Глава 12. Часть 1

Очнулся Коля в больничной палате. В руку воткнута неизменная капельница, рядом на стуле дремлет Юля. У входа читает книжку сотрудник органов.

– Почему здесь полиция? – подал голос "больной".

– Потому что теперь – я свидетель по делу о похищении ребёнка, – мгновенно встрепенувшись, ответила Юля.

– Как он, кстати?

– Кто?

– Ребёнок.

– Увы. Травмы были тяжёлые, организм истощён. До больницы дотянули, а здесь скончалась.

– Не она? – с надеждой взглянул на подругу Коля.

– Нет, – странно задержавшись с ответом и отведя наливающиеся слезами глаза, едва слышно, словно выдавила эти слова Юля.

– А как Василий и ребята?

– Нормально. Он полдня тут проторчал, но так и не дождался, когда очнёшься. Как ты мог позволить ему влюбиться? За что? Он хороший человек.

– Я не специально, – соврал Коля. – И я говорил правду, но он не верил.

– Угу. Как будто можно было ожидать что-то иное.

– Но Кирилл же поверил?

– Так он нас обоих до того, как облупленных, сколько лет знал?

– Что ещё за Кирилл? – донёсся от неслышно открывшейся двери голос Василия.

– Да так... друг мой, – отмахнулся Коля.

– Семёнов, – окликнул стоящего у двери полицая старлей. – Сходи, снаружи проветрись. Нам поговорить надо, – распорядился он и после того, как закрылась дверь, уставился на друзей: – Такой ответ меня не устраивает. Мы искали виновника ваших бед среди тех, кто знает вас обоих. Вы выдвинули версию Юлиного отца, который ещё не факт, что знал о существовании Коли. И если даже учесть мотивы для убийства Колиного отца, то зачем потом трогать сына? Зато, про некоего общего друга вы – забыли?

– Нееее... он не мог, – хором выпалили ребята.

– Ох, порой всё так странно и непредсказуемо. И всё же – кто он?

Юля и Коля поведали истории их общения с Кириллом, начиная со дня знакомства и до последних встреч.

– Без обид, но его со счетов я сбрасывать не собираюсь. Покопаю, – задумчиво произнёс Василий. – И, Коля... то есть, ты, – он протянул Юле какую-то бумажку. – В девять тридцать, в пятницу, по этому адресу судебное заседание, явка обязательна.

– А я? – приподнялся на локте Коля.

– Ты – догеройствовался. Неделю ещё точно валяться будешь.

– Но ведь это я сообщил о месте и факте похищения?

– Жаждешь "лишним" свидетелем стать? Вот уж увольте. Пока ты здесь, будешь под охраной. А насчёт источника информации, мы уже вопрос уладили.

– Хоть расскажите, что там было-то? – попросил Коля собравшегося уходить старлея.

– Ну что – что? Их там шесть человек оказалось. Все вооружены. Пятеро откинулись ещё до приезда медиков. Одному Петька предплечье прострелил, но тот всё равно смылся. Группа крови уже определена, а больше ничего. Темновато было, не разглядели толком.

– Как же умудрился уйти? Я у выхода был, два других Юля видела...

– По крыше, – скривил недовольную гримасу Василий. – Как всё ни продумывай, а спешка – она и есть спешка. Ни твой выход не предусмотрели, ни крышу.

– Даже примерно не рассмотрели? – удивился Коля.

– Мужчина средних лет, около ста восьмидесяти пяти ростом, темноволосый, классическая стрижка. Таких четверть мужского населения города.

– Мда уж, – признал правоту старлея Коля. – А что там с Юлиными товарищами?

– Не разорваться мне, – вздохнул Василий. – Как с вами связался, так минуты свободной не остается ни на что. Но кое с кем поговорил и видеоматериалы ваши показал. Обещали проверить достоверность съёмки, ну, и если что... но я бы сильно не надеялся. Эта гражданка Гаврилова в клинике на хорошем счету была, пару месяцев до пенсии не дотянула. Но это официальный отзыв, а если верить тому интервью – живой она на пенсию не ушла бы.

Четыре дня прошли тихо. Из посетителей появлялся лишь "папашка". Юля и Василий замотались по следователям и судам, в промежутках пытаясь работать и отсыпаться.

