, сбежавшим из Окленда и пытающимся строить свою жизнь с нуля, а успешная Джен Прайс уже вращалась в кругах большого бизнеса. Но не финансовое положение выделяло Дженнифер из толпы, и даже не сексапильная внешность и безупречный стиль. Стоило ей войти в помещение, все остальные женщины терялись на ее фоне. Ресторан, бар, ночной клуб или офис — в любом месте и в любом стиле одежды мисс Прайс оказывалась в центре вниман
— Эмили, — настойчиво повторяю я, сокращая расстояние. Она инстинктивно шарахается в сторону, отступает ко второму лифту. Пара уверенных шагов, и мы снова стоим вплотную. Почти полночь. Вокруг ни души. Я изображаю спокойствие, Эм — равнодушие, но мое сердце колотится до шума в ушах, а ее пальцы мелко трясутся, пока она упорно давит им на кнопку вызова. Как по команде мы одновременно поднимаем взгляд на цифровую панель. Десять этажей и лифт будет здесь.— Ты же не ребенок, Эми. Только дети убегают от проблем, вместо того, чтобы их обсуждать, — призывая в помощь все свое самообладание, сдержанно произношу я. Эмилия хмурит брови, сжимая пальцы в кулак, и отчаянно колотит ими по кнопке, словно ее действия способны увеличить скорость приближения лифта.— Нет, я не ребёнок. Я дура, Батлер. — не глядя на меня, со злой иронией бросает гордячка. — А у дур не бывает проблем. Им все по барабану, — добавляет срывающимся шепотом
Ее безучастное молчание давит на нервы, натягивая внутри невидимую пружину, и в какой-то момент я не выдерживаю и порывисто привлекаю ее к себе, сдавливаю в крепких объятиях. Хаотично глажу вздрагивающие плечи и спутавшиеся волосы, прижимаюсь губами к темноволосой макушке, чувствуя, как намокает футболка на груди от прорвавших платину горьких слез всхлипывающей гордячки. Мое сердце отбивает болезненную дробь, горло немеет от острого ощущения неотвратимого крушения. Я качаю ее, словно ребенка, нашептывая бессмысленные, запоздалые слова утешения, запрокинув ее лицо, целую сладко-соленые губы и мокрые ресницы.— Я отвезу тебя в отель? Где ты остановилась? — хрипло спрашиваю я, дождавшись, когда она затихнет и успокоится. Эмилия вздрагивает и пару секунд изучающе сканирует мое лицо. Уголок истерзанных губ дёргается в ироничной усмешке, ладони упираются в мою грудную клетку.— Не утруждайся, Батлер. Возвращайся к своей заждавшейся гостье. Я доберусь
Два дня назадАдрианНельзя похоронить прошлое. Еще пару недель назад я мог поспорить с этим утверждением. Я был уверен, что свое похоронил безвозвратно, стер все следы, уничтожил улики, запечатал двери и научился жить, не оглядываясь, потому что знал, что ничего хорошего там нет. Если не видеть всю историю моими глазами, то может показаться, что страх и чувство вины держат взаперти вычеркнутые из жизни воспоминания. Это не так. Я никогда, ни одной минуты не чувствовал себя виноватым в том, что произошло.Гнев, ярость, ненависть — вот основные эмоции, которые преобладали в хмуром долговязом подростке с озлобленным взглядом, которого я вижу сейчас на экране ноутбука.Неопрятный, бешеный, жестокий, неуправляемый, словно дикий волчонок, готовый впиться в глотку любому, кого посчитает источником опасности. Малолетний преступник, наркоман, убийца — одно за другим звучат обвинения соседей, врачей, учителей, тюремных надзирателей, которые, как ок
— Как прошли выходные, Клайд? — интересуюсь, как только садимся в машину и трогаемся, отправляясь в сторону моего дома. Стараюсь, чтобы мой голос не звучал так, будто меня периодически изводят спазмы желудка и грудной клетки. Все мышцы и органы в теле чересчур сдавлены и напряжены из-за зажимов, образовавшихся в нем из-за пережитого стресса.— Я посвятил их спорту. Тренировки, бассейн, — замечаю плутоватый блеск в глазах Клайда, который повествует мне о том, что классическим марафоном дело не ограничилось.Они чем-то похожи с Адрианом. Батлер также раздвигает губы в легкой ухмылке Чеширского кота, когда он чертовски удовлетворен и сыт горячим постельным раундом.Не то, чтобы меня интересует личная жизнь Клайда. Просто прикидываю, насколько он подходящий кандидат на сердце Виктории. Несмотря на роман со швейцарцем, у моей девочки должен быть выбор среди ряда достойных мужчин. Иначе не избежать её классической ошибки — руками и
«Когда Вам нравится цветок, вы его срываете. Но если вы любите цветок, вы ежедневно его поливаете»(с)Эмилия— Эми, к тебе гости, — предостерегающе заявляет Вика, как только я выхожу из ванной. Поправляю замотанное в чалму полотенце на волосах и перевожу взгляд в сторону входной двери, куда и кивает сестра, воинственно вздернув пушистую бровь.Сердце в груди совершает незапланированное сальто, сжимается клеткой из ребер в тиски, в желудке оседает гнетущее чувство, вновь отбивающее зверский аппетит и настрой на прекрасный вечер. Мне хочется сию же секунду вытолкнуть за порог незваного гостя, чтобы Маруся ещё долго не знала этот мерзкий и ядовитый для меня с самого детства, запах тошнотного перегара, что исходит от мужчины, который когда-то сковал мой безымянный палец своим кольцом.— Леш, что ты здесь делаешь? — устало выдыхая, агрессивно интересуюсь я, оценивающим взглядом глядя на Алексея Деми