Глава 2

Звезды потускнели, черный шелк небес вылинял до бледно-синего, и Такухати понял, что не уснет. Он рывком поднялся, подошел к окну, отодвинул створку, впустив в комнату холодный ночной воздух, напоенный весенними ароматами, и ткнулся лбом в стену.

Прохладный бамбук остудил разгоряченную кожу.

Всего полчаса, и пробудятся первые птицы, ликующий щебет понесется к небесам, возвещая начало нового дня. Пройдут по улицам столицы глашатаи, покатятся телеги с товаром в сторону рынка.

Скоро станет суетно и шумно, но пока над Тэйдо стояла особая предрассветная тишина.

Генерал любил эти мгновения покоя на границе ночи и дня.

Он вдохнул ночной воздух. Чего-то не хватало…

Сакуры?

Тонкий и нежный аромат, так раздражавший Такухати те короткие две недели. Время цветения закончилось, лепестки облетели и увяли, оставив в душе пустоту и тоску.

Он снова вспомнил испуганные полные слез глаза, упрямое и обреченное «не хочу», нежную пахнущую сакурой кожу под пальцами…

…и горькие рыдания после.

«Что вы такого сделали, что Мия предпочла голод и неизвестность, лишь бы не проводить каждый вечер с вами?» - зазвучал в ушах голос владелицы чайного домика, и Такухати скрипнул зубами.

Ему очень хотелось убить кого-нибудь.

Ми-я. Имя – перезвон колокольчиков, глоток сливового вина на языке – пьянящий и сладкий. Девочка-женщина – хрупкая статуэтка в мужских руках, сожми чуть сильнее – сломаешь.

…сломал.

Нужно было остаться тогда. Выслушать все, что девочка хотела ему сказать. Но он был слишком зол. На нее – за то, что она принадлежала другим. На себя – за слабость, неспособность отказаться от продажной девки…

- Такие деньги за беглую гейшу? Ты в своем уме? – спросил Нобу, когда прочел объявление о награде за поимку беглянки.

- Тебя не спросили.

- А что скажет твоя будущая жена и твой тесть? – не унимался тот. – Горо это может не понравиться…

- И что?

Нобу отвел взгляд:

- Я думал, нам нужна поддержка клана Асано, - пробормотал он.

Акио с трудом обуздал раздражение.

- Я – дайме. И я не буду спрашивать совета у Горо Асано, что мне делать с моими женщинами, - процедил он. – Иди. И проследи, чтобы о награде знал каждый староста в каждой вшивой деревеньке.

Нобу поклонился, но задержался на пороге:

- А как же Хитоми? – горько спросил он. – Ты совсем забыл о ней, брат?! А твои планы…

Генерал еле сдержался, чтобы не рявкнуть на младшенького. Служба в городской страже не пошла Нобу на пользу. Откуда эти трусоватые замашки и попытки поучать своего дайме по любому поводу?

- Не твое дело. Иди.

Плевать, что подумает будущий тесть или будущая супруга. Мию нужно найти.

Потому что без нее Ледяной Беркут не в силах заснуть до рассвета.

Но в одном Нобу прав – самое время вытащить Хитоми из дворца, а сволочь Асано тянет с обещанной помощью. Придется лететь на Кобу. Акио и так слишком долго откладывал.

Снова почти десять часов в воздухе. Дорога от Эссо заняла бы в пять раз меньше времени. Если бы Акио не сорвался в последний момент в столицу.

И можно врать самому себе сколько угодно, что прилетел по делам, что хотел увидеть брата.

Правда в том, что он прилетел сюда ради маленькой гейши. Прилетел, сам не зная, что сделает, когда ее увидит – попросит прощения или снова грубо возьмет, обзывая шлюхой.

«Господин… я так рада вас видеть…»

Шесть дней и шесть ночей без нее и с ней. Она была рядом – в мыслях, воспоминаниях, щекочущем ноздри еле уловимом запахе сакуры – ханами на Эссо наступал позже, на ветках лишь зрели тугие нежно-розовые бутоны.

Шесть ночей без нее с навязчивым чувством вины.

Мия… Где ты сейчас?

***

Поскрипывало просмоленное дерево, за тонкой дощатой стенкой плескала вода. Дракон океан нес джонку на спине, обнимал, сжимая в кольцах, игриво стучался в борт. Мия закрывала глаза и видела его рядом. Как он лениво обтекает кораблик, косит на джонку – вполглаза, словно кот, караулящий мышь.

Кот был сыт и приглядывал скорее для порядку.

В крохотный тайник между двумя каютами не проникало и малейшего лучика. Темнота, теснота. Мия слушала тишину – она говорила с девушкой на разные голоса. Тихий шелест волн, жалобное кряхтение дерева – «Ночная лисица» была немолода и жаловалась на возраст, словно ворчливая старушка.

Порой в привычную музыку жалоб вклинивались иные звуки – скрип ступеней, шлепанье босых ног по дереву. С негромким стуком панель отъезжала в сторону. Мия жмурилась и отворачивала лицо. Тусклый фитиль потайного фонаря для отвыкших от любого света глаз полыхал ярче полуденного солнца.

Капитан, ухмыляясь, подтрунивал над «послушником» и уходил, оставляя рисовые лепешки и кувшин с водой. Мия съедала безвкусный обед и снова проваливалась в сон, похожий на забытье.

В этом сне она скользила вокруг корабля верхом на драконе. И сам дракон Океан – жуткий монстр, воплощение великой стихии, был покорен ее воле. Позволял дергать себя за длинные упругие усы, похожие на водные струи, выдыхал по команде хлопья пены, взлетал к небесам и нырял вниз, заставляя сердце Мии замирать от страха и восторга…

Она не знала, сколько времени она провела в полузабытьи среди темноты и плеска волн. Иногда ей начинало казаться, что прошла уже тысяча лет, что в мире нет больше ничего – только непроглядная мгла тесного тайника и сладкие сны.

Волосы сперва щекотали шею, после отросли ниже плеч. Девушка хотела бы увидеть, как выглядит сейчас, но в ее крохотном мирке не было зеркал.

Будь на то воля Мии, она бы так ушла целиком в сны, растворилась в шепоте волн, дыхании Великого Океана. Но ее тело – здоровое, молодое, полное жизни – то и дело заставляло выныривать из забытья. Тело все время требовало чего-то – страдало от голода, жажды, мерзло, напоминало о естественных потребностях.

Приходилось просыпаться. Ночами пробираться на палубу, щурясь от слепящего света луны. Пугливо прижимаясь к борту, добираться до отхожего места, чтобы спустя пару минут торопливо юркнуть снова в безопасное и знакомое брюхо корабля.

Навстречу снам.

Дважды ей снился Джин. Эти сны были совсем иными, не похожими на грезы об Океане. Полные страсти, взаимных ласк, наслаждения, клятв и признаний взахлеб. Мия просыпалась, все еще ощущая прикосновение рук, жаркие поцелуи на коже. Вглядывалась, тяжело дыша, в безликую тьму перед собой и давила слезы обиды.

Вспомнит ли Мию Джин, когда они встретятся? Захочет ли назвать своей, как клялся в ее снах?