- Пенек, мышами помеченный! Чучело облезлое! Ты чем думал, а?!
Хольм застыл у стены, молча глядя на мрачного и тоже ничего не говорящего отца. Впрочем, нужды в этом и не было, брат старался за всех. С того момента, как они переступили порог отцовской спальни, Бран и минуты не помолчал. Давно он так не орал…
- И что я должен был сделать, по-твоему? – хмуро спросил Хольм, дождавшись, когда младший смолкнет, чтобы перевести дух. – Дать ему тебя убить?
- Тупица! – завопил снова набравший воздуха Бран. – Рассказать ты должен был! Мне! Вчера! Сразу, как услышал! Неужели непонятно?
- Понятно, - ровно согласился Хольм. – Я бы тебе рассказал, а ты бы все решил, да? Ну и что именно? Взял бы Росомаху заранее? Так его слово против слова Медведей! Они просто от всего откажутся! А если признаются – начнется война!
- Нет, братец, ты все-таки пенек, - устало и на диво спокойно сказал Бран, останавливаясь и глядя на
К вечеру на главной ярмарочной площади разожгли три огромных костра, и языки пламени взметнулись высоко, словно пытаясь достать звезды. Их бесчисленные светляки уже давно рассыпались по темно-синему небу, зато луна восходила медленно, круглобокая и ясно-серебряная, неторопливая, словно первая красавица клана, знающая себе цену. Когда она поднимется в самую высокую точку своего пути, заливая прозрачным льдистым светом землю внизу, Волчий город ненадолго замрет и ответит песней, что польется из сердца каждого, кто уже успел призвать своего зверя. Но пока еще время пить, есть и шумно веселиться.Хольм вернулся на площадь, когда там уже вовсю гуляли. Он успел вымыться, тщательно оттерев тело и волосы от запаха крови и пота, надел все новое. Только сапоги оставил старые, зная, что от пары-тройки танцев никак не отговориться, да пояс все тот же, удобный для меча. Поколебавшись, прицепил и выигранный днем нож, в свете костров тот блестел ярко и нарядно. В ночь Большой Луны можно и д
В храме было темно и прохладно, словно летняя ночь побоялась войти вместе с Лестаной под низкие каменные своды и осталась снаружи. Лестана зябко поежилась и решительно сказала себе, что опасаться нечего. Ни один оборотень или человек не посмеет осквернить святое место злым делом, диких зверей поблизости нет, а бояться самой богини Луны… Разве она, Лестана, не дочь ее? А дочь должна доверять матери.Но смутная тревога не проходила. Лестана любила нарядные светлые храмы Арзина, словно сотканные из беломраморного кружева, а этот храм был таким же хмурым и неприветливым, как старший сын вождя Волков. Нет, о Хольме она сейчас думать не станет! Ее судьба – Брангард, осени его Луна своей милостью… Она вспомнила теплые карие глаза младшего Волка, его улыбку – и на сердце потеплело.- Ну вот, госпожа Рысь, - бодро сказал Волк по имени Лейв, и его голос окончательно рассеял сгустившуюся в храме тревогу, а зажженный факел разогнал по углам клочья тьмы. &
Марево, в котором она плавала, отпускало медленно, словно неохотно. Веки не поднимались, и открыть глаза казалось так трудно, что Лестана даже пытаться не стала, просто прислушалась к себе и тому, что ее окружало. Боли не было. Только тяжелая горячая слабость, которая не позволяла даже пальцем шевельнуть. И еще странный зуд. У нее зудела спина, очень хотелось почесать это место…Потом пришли звуки. Лестана услышала собственное дыхание, ровное, но тоже очень медленное. Шум листьев где-то неподалеку… Или это льется вода? Или чьи-то голоса звучат?Она напряглась, прислушиваясь.- А я говорю, что везти ее сейчас опасно! – утверждал смутно знакомый женский голос. – Погубишь ты свою сестру, Кот! Вот откроется рана в лесу – и что делать будешь? А она точно откроется. Там, знаешь ли, дороги не пухом выстелены! Попадет камень под колесо, телегу и тряхнет!- Предлагаешь оставить ее здесь? – А вот этот мужской голос был ей точно
Ночь Хольм провел почти без сна. Долго ждал Брангарда, хоть и понимал, что брату сейчас не до пустых разговоров. Ждал и отца, хотя в глубине души не верил в его приход и оказался прав. Вечером принесли еду, к которой Хольм не притронулся, а потом вывели в уборную, и Рыси, сменившиеся на посту, не сводили с него глаз по дороге туда и обратно. Пленник в собственном доме… Нет, преступник под стражей!Вернувшись в комнату, он снова упал на кровать и замер, уставившись в потолок. В окно, забранное толстой решеткой, светила луна, такая же круглая и яркая, как вчера. Лишь когда она ушла дальше, скрывшись за краем окна, Хольм смог отвести взгляд от разом помрачневшего неба, но уснуть не получилось и тогда, хотя привязывать его не стали.Мешало все, и собственное тело, уставшее от вынужденного безделья, и тяжелые мысли, и Рыси, упрямо торчащие в комнате, хотя могли бы караулить в коридоре. Ну что им тут делать, этим Котам?! Решетка в палец толщиной, оружия у него нет&hel
