6

  6

  

  Он набросился на неё со всей своей яростной мощью, его губы обрушились на неё, никак иначе происходящее не назовешь. Герман несколько раз брал её, но никогда не удосуживался поцеловать. Просто тело. Просто плоть. И всё.

  Тут же он прижался к её губам в страстном порыве, желая не только узнать, какие они на вкус, он жаждал полного их обладания. Его губы действовали жестко, они были проявлением его сущность, его потребности. Мяли, покусывались, стремились попасть внутрь. Никак не ласкали.

  Алина, быстро придя в себя от шока, поспешила приоткрыть губы и пустить его язык внутрь. Было дискомфортно стоять, крепко прижатой к стене. Ни вздохнуть, ни выдохнуть. Грудь расплющили. И это ещё не все. Одну руку он опустил вниз, сжал ягодицу девушки. Ощутимо. Впрочем, как и всё, что он делал.

  Но, видимо, его что-то не устроило. Он, издав непонятный звук, распластал ладонь и с легкостью приподнял Алину, которая считала себя не пушинкой, таким образом идеально подстраивая её тело под свое. И Алина была уверена на сто процентов, что её вес его не напряг.

  И вот тут, в этот самый момент, когда нервы были натянуты до предела, когда обида захлестывала Алину, переполняя и разрывая изнутри, у неё в груди что-то щелкнуло. Или это было в голове? Да какая разница... Она отчетливо осознала, что если сейчас же, сиюминутно не выплеснет эмоции, они ни оставят от неё ничего, высушат, погубят. Нельзя долго сдерживаться, ограничивать себя. Человеческий резерв не бесконечен. И Алина, приглушенно застонав, вцепилась Герману за плечи. Стерлись различия между ними, исчезли грани реальности. Осталось его сильное крепкое тело, которое сейчас жестко прижималось к ней, посылая непонятные будоражащие импульсы, сыгравшие не последнюю роль в том, что последовало далее. Алина ответила на поцелуй Германа. Вдруг осознала, что её губы ласкают его не из-за того, что "так надо", как это было ранее, а потому что ей нравится и хочется ещё.

  Всего "ещё".

  И крепкого тела - обнаженного.

  И сильных рук - ласкающих.

  И эрегированного члена - проникающего.

  Где-то сорвалась заглушка, иначе не скажешь...

  Потом Алина не узнает себя. Потом ей даже будет немного неловко... Но это будет всё потом.

  Сейчас...

  Сейчас она, кое-как освободив руки из захвата прижатых вплотную друг к другу тел, и вцепившись в плечи Германа, принялась стаскивать с него куртку. Освободить его! Дотронуться до широких плеч! Почувствовать, как под ладонями перекатываются литые мышцы. Она этого хотела...

  И Герман предоставил ей такую возможность. Оторвался от неё с лицом, на котором застыло нечитабельное выражение. Алине только это и требовалось. Издав гортанный рык, так и не сформировавшийся в связную речь, она стащила с него куртку. Резко выдохнула. Она считала его излишне мускулистым? Чушь, всё чушь...

  Она каким-то непостижимым образом тоже осталась без куртки, да и сарафан задрался на талию. И груди коснулся прохладный воздух, тотчас сменившийся теплыми губами Германа. Алина, одной рукой продолжая исследовать его плечи и спиной, вторую запустила в его короткие волосы, когда не получилось зацепить их, просто распластала пальцы на затылке, создавая иллюзию, что подобным образом она удержит его голову рядом со своей грудью.

  Жар стремительно заполнял тело. Спирально закручивался, чтобы в следующий момент сдетонировать и обжечь.

  Они торопились. Алина и Герман. Спешили пробовать друг друга, узнавать. По-другому ощутить.

  И когда Герман мощно, одним порывистым движением ворвался в лоно Алины, она готова была его принять. Сама подмахивала бедрами навстречу, чтобы ярче и сильнее чувствовать его...

  Вспышка наступила быстро. Обожгла, ввергла в пучину сладострастия и не спешила отпускать.

  Герман, последовавший за ней следом, тяжело дышал и не спешил девушку опускать на пол. Так и держал в подвешенном состоянии на руках. Уперся лбом ей в плечо.

  Прошло секунд тридцать, прежде чем он оторвался от неё.

