Стоит мне сделать только один шаг вперед, и оторвать взгляд от пола, как все внутри меня леденеет, даже сердце останавливается от парализующего ужаса. Мне хочется бежать из этого места, которое Минора обозвала «праздником». Мне хочется назад, в свою тесную темницу, где нет ни капли света. Пусть грязной, голой, израненной, лишь бы не находиться здесь.
Это не пир смерти, а маскарад похоти.
Отступаю на шаг назад, но верные псы жрицы намеренно грубо толкают меня вперед. Кулаки, прикованные к вспотевшей пояснице, сжимаются от отчаянья, бессилия и страха, проникшего в мою душу. Шум в ушах не заглушает ритмичных ударов абсолютно голых тел друг о друга, хриплых и диких стонов, что издают мужчины и женщины, заполняющие пространство огромного, светлого зала с высокими колоннами, с потолка которого свисают огромные балдахины от потолка до пола, расшитые золотыми рунами. Но вся эта красота меркнет на фоне предстающего передо мной уродства и грехопадения. Я никогда не в
Нуриэль.На границе пересечения Миноры объединённым войскам, которые я возглавлял, пришлось сделать вынужденную остановку. Нас окружала ужасающая кровавая картина, смотреть на которую без содрогания не могли даже самые крепкие и закаленные в бесчисленных боях воины, повидавшие немало жестоких кровопролитий. Мы замерли в потрясении, задохнувшись от омерзительного удушающего смрада смерти, пропитавшего все вокруг, стремительно проникающего в поры кожи и одежду. Зловещая тишина, нарушаемая только криком стервятников, прилетевших, чтобы полакомиться обилием падали, которые облепили изуродованные останки погибших воинов черной жрицы. Тысячи выпотрошенных обуглившихся тел, расчлененных, обезображенных, с отсутствующими конечностями, были хаотично разбросаны по покрытой бурыми пятнами земле, пропитавшейся кровью убитых в неравном сражении. Мне хватило беглого взгляда, чтобы оценить случившееся, но объяснения тому, что я увидел, найти оказалось гораздо сложнее. Ни оди
Нет привязанностей — нет страданий.БуддаКэлонСознание темного жреца не знает отдыха. Закрывая глаза, я не погружаюсь в сон, как обычные смертные. Мой дух блуждает по мирам, узнавая места, в которых я никогда не был, и им нет конца и нет начала. Хаос Вселенной….Так было до того момента, как меня приговорили к казни, и изуродовав тело кнутом, покрытым смертоносными шипами, сожгли на площади перед ликующей толпой минтов, жаждущих смерти темного жреца. Мне казалось, что конец моего пути настал, и я не собирался сопротивляться воле Богов. Я не отвергал смерть, но и не приветствовал ее, а принимал, как данность. Она была лишь естественным исходом череды событий. И прожив тысячелетия в тесной телесной оболочке, я не раз пытался представить, каково будет утратить ее, обрести истинную свободу. Я много раз отпускал свой разум блуждать по другим измерениям, наблюдая за строением параллельных миров, набираясь опыта, питая дух нов
ГЛАВА 1Тьма коснулась тебя. Все видели это в провалах твоих глаз, во взгляде, не замечающем жизни. Ты бежала от неё, но только подводила её всё ближе. Привела её к нему. Бесконечное страдание, которое хуже смерти. И ты хотела сдаться? Бросить его и обрести мир с богами? Нет. Тьма этого не допустит. Ты войдёшь в логово зверя, ты посмотришь ему в глаза и пойдёшь на него войной. Вот твоя цель. Вот твой долг. Больше ничего не осталось.Hellblade: Senua's SacrificeМандиса Мой отец был главой пятого Пересечения, до тех пор, пока они с мамой не сбежали, чтобы защитить меня от Миноры, когда поняли, что жрица охотится за избранницей Богов. С тех времен пролетели тысячелетия, а для меня и вовсе две жизни, но я до сих пор помню их улыбающиеся родные лица. Отец никогда не смотрел на меня с осуждением, а мамин взгляд искрился такой непостижимой заботой и любовью,