Как и задумал Ивар, до Арзина они добрались глубокой ночью. Прикрыв глаза, Лестана дремала на носилках, качаясь между сном и явью. Сквозь дремоту она смутно слышала, как брат разговаривает с охраной на воротах, как цокают копыта и стучат колеса повозки по мостовой родного города – совсем иначе, чем по дороге от Лесной пристани. Как Ивар что-то объясняет уже дворцовой страже.Потом она ощутила, как носилки осторожно сняли с повозки, вокруг замелькали огни, голосов стало больше, в них слышались возмущение, жалость, тревога и еще много-много таких ненужных и неприятных сейчас для Лестаны чувств. А потом голоса стихли, Лестана с трудом открыла глаза, принуждая себя проснуться, и встретилась взглядом с отцом, стоящим возле нее. Попыталась улыбнуться, но губы словно замерзли, и больше всего на свете она сейчас боялась расплакаться.Не справилась, подвела. Да, договор заключен, однако какой ценой! Наследники – главная ценность клана, а если целительницы не справят
Гостевые покои, к его удивлению, и вправду оказались гостевыми. Ну, или у Рысей даже тюрьма была роскошнее, чем лучшие комнаты в родном дворце.Хольм дождался, пока за спиной щелкнет замок, и лишь тогда обошел просторную спальню, осторожно трогая то стены, обшитые резными деревянными панелями, то столик, у которого вместо столешницы была мраморная плита, а медные ножки искусный кузнец выковал в виде львиных лап. На столике стояла лампа, заправленная маслом, и оно просвечивало через граненый хрустальный сосуд, как настоящее золото. Оправой лампе служили виноградные лозы, тоже медные, с искусно выкованными листочками и тугими гроздьями. «Как живые, - восхищенно удивился Хольм. – И светит, наверное, куда там нашим! Но поставить такую красоту пленнику?»Он не удержался, осторожно взял лампу и взвесил на руке. Тяжеленная… Череп такой раскроить – легче легкого. А если примериться, чтобы выпуклая гроздь или острый листик попали в висок, то даже
Как же она ненавидела свое тело, ставшее беспощадным палачом и тюрьмой одновременно! Как мучительно хотелось встать, расправить плечи, потянуться… Сделать один-два шага и почувствовать жар, холод, боль в усталых мышцах – ну хоть что-нибудь!Лестана изо всех сил боролась с невыносимым желанием закрыть глаза, спрятаться от мира хотя бы так и подождать, пока все снова станет хорошо. Или поплакать, купаясь в бессмысленной сладкой жалости к себе, или накричать на кого-нибудь… В общем, сделать что угодно, лишь бы не признавать, что она тоже виновата в случившемся. И если ритуал не подействует, винить ей, кроме неизвестного убийцы, придется еще и себя!Ну почему она не посоветовалась с Кайсой? Почему не взяла с собой больше охраны, не призналась Ивару… Да, у нее были причины для всего этого! Разумные причины, основанные на осторожности и размышлениях, которые тогда казались безупречно правильными. Но сейчас Лестана не могла не думать, что все должно
Не такой Лестана представляла свою свадьбу. Какая девушка, пусть даже самая скромная, не думает об этом хоть иногда?! Она с детства знала, что ее судьба – выйти замуж ради клана, и ей очень повезет, если муж окажется достоин не только уважения, но и любви. И счастья в семейной жизни ей никто не может обещать. Но свадьба! В этот день хоть наследница вождя, хоть дочь простого охотника или крестьянина чувствует себя луной среди звезд – ослепительно красивой, купающейся в чужом восхищении и внимании, неповторимой и бесценной…Так получилось, что у нее почти не было подруг. Разве что Кайса – но она не в счет. Кайса не столько подруга, сколько сестра, причем старшая, хотя родилась всего на несколько месяцев раньше и в другой семье. А вот с остальными девушками Лестане было сложно. О, конечно, все они были очень милы с ней, звали на праздники, предлагали дружбу, щебетали о секретах и новостях… Но Лестана никогда не могла никому довериться полнос