Глава 2. Март. Серое

В этом кабинете, судя по всему, недавно делали ремонт, но некоторые места, по определению обязательно должны погрузиться в обычную рутину уже спустя минуту как бригада строителей нанесла последний штрих. А может быть все дело в том, что в таких местах люди отбрасывают слишком много теней?

- Ваше имя и фамилия?

- Кажется, я уже говорила.

- И что же? Таков порядок.

- Вероника…

Я чуть не назвала фамилию Сергея. Ну да, в последнее время столько думать, прикидывать, как это будет звучать. Вероника Завадская. Или с отчеством. Вероника Венедиктовна Завадская. Звучало красиво. Или я просто так думала. А другие думали иначе. Думать никто не запрещает. Даже таким как я.

Вечерами, лежа в постели, когда Сережа засыпал, строила несбыточные планы, даже придумывала детские имена с его отчеством и фамилией. Кажется, свет не видывал более страшной дуры, чем девушка Ника.

- Итак.

В таких местах даже запах особенный, с самого первого дня. Я так думаю, хотя раньше нигде дальше паспортного стола не бывала. Просто мне кажется, что здесь должно пахнуть именно так, безнадежностью и пыльной серостью.

- Вероника Ракитина.

- Год рождения.

Такого не должно было произойти. И все же, теперь я понимаю, что однажды это должно, могло случиться. Произошло сейчас, и теперь, я сижу в этом отделении милиции (Это ведь милиция? Полиция. Да, теперь так.) на стуле, который готов рухнуть при малейшем движении, и пытаюсь убедить в первую очередь себя, что произошедшее просто нелепая, глупая ошибка.

В общем-то, мне не очень надо пытаться. Когда человек выпадает из окна в присутствии множества других людей, когда он при этом пьян и все свидетели подтверждают это в один голос. Впрочем, откуда я знаю, что они говорят? Просто я так думаю.

- Восемьдесят девятый.

Следователь смотрит на меня удивленно, и я не могу понять, что во мне не так. Кажется ничего странного и необычного. Может быть то, что мне уже скоро тридцать лет и я все еще не замужем. И ни разу не была.

Впрочем, скорее всего и не буду. Неудачница. Это знают все. Как тут выйдешь замуж, когда и живешь-то, озираясь по сторонам каждую минуту.

Этот парень сейчас даже не скрывает отсутствие особого интереса к произошедшей трагедии и только посматривает в ноутбук так, как будто вся история уже записана в памяти компьютера в мельчайших подробностях, а сейчас можно для собственного удовольствия попытаться поймать меня на ошибках в ответах. Как на экзамене.

Такие мысли могут завести меня далеко. Впрочем, уже завели. Следователь, сидит напротив, опершись потемневшими локтями не новой и совсем не модной рубашки об поверхность стола, он мог бы спрашивать совсем о другом. На минуту мне становится на самом деле интересно, пересказала бы я свои лихорадочные мысли? О чем думала всю ночь?

А впрочем, если я в очередной раз начну здесь говорить о своих видениях то, пожалуй, меня точно упекут в психушку, и даже помощь подруг никак не спасет.

Хотя, после произошедшего, вряд ли у меня останутся подруги.

- Ваш знакомый, Сергей Завадский выпал из окна вчера в семнадцать часов одиннадцать минут. Вы в этот момент присутствовали в квартире?

- Да.

Тень. Тень, на стекле которую отбрасывали они оба. Кажется, это был салют, и в свете огней эта тень внезапно проявилась так четко. Она тянулась ко мне сквозь комнату полную веселящихся, пьяных и трезвых, счастливых и недовольных, тянулась, словно пыталась заляпать, оставить противное мутное пятно навсегда.

Я отступила на шаг и сказала просто: "Не надо. Я не хочу".

А он улыбнулся, помог своей новой подруге сесть рядом. Взглянул в мою сторону. Может быть, он был особенно счастлив, увидеть меня так близко и почувствовать мои эмоции. Может быть. Во всяком случае, Сергей смеялся и до последней секунды держал эту девушку за руку. А потом встал на подоконнике и, взмахнув руками, начал читать стихи. Все слушали, тень тоже слушала. Но смотрела в мою сторону. Глядя сквозь сумерки, тень наслаждалась тем, что когда-нибудь все-таки коснется меня, пускай чуть-чуть, и тогда я перестану быть такой как сейчас. Игра воображения, как же еще?

Я повернулась и хотела уйти, сейчас же. Но все они стояли и кричали браво. Лена тоже замерла в восторге. Она была рядом, всего в шаге, я чувствовала ее запах, и меня мутило от этого аромата. А тень ее дрожала, будто в предвкушении. Тени, они как люди, переживают каждое мгновение по-своему.

- Так вы, госпожа Ракитина, подтверждаете показания других свидетелей?

Я подтверждаю. Я готова подтвердить все. Просто не смогла больше терпеть. Чего все эти люди хотели от меня? Чему они на самом деле радовались? Пускай это был праздник. Не для меня.

- После того как ваш знакомый, Сергей Завадский, закончил декламировать стихи и объявил, что посвящает их присутствующей в комнате Елене Коломеец, вы закричали…

И что ты можешь знать, что могли знать все они? Я боролась за себя. И не только.

- Да. Я крикнула. Так бывает. Я не понимала, за что он так.

Следователь кашляет и отпивает чай из старенького граненого стакана. Потом отворачивается и вытирает губы салфеткой. Раздавленный лимон распался на нити - кусочки и они плавали по всему стакану мутной пеленой. Рути-и-ина.

Впрочем, он, наверное, счастливый человек. Пускай даже и не подозревает об этом. Его тень мала и почти не видна. Ты живешь и не замечаешь ее. Никто не замечает.

- Вы закричали. “Хватит. Уходи”. После чего потерпевший споткнулся и выпал из окна.

- Да. Так и было.

Сергей очень удивился. Да, это, наверное, самое хорошее определение. Сергея пронзило удивление. Ведь он так привык, что я только молчу. Или поворачиваюсь и ухожу. Бывает плачу, но ему не показываю. Хотя теперь надо говорить показывала, ведь он умер. Но боль еще живет. Ее боль, не его.

- Вы так спокойно об этом говорите. С вами все хорошо?

Я смотрю прямо в глаза этому мужчине. На такой вопрос ответить очень трудно. Может быть, со мной совсем не хорошо. Даже не так, со мной все было нехорошо с самого начала. Но это не твое дело, следователь Виталий. Отвожу взгляд первой.

- Да, нормально.

Некоторое время он продолжает, молча, рассматривать меня в упор, и я чувствую, как внутри нарастает отвратительное чувство вины. Сама не знаю, что должно произойти, но не хочу, чтобы это произошло. Мужчина наливает воды и протягивает мне, а я как дура не понимаю, продолжаю смотреть в его глаза, и теперь уже следователь не выдерживает:

- Подпишите здесь.

Вот как просто. Впрочем, разве может быть по-другому? Главное сейчас не заплакать прямо здесь и не испортить все. Поспешно хватаю стакан и делаю глоток. Большой глоток теплой и удивительно невкусной воды. Мне становится лучше.

- Я свободна?

Он забирает подписанный протокол и прячет его куда-то в приоткрывшиеся на мгновение темные глубины канцелярского стола. Потом смотрит в мою сторону, уже совершенно равнодушно.

- Пока свободны. Экспертиза установила, что господин Завадский умер от разрыва сердца. О землю ударилось уже мертвое тело.