Пока ехали, Василий старался мне настроение приподнять, всякими разными историями потчуя. Стоит заметить, вот таким я его прежде не видела, думала он увалень косноязычный, ан нет, вещает так что любой менестрель от зависти повесится. Заслушавшись, едва нужный дом не проскочила. Но одно точно – настроение поднял так поднял, иду и хихикаю как дурочка, вспоминая моменты из его историй.
И вот, под покровом ночи выбираемся мы из машины. Тишина вокруг стоит, ни единая травинка не шелохнётся, ни один листик не зашелестит. Будто специально, чтобы мы торжественность момента прочувствовали. Этакую романтику с «большой дороги»: луна яркая, почти как фонарь светит, звёзды, духота, вездесущие жужжащие кровососущие и две фигурки, крадущиеся от машины к дому… Спрашивается, зачем красться, если звук подъезжающего к дому автомобиля давно всех известил о прибытии незваных гостей? Ан нет, вот такая тонкая психология – решили что-то вынюхать, пусть даже и в прямом смысле этого слова, значит над
Очнулась я дома на матраце. День ли ночь на дворе не ясно, стекло так и не вставили же. Встала, вышла в большую комнату и замерла. На улице темно, то ли ночь, то ли вечер поздний, но насторожило меня не это. Дверь в комнату синеглазого была вопреки обыкновению слегка приоткрыта. И тут же нахлынули воспоминания. Сначала о том, как было снято проклятие. Потом о своём желании его увидеть, и поездке к кругу силы, его поцелуй и… Ничего. Что дальше было? Не обрела ли я новое проклятие в забытьи? Ответов на этот вопрос у меня не было. А может мне вообще всё это приснилось? Взглянула на часы, ну как всегда – начало десятого. Неужели я утром просто отрубилась, так же, как и всегда в последние дни? Что со мной? Я ведь так ничего и не успела спросить у Григория. Поставила чайник на огонь, наскоро умылась, причесалась, и недолго думая заглянула в комнату жениха. Его тут не было. Зато… Зато на тумбочке возле кровати лежала страницами вниз, раскрытая книга. И не просто какая-то ху
Как я пережила эту дорогу, и как мы не очутились в какой-нибудь канаве в пылу страсти срывая друг с друга одежду? Не знаю. Остановившись на центральной площади райцентра, из машины выбралась, согнувшись в три погибели: неудовлетворённое желание как-то в один миг перешло в сильную боль внизу живота. Казалось кто-то засунул туда руку и наслаждаясь моментом, не спеша, с чувством, толком и расстановкой, наматывает органы на кулак и тя-яне-ет их, тя-я-янет. По пути сюда, я один раз даже остановила машину, чтобы нащупать в сумке завалявшуюся таблетку обезболивающего и проглотить всухую. Вот только легче как-то не становилось. Григорий же, тем временем, сидел напряжённый как струна, крепко накрепко, до побелевших костяшек на пальцах, вцепившись в сиденье. – Может это… – он скованно повернул шею в сторону расположенного неподалёку отеля. – Ты чего?! – воззрилась на него я. – Явно не того, о чём ты подумала, – едва ли не скрипя зубами выдавил он. Выяснять что
Пробуждение сопровождалось ставшим уже обыденным – возбуждением. Григория в номере не оказалось, поэтому кое-как добравшись до ванной комнаты, я потыкала в панельку управления, в конце концов всё же включив всё необходимое. Забралась в уже бурлящий, но пока ещё едва ли на треть заполненный водой мини-водоём, который ванной назвать было сложно. По-первости, пока ванна не наполнилась водой, бьющие со всех сторон струи раздражали, но вскоре я расслабилась и да – получила столь желанную разрядку, финал которой прошёл под аккомпанемент настойчивого стука во входную дверь. Выбравшись из ванной, завернулась в огромное махровое полотенце и шлёпая голыми ногами по полу, прошла к двери. – Кто там? – интересуюсь, понимая, что это явно не Григорий, у которого имелась вторая магнитная карта для входа в номер. – Открывай! – послышался весёлый голос, явно принадлежащий Ксении. – Привет, – наконец-то справившись с замком, произнесла я, кутаясь в норовящее сос