На пятый день нагрянула замученная Юля, а следом пришёл мрачный старлей.

– Федотов, выйди, – входя в палату, произнёс Василий. – Ну вот и допрыгались мы, ребятки. Я же говорил – если всё это правда... то эту правду не дадут вынести в суд. Знакомый судья, которому я ваши материалы дал... очевидно, он поверил и куда-то рыпнулся с полученной информацией. Хороший семьянин, не пил, не курил, спортом увлекался...

– А почему в прошедшем времени-то? – насторожилась Юля.

– ...жену любил, – словно не замечая, продолжал Василий. – Детишек двое, здоров был, уравновешен, и вдруг нажрался в хлам и с крыши сиганул. Ещё и на территории моего участка. Я лично на место выехал, потом его квартиру перерыл и на работе был. Нигде оставленной мною копии видеоматериалов нет. Выводы? Не вытащим мы парнишек. А если их и отпустят, то Ивану недолго удастся землю потоптать, он слишком много узнал, и об этом теперь кое-кто в курсе. Как и о тебе, – старлей взглянул на Юлю. – И что теперь делать? Куда тебя прятать?

В палате повисла тишина.

– Я не хотела, – внезапно разразилась рыданиями Юля. – Миша вообще ни о чем не знал. А Ваня толком и не верил. Так... в прикол, как он сказал, чтобы скрасить выходной, вписался в эту тему с поездкой...

– Да уж. Не делай добра и не наказан будешь, – вздохнул Василий.

– А с Настей что? Новостей нет? – поинтересовался Коля.

– Нет, – отрезал Василий и тут же сменил тему: – Врач сказал, завтра тебя уже отпустят. Первое время не выходила бы ты... тьфу. Не привыкну никак. В общем не высовывайся из дома. Всё, пошли отсюда, – он взглянул на Юлю. – Ему покой нужен.

– А по делу Станислава Витальевича что-нибудь новое есть? – уже к закрывающейся двери обратился Коля.

– Не лезь, сделай вид, что не при делах, – заглянув обратно, попросил старлей.

У входа в палату вновь расселся не привлекающий к себе внимания "охранник". И Коля остался почти наедине с собой. Полученные за время визитов Василия крупицы информации ещё больше запутали. Он даже попытался найти мотивы для Кирилла, но вскоре понял, что их, по определению – нет. И устыдился из-за допущенного неверия по отношению к единственному верному другу.

На следующий день, как и обещали, его выписали. Забирал Колю из больницы причитающий на тему беспечности подрастающего поколения "папик". Дома всё было по-прежнему, и Колю жутко тянуло на приключения. Он с нетерпением ожидал, когда же снимут ограничивающие движение повязки и что-то наподобие шины. Его преследовала навязчивая идея наведаться в клинику и найти дорогу к "пансионату". Печальный урок Юли и её друзей упорно не давал ему покоя: "Уж если бы я поехал, то провернул бы всё без свидетелей, и узнал бы побольше, и Гаврилова осталась бы жива". Василий в течение следующей недели не объявлялся, а звонки либо скидывал, либо ссылался на невообразимую занятость. Сходя с ума от безделья, Коля связался с Кириллом. Не заставив себя долго ждать, товарищ нагрянул с визитом. Для поддержания конспирации он явился при параде, с тортиком и цветами.

– Ну, и что за клоунада, – уже приковыляв в комнату, где не было прослушек и камер, усмехнулся Коля.

– Якобы, воссоединение возлюбленных, – ухмыльнулся друг. – Это никак не насторожит твоего "папика".

– Так-то да, – не смог не согласиться Коля.

– И где опять пропадал, и что это за украшение? – гость взглядом указал на ногу.

– Шёл, упал, очнулся – гипс, – не желая углубляться в подробности, скользко ответил Коля. – Нарыл что-нибудь?

– Угу. Только вот нет в той клинике по всем официальным данным никого, по описаниям похожего на твоего хирурга. Я не говорю, что его и не было, – предупредил вырывающееся у друга возмущение Кирилл. – Но среди официально оформленного персонала – такого нет.

– Ясно. А про сестру никаких мыслей нет?