За что ты так со мной? Я чувствую темные щупальца, проникающие в глубины сознания, возвращая меня к истокам, к началу, туда, где я еще не помнила себя. Мое рождение, детство, любящие руки матери и надежные объятия отца, ветер в волосах, беспечный заливистый смех, … кажется мой. Отставь меня там, Кэлон. Не возвращай, не надо. Дай мне уйти счастливой. Но он безжалостно ведет меня дальше, через ад, смерть, предательство, кровь… так много крови. Мои убитые родители и отчаянный вопль, рвущий сердце на части... снова мой.Хватит! Остановись. Не продолжай.Короткие кадры яркими, режущими душу на части, картинками мелькают в моем потемневшем, погрузившемся в агонию сознании. Некоторые проносятся мгновенно, а другие Кэлон задерживает, просматривая с безжалостной дотошностью, вскрывая старые раны, заставляя их кровоточить и болезненно ныть. Я больше не чувствую своего тела, растворяясь в боли, захлёбываясь собственной кровью. Я там, в подземелье Миноры, маленькая д
Что я могу ему дать? Губы, которые разучились улыбаться,глаза, ослепшие от слез, холодные руки и пустое сердце.Оскар Уайльд, "Веер леди Уиндермир"МандисаПосмотри на свое истинное лицо, грязная рия… Смотри! — я попадаю в плен бесконечных кошмаров, и каждый из них заканчивается его словами и неимоверным приступом удушья.Только бы больше никогда не встретиться с ним взглядом. Только бы не увидеть все оттенки жалости в льдисто голубых глазах, которые когда-то смотрели на меня с обожанием, восхищением, одержимостью, благоговением, нежностью… безумием. Целую вечность назад, в прошлой жизни.Как и с презрением, ненавистью и яростью… но никогда — с жалостью.Брезгливостью.Отвращением.Три эмоции, которые уничтожат меня за мгновение, расколов остатки моей души на незримой плахе.Пробуждение на мягких теплых шкурах орана
— Дура! — рявкает Кэл, и я вздрагиваю всем телом, испугавшись до смерти. — На меня посмотри. В глаза мне смотри, девочка, — уже мягко просит Кэлон, но я качаю головой из стороны в сторону. Нет, никогда.— Смотри на меня, я сказал, — с мягкой угрозой просит Кэлон, и я смотрю на него из-под полуопущенных ресниц, вжимая шею в плечи. Кэлон занимает все пространство этой комнаты, а я уменьшаюсь до размеров пылинки. Темное свечение исходит от его кожи, словно пары ртути, и проникает в меня, через каждую клеточку, каждую пору.От его мощи с ума сойти можно. Я изо всех сил стою прямо на предательски дрожащих ногах, и это несмотря на то, что пока он ведет себя не как обезумивший зверь, а как Кэлон, которого я знаю.Он всегда пленит. Обезоруживает. Он заставляет меня терять разум, и видеть в нем центр моей Вселенной.Но я никогда не буду в центре его мира. Уже не буду.— Что ты видишь?Вину. Сожаление. И боль.
Даже если летишь в пропасть, не зажмуривайся от страха, а гляди в оба — вдруг удастся за что-нибудь ухватиться.Борис АкунинКэлонЯ давно не поднимался на открытую всем ветрам смотровую площадку дворца, находящуюся между конусообразными башнями, подпирающими серое небо, затянутое тяжелыми облаками. Нескончаемый снегопад, пронизывающие ветра и ощущение полной отрезанности от происходящего внизу — вот, что я обычно наблюдаю и чувствую, находясь здесь. Планеты, без труда просматриваемые в Элиосе, с подобной площадки во дворце Нуриэля, здесь же скрыты за сизыми тучами, бесконечно посылающими на земли Креона белые слезы Ори. Я никогда не задумывался, почему оледеневшие водные кристаллы, осыпающие некогда пустынный Креон, получили название, относящееся к Богу, который никогда не видел этих мест. Как не задумывался и о многих других вещах, связанных с двумя кажущимися противоположными ми
***Сохраняя молчание, мы стремительно направляемся вниз, проходя через извилистые лабиринты коридоров дворца, пока не оказываемся в просторном холле, где нас ожидает Аранрод и пара других девушек. Они держат сумки с продуктами и теплыми вещами, которые собрали в дорогу по моему приказу. Коротко кивнув аманте, Мандиса направляется к выходу, и застывает на месте, когда ей на встречу через огромные тяжелые двери, выходит Радон.— Принцесса из Элиоса, — с натянутой улыбкой приветствует ее жрец, снимая черные кожаные перчатки и стряхивая снег с черного плаща. Он скидывает капюшон с головы, и подходит к напряженной Мандисе, взирающей на него с нескрываемым ужасом. Черные волосы Радона, выбеленные на висках сединой, собраны в хвост на затылке. Я знаю, что его лицо многих приводит в суеверный трепет. Жесткое, покрытое морщинами, мужественное и властное. Лицо воина, повидавшего смерть во всех ее обличиях. Черный взгляд внимательно разглядывает ту, о которой пророчи