  Алина притихла, не в состоянии осознать, что сейчас было.

  - Ты кончила.

  Это был не просто утверждение. И сказано таким тоном... странным. Толи удивленным, толи озадаченным.

  Алина медленно кивнула.

  - Да.

  Она не должна была кончать? Что за странная реакция? Большинство её знакомых мужчин стремились доставить партнерше удовольствие. Это нормально. Это правильно.

  - Ты кончила... - снова повторил он задумчиво и опустил её.

  Алина, не чувствуя твердой почвы под дрожащими ногами, попыталась мобилизовать силы. Странное дело, но она никак не могла прийти в себя. Говорила, что ничего странного в хорошем оргазме нет. И всё же... Реакция тела говорила о другом. Что она испытала нечто, ранее ей недоступное. И с кем...

  Герман отошёл от неё. Подошёл к деревянному столу, на котором стоял жбан с водой и прямо из горла принялся жадно пить.

  Алина по-прежнему стояла у стены. Комната, где они сейчас находились, немного отличалась от комнаты в Убежище. Те же бревенчатые стены, только мебели побольше: помимо кровати и стола, несколько кресел, тумбочка, комод и несколько пуфиков. Так же виднелось три двери. Куда они вели - спрашивать не имело смысла. Захочет, сам скажет.

  - Что ты видишь?

  Столь резкий переход заставил Алину вздрогнуть и нахмуриться.

  - Почто то же самое, что и в твоем Убежище.

  - А конкретнее.

  Блин, как же твердолобый!

  Алина отстранилась от стены, одернула сарафан и устало перечислила всё, что видела, в том числе и двери.

  - Значит, три, - уточнил он, не смотря на неё.

  - Да. И я очень надеюсь, что одна из них будет вести в ванную. Герман, я помыться хочу.

  Он кивнул.

  - Эта, - указал на крайнюю левую и вышел.

  

  ***

  

  Какого дьявола тут происходит?!

  Когда Герман упоминал дьявола, он имел в виду не распространенное житейское ругательство на земле, а реального правителя подземного мира, благо с ним знаком не был, и не жаждал. Но проживя много месяцев в параллельном мире, нахватался местных привычек, и теперь, испытывая раздражение с долей непонимания, использовал местные выражения.

  Уйдя от Алины, он направился на поиски Ибира. Разговаривать с ним при женщине было неразумно. Девчонка схватывала всё налету, прислушивалась, присматривалась.

  И чертовски сильно отличалась от тех, кто был у него ранее. И дело не в том, что она пыталась с ним договориться и старалась под него подстраиваться. Она ВИДЕЛА! И слышала.

  - Где Ибир? - спросил он у Архина, Стража дальнего Пограничья, чей пост находился за океаном.

  - У себя. Слышал, твоё Убежище малость потрепали.

  - Переживу.

  Разговаривать ни о чем он не любил. И старался избегать болтунов. Кто много говорит, тот мало занимается, как магией, так и боевыми искусствами. Много разговоров - мало практики. А, значит, и ошибки не заставят себя долго ждать. А при их работе очень часто ошибки ведут к непоправимым последствиям.

  Ибира он нашёл быстро. Тот стоял у окна, смотря на изумрудное море, бьющееся о скалы. Иллюзия, сотканная умелым мастером.

  - Что хочешь сказать?

  - Мне не нравится происходящее.

  - Надо думать, ты сейчас говоришь не о том, что некроманты проявляют чрезмерную активность и создают скрегов пачками, а твоё недовольство связано с новой девчонкой.

  - Мля, Ибир, ей удается проникать сквозь завесу Пограничья! А это...

  Ибир обернулся, продолжая удерживать руки за спиной.

  - Тебе не нравится её способность принимать наш мир, брат?

  - Какого Тариса! Конечно же, нет! - вспылил Герман и с досады ударил кулаком по стене. Послышался неприятный глухой звук, на который ни один из мужчин не обратил внимания.

  Ибир медленно приподнял брови.

  - Почему?

  - А то ты не знаешь!

  Ибир покачал головой.

  - Нет, не знаю. Окажись я на твоем месте, был бы счастлив...

  Герман открыл рот, чтобы ответить резкостью, но передумал. Махнул рукой и вышел.

  Поговорили, называется.