– Так её же это...

– Что? – увидев, как друг оборвался на полуслове, насторожился Коля.

– Ах, да. Ты же не в курсе, – друг отвёл взгляд.

– Что с ней?! – Колю начало колотить.

– Похоронили. Три дня назад, – по-прежнему не смотря в глаза товарища, глухо произнёс Кирилл.

– К-как...

На глаза навернулась пелена слёз, горло сдавило от обиды, а перед внутренним взором беззаботно смеялась девчушка. У Коли защемило в груди, словно что-то вырвали из живого тела.

– Но... я же... как же...

– Ты ничего не мог сделать, – понимая, что утешить друга нельзя, но что-то ответить надо, сказал Кирилл.

Мир потерял краски. Ещё недавно весёлый солнечный денёк за окном померк, словно погрузившись в тучи.

– Уходи, – отстранённо произнёс Коля.

– Но...

– Я сказал – уходи! – голос сорвался на визг, и на пороге комнаты тут же очутился взволнованный "папик".

– Знать не желаю, в чём ты виноват! Слышал, что сказано? Вон из нашего дома! – выталкивая гостя из квартиры, кричал "папашка".

Коля сидел, сжавшись в комочек. Слёзы уже не лились, они стояли пеленой. Он слышал, как открылась дверь, но сейчас ему было всё равно. Неожиданно в руке оказался стакан с водой.

– Может, успокоительного принести? – с участием поинтересовался "папик", а у Коли от звуков его псевдозаботливого голоса накатил новый приступ гнева: "Эта двуличная тварь смеет ещё и хорошим прикидываться?"

– Вали отсюда! И не входи! Не желаю тебя видеть! Слышишь? – колотя "отца" кулачками, кричал Коля.

Ничего не понимающий мужчина, не решаясь спорить, вышел из комнаты. Через час приехал психоаналитик "папика". Но потенциальная пациентка в самых нецензурных выражениях выдворила его со своей территории.

В этот миг Коля ненавидел весь мир. Он понял, что это был за ребёнок в доках. Понял, что за девочка скончалась в той же больнице, где лежал и он. Понял, что Юля и Василий прекрасно знали и об этом, и о том, кто она. Но не сказали. Никто из них. Он вспомнил о матери. "Каково ей сейчас? Юля с ней. Внешне она та же, а внутри всё равно чужая..." Он боялся, что мать окончательно сломается. Но и помочь в этом обличии ничем не мог.

Произошедшее с Юлей, вследствие визита в клинику, и оказавшиеся после этого в следственном изоляторе её друзья, и погибший судья, – всё это осталось где-то позади, потеряло остроту. Появилось ощущение, что всю его жизнь заволокло мраком. Уже ничего не хотелось: ни возврата тела, ни мести за отца. Хотя попадись сейчас Коле убийца Насти, задушил бы – не задумываясь о последствиях. Но, по словам Василия, они и так полегли на месте. "Хотя стоит ли верить? Про Настю же не сказали! И один ушёл", – вспомнились слова старлея. И вновь загорелась жажда мести. "Во что бы то ни стало, я найду тебя!" – поклялся он.

Впервые в жизни он ощущал себя настолько одиноким и беспомощным. А ещё жутко бесило то, что женское тело оказалось излишне чувствительным как в осязании, так и в проявлении эмоций. Он краснел, когда не следовало бы, или слёзы наворачивались на глаза. Слёзы, которые Коля считал уделом слабых.

Всю ночь Коля не спал, вспоминая особенно запомнившиеся моменты из жизни Насти. Эта комната напоминала о ней: "Вот здесь стояла колыбелька..." Ещё больше закипая от гремучей смеси ненависти и гнева, онто смаковал, что сделает с убийцей сестры, – и самые изощрённые садисты побледнели бы от его фантазий, – то вновь беспомощно заливался слезами, упиваясь обидой, обращённой на укрывших от него суровую правду Василия и Юлю.

А наутро явился долго вспоминаемый ночью старлей. "Папик" уже был на работе, домработница ещё не пришла, и Коле пришлось самому ковылять – открывать дверь. Увидев Василия, Коля вновь не удержал слёзы. Потом он что-то кричал, пытался бить не особенно сопротивлявшегося товарища. Уже днём, почти охрипнув от крика и не в силах больше плакать, он спросил:

– Как там мама?

– Тяжело, но Юля пытается, как может, смягчить потерю. Не злись на неё. Она по совету врачей не беспокоила тебя тогда. А теперь – не может решиться сказать правду. Да и закрутилась. Работа, суд, и каждую свободную минуту она проводит с твоей мамой.

– Прости, что я так, – внезапно смутился Коля.

На память пришло его вчерашнее поведение с Кириллом. И с "папиком". Но последний его не волновал, а вот друг ни в чём не был виноват.

– Да ничего, – с опозданием вздохнул старлей. – Я понимаю. Юля тоже подавлена сейчас. Ей очень плохо.

– Успела к Настёне привязаться, – печально предположил Коля.

– И это тоже. И смерть той женщины и судьи, а сегодня утром Ивана обнаружили с вскрытыми венами. В камере было пять человек, и никто ничего не видел. Чудеса.

Коля уставился на товарища. "Получается, все, кто был впутан в это дело – умерли. Даже ни в чём неповинная Настя. Не считая нас с Юлей, остались только Василий и Кирилл".

– Кстати, – Коля вспомнил о принесённой накануне Кириллом флешке.

– Всё это уже и мне известно, – просмотрев её содержимое, произнёс Василий.

– А с камер что-нибудь есть?

– Машины в основном тонированные, и кто внутри, не понятно. Пришлось пробивать по номерам. Семеро из регулярно посещающих клинику – её сотрудники. Остальные, как я понял – редкие посетители. Ещё несколько человек на велосипедах и пешком приходят. Кто такие, неизвестно, но скорее всего – работяги. Не особенно она востребована. Да и персонала как-то маловато.

– Я боюсь за мать и Юлю, за Кирилла... и за тебя, – признался Коля.

Его жутко раздражало бессилие.

– Обо мне не думай. Я за себя сам постою, и вот это, – он расстегнул верх форменной рубашки, показывая бронежилет, – поможет. Если повезёт.

– Я словно в жуткой сказке, – вздохнул Коля.

– Не родился ещё тот извращенец, что придумал бы такую "добрую" сказку, – невесело улыбнулся Василий. – Про вашего Кирилла я покопал. И вроде – чист, но как-то уж больно всё гладенько да сладенько у него выходит. Не бывает так. В общем, та ещё штучка. Не пропадёт, что бы ни случилось. Такие – не тонут. А вот за твою мать и Юлю я сам волнуюсь. Нет у меня возможности им охрану обеспечить.

– Уже четыре смерти. И всё сойдёт на тормозах?

– Увы, – пожал плечами старлей. – Кстати, дело об убийстве Гавриловой после смерти Ивана закрыли. По крайней мере, официально тебе ничего не грозит. Ах... даа, забыл! Михаила выпустили, штраф наложили, и всё.

– Хоть что-то хорошее.

– Ладно, поеду я. Ты, как выходить начнёшь – звони. Сюда лишний раз являться мне не с руки. Но будь осторожнее.

– Хорошо, – провожая гостя, согласился Коля.

День сменялся днём. Ни Кирилл, ни Юля, ни Василийне появлялись. Так, в грёзах о мести и в печали, прошла ещё неделя, прежде чем врачи освободили Колю от опостылевших повязок. "Папик" по-прежнему старался не попадаться на глаза строптивой "дочери". И кипящий энергией действия Коля решился сам пойти навстречу:

– Па! Ты прости... я тогда...

– Не извиняйся, милая, – облегчённо вздохнул мужчина. – Но если он тебя обидит, только дай знать!

– Уже всё хорошо. Кстати, а где ключи от моей машины?

– Решила куда-то съездить?

– На озеро хочу, – взглянув на солнечный денёк за окном, на ходу придумал Коля. Погода – супер, а я на неё только через окно и смотрю. Так и лето пройдёт.

– Развейся, – протягивая "дочери" ключи и банковскую карту, пожелал "любящий папаша". – Карта новая, код – число и месяц твоего рождения.

– Спасибо, – уже исчезая в комнате, выкрикнул Коля.