Завтрак Ло позорно проспала и не испытала ни малейшего стыда. Выбирая между теплой мягкой постелью и необходимостью любезничать с врагами, кто же отдаст предпочтение второму? Ей и вчерашнего ужина хватило.
- Нэнси, - поинтересовалась она, нежась под одеялом, - а чем кормили гостей?
- Перепелками, миледи, - хихикнула горничная. – Молли сказала, что раз уж они для наших дворян хороши, то и для северян сгодятся. А еще блинчиками с творогом и черникой, ореховым пирогом и гренками с сыром. Не сомневайтесь, уплетали так, что за ушами трещало!
- Верю, - пробормотала Ло почти обиженно. – Осталось хоть что-нибудь? Я, между прочим, тоже гренки и ореховый пирог люблю.
- А как же, миледи! – всплеснула Нэнси руками. – Вас уже завтрак дожидается, Молли на кухне всего отложила, а то ведь мужчинам сколько ни дай – съедят! Велите сюда подать?
Ло задумалась. Если не выйдет из комнаты до обеда, не будет ли похоже, что она спряталась?
Паршивка Нэнси, на которую злиться не стоило, но все равно хотелось, принесла утром шамьет, по-прежнему разыгрывая благовоспитанную горничную. Присела в реверансе, больше не изображая деревенскую неуклюжесть, глянула лукаво и просительно. Ло буркнула:- Ладно уж прикидываться. Все равно ведь у меня не останешься?- Не в моей воле, миледи, - совсем по-взрослому вздохнула девчонка. – Разве что вы его величество попросите – может и отпустит. Он вам сейчас благоволит…- Благоволит, как же, - фыркнула Ло. - Как поросенку перед праздником: чешет за ушком, а сам о пироге со свининой думает. Капитан еще не вернулся?- Никак нет, миледи. Но сержант Мерри говорит, чтоб вы не изволили беспокоиться. Мол, у его светлости очень важное дело!- Дело. Зимой. В горах, - хмуро уточнила Ло, пригубив сладкий густой шамьет, сваренный точно по ее вкусу. – Ну, если он в них умудрится пропасть…Она осеклась, подумав, что стала суеверн
К узкой полоске каменистой земли между восточной башней и главной стеной Эйнар за эти два года приходил нечасто. Всех остальных погибших похоронили по-воински, на костре в честь Пресветлого, в ясном и чистом пламени, разожженном теми же боевыми магами, задержавшимися в крепости на несколько дней. Но сжигать тело Мари второй раз было бы кощунством. Да и не мог Эйнар представить, что она станет лишь одной из многих, чей пепел с крепостной стены Драконьего Зуба унесли равнодушные горные ветра. А к могиле после похорон не ходил, потому что для него Мари навсегда так и осталась у обожженного вяза, а сюда, в выдолбленную заступами яму, легло что-то другое, безмолвное и неподвижное. В этом чужом и странном предмете не было ни единой черточки его жены. Просто сверток белого полотна в наспех сколоченном деревянном ящике…Тильда могилу тоже обходила стороной, и Эйнар это молчаливо поддерживал – пусть лучше помнит мать живой, еще успеет осознать потерю. Следующей весной пос
- Милорды и миледи, я крайне вами недоволен.Его величество не повышал голоса, но даже тихие слова в сочетании с взглядом, которым он окинул присутствующих, у Эйнара прокатились морозом по спине. Леди, только сегодня утром вставшая с постели, - королевский лекарь утверждал, что рана от осколка исчезла бесследно, - еще сильнее выпрямилась в кресле, некромант, занявший другое кресло в углу, настороженным взглядом весьма напоминал нашкодившего Мяуса. Сам Эйнар, замерев у стены, поскольку кресел в комнате больше не было, даже представить не мог, чем кончится недовольство его величества, допуская что угодно, от ссылки до плахи, поэтому просто промолчал, готовясь к неизбежному.- Лишь по счастливой случайности, которую еще предстоит исследовать, насколько она случайна, Дорвенант не получил прорыв из Темных Миров, - сообщил король, глядя почти с отвращением. – Да, вам удалось сорвать заговор, но каким образом? Милорд Ревенгар, что это за джунгарский ярмарочный балаган с
«Ночь – время призраков и предателей», - крутилась у Ло в голове глупая фраза из приключенческого романа.Глупая, потому что предательство от времени дня или ночи точно не зависит. Как, впрочем, и явление призраков, по утверждению знающего в них толк Маркуса. Да о чем она сейчас думает? «О Маркусе, - напомнила себе Ло. – А еще – о капитане и Тильде». Малкольм закрыл дверь снаружи, значит, все было рассчитано. Она, Ло Ревенгар, глупая курица, и помощь не придет. Но капитан… как же так?!Она посмотрела на Рольфсона, и тот ответил ей прямым взглядом. А потом, не шевелясь, так же взглядом указал на Тильду. Девочка была бледна до полупрозрачности, на веснушчатом личике глаза казались огромными, а в каждом зрачке тлел алый огонек – признак одержимости, как считают профаны, и в чем-то они правы. Обычно это признак присутствия в сознании человека чужой воли. У капитана – Ло глянула снова – глаза были чистыми, н
Посмотреть, как приезжий лорд-некромант будет чинить колодец, высыпал весь гарнизон, и Эйнар вспомнил ехидную шуточку Тибо, сравнившего Бастельеро с бродячим цирком. Верный помощник и друг, конечно, тоже был здесь, как и Малкольм. И Лестер, которому уступили место в первых рядах, и женщины… Гость всеобщим вниманием не смущался, он и леди негромко обсуждали что-то над самой откинутой крышкой колодца. Магичка держала лист бумаги и что-то втолковывала некроманту, а тот слушал, иногда переспрашивая. Эйнару рядом с ними делать было нечего, так что он встал у крыльца, время от времени оглядывая двор, а рядом пристроилась Тильда, только по приказу накинувшая теплый плащ – а то ведь так и собиралась бегать везде в летнем шелковом платье. На Бастельеро она смотрела, как несколькими годами раньше – на коробки с ярмарочными гостинцами, с восторгом и чуть ли не облизываясь.- Эйнар, а ты уверен, что хуже не будет? – жизнерадостно спросил, подойдя, Тибо. – М
Наверное, все Семеро Благих оторвались от дел, услышав молчаливую молитву Ло, потому что капитан и Маркус вернулись в зал так, словно ничего не произошло. Разве что некромант был бледнее обычного, но, возможно, Ло это показалось. Умница Аманда, сообразившая, что происходит что-то странное, заговорила о новой моде на мужские жилеты из узорчатого атласа, Маркус поддержал со знанием дела, потом подали шамьет, и обед, наконец, благополучно закончился.- Я привез, что ты просила, драгоценная, - небрежно сообщил Маркус, когда из зала вышли все, кроме Ло и капитана. – Но сначала – письма и подарки.И, повернувшись к Рольфсону, предложил:- Может быть, поднимемся наверх? Я ценю ваше позволение поговорить с Ло наедине и тем более не хотел бы им злоупотреблять.Капитан кивнул. С момента возвращения в зал он почти не разговаривал, отделываясь краткими ответами, если к нему обращались впрямую, и Ло это очень не нравилось. Казалось, что сдержанное напряжен