Словно давая мне возможность удовлетворить любопытство, Ксения тут же под предлогом того, что пора бы уже и спать, проводила меня до комнаты и ретировалась, оставив меня наедине с подарком. Упаковочная бумага разлетелась в клочья в один миг. Да, нехорошо так поступать с подарками, но что делать, если терпения не хватает? Внутри оказалась… Даже не то чтобы книга, а толстая тетрадь в твёрдой обложке, стоило приоткрыть которую и тут же на пол спланировал листочек бумаги. «Если ты читаешь это послание, значит я дождалась своего последнего часа, и Григорий решился жениться. Желаешь благословения? Избавь мою дочь от проклятия. Делать это надо от чистого сердца – иначе не поможет ничего. Желаешь быть с Григорием, возжелай и помочь, нет, пеняй на себя». Я несколько раз перечитала записку, не понимая: «Что значит дождалась своего последнего часа? Причём тут Ксения? К чему эти угрозы? Почему в конце концов она мне ничего не сказала во время разговора?» У нас целый день
На улице светило солнце, и все краски кажется стали значительно ярче и насыщеннее нежели обычно. Во дворе нас ждал белый авто с шариками, пёстрыми лентами и куклой на капоте. Ксюша помогла мне усесться, иначе бы я ни за что не управилась самостоятельная с этими пышными юбками, которые бесспорно смотрелись шикарно, но при попытке забраться в машину превратились в настоящие препятствие на пути к достижению цели. Но все мучения остались позади, и вот мы уже в пути. Сижу, осторожно касаясь спрятанного на груди сокровища и никак не могу поверить в то, что всё это происходит со мной. Ведь если вспомнить то, как было сделано предложение… Разве можно было предположить, что меня ожидает самая настоящая свадьба? Вот мне и не верилось. А ещё… Ещё я с удивлением отметила, что второй день обхожусь без сводящего с ума вожделения. Вот только дорога от Ксюшиной дачи до города заняла не так много времени, чтобы успеть привести свои мысли в порядок. Вскоре я напрочь позабыла обо всём на свете
– Ты не забыла про третье условие? – помогая усесться в авто, и приподняв моё лицо так, чтобы я не смогла отвести взгляд, прошептал Григорий, а я невольно вздрогнула, боясь: что бы это значило? – Нет, не забыла, – отвечаю, понимая, что обратной дороги всё равно уже нет. – Храни мне верность, – запечатлев какой-то неожиданно целомудренный поцелуй в лоб, произнёс муж. – И постарайся стать счастливой. Несмотря ни на что… – вкрадчиво добавил он, обводя подушечкой большого пальца контур моих губ. – Постараюсь, – улыбаюсь в ответ, не понимая, что меня больше смутило – необходимость сохранять верность на протяжении всей жизни или же неуверенность в возможном счастье? – Что тебя напрягло? – явно заметив мою реакцию, насторожился Григорий. – А ты будешь верен? – вопросом на вопрос ответила я. – Во снах не обещаю, – честно ответил он, но взгляд всё же отвёл. – Этого я не прошу, – вздохнула, памятуя о его сущности. – Спасибо… – ск
– Спасибо, – как-то совсем уж сипло, прошептал Григорий и откинувшись на подушки прикрыл глаза. Глядя на его бледное, покрытое капельками пота лицо мелькнула мысль – не плохо ли ему стало? Несмотря на боль во всём теле, придвинулась ближе, дотянулась до запястья, аккуратно, стараясь не потревожить, нащупала пульс, и глядя на часы отсчитала удары, как учила одна знакомая работавшая в больнице. Слава богу, всё оказалось нормально. И вот, казалось бы, идеальная ситуация – муж спит, иди и делай то, что нужно для обряда снятия проклятия с Ночки, но где сил-то взять? О том, что между ног саднит молчу и как-то жутковато от мысли, что этого места придётся касаться, набирая необходимые ингредиенты для используемой в обряде заговорённой «мази». Но это полбеды, помимо этого имеются ещё и мелко подрагивающие, отзывающиеся резкой болью при малейшей попытке пошевелиться, мышцы. Все без исключения мышцы. Даже те, о существовании которых я и не догадывалась прежде. Но долг з
Спустя восемь с половиной месяцев со дня свадьбы и девять мучительных часов бесконечных схваток, я услышала заветные слова: – Поздравляем, у вас чудесная девочка… Встречать меня из роддома явились все: и муж, и мои родители, и ощутимо помолодевший после снятия проклятия Кондрат, и Василий с Еленой, которая кстати тоже уже была на сносях, ну и Ксюша, конечно же, не упустила такой повод, чтобы повидаться. Ах, да! Совсем забыла! Василий и наконец-то вернувшая человеческое обличие Ночка – после легализации последней, поженились. Правда моя золовка норовила большую часть времени проводить в зверином обличии, что её супруга совершенно не смущало, в отличие от всё видящих и знающих соседей, кои не понимая истинной сущности новобрачной прибывали в уверенности, что та где-то на стороне погуливает, потому и дома её вечно нет. Они сочувственно качали головами, видя как счастливый Василий едва ли не на руках носит свою благоверную, но вслух пока не высказывались, по край