5

Глава 5

Стоять на крыльце мне не позволили – немедля проводили в дом, в большую комнату, которую традиционно отводили для юных дам. Это было светлое, красивое помещение, украшенное в охотничьем стиле. Нежно-зеленые обои с легким коричневым рисунком, эстампы и гравюры с изображением дам на охоте и шесть больших кроватей, занимающих большую часть свободного пространства! Разделенные балдахинами ложа напоминали шатры, и в каждой постели легко помещались две, а то и три девушки. Правда мама как-то раз, смеясь, рассказала о большой королевской охоте, на которой в кроватях уместилось по пять и даже шесть утомленных дам!

Насколько я знала, юных гостей мужского пола селили так же: одна большая комната и множество походных коек, укрытых простыми шерстяными одеялами. Разница была вызвана разным количеством гостей (мужчин всегда приезжало больше) и отвратительной привычкой некоторых джентльменов перебирать с наливками и падать в постель прямо в сапогах и охотничьих камзолах, до подбородка залитых грязью.

Отдельные комнаты полагались семейным парам или глубоким старикам. Такое размещение было оправдано еще и тем, что охотничий домик при всей его монументальности уступал в размерах даже самому маленькому замку. Слуги размещались на сеновалах, на псарне и на конюшне, а порой и прямо во дворе, заворачиваясь на ночь в попоны или располагаясь у костра.

На этот раз гостей было не так много, но девушек все равно собрали в одной комнате – для безопасности. Нам даже велели называть друг друга не по именам, а детскими прозвищами. Снять маски мы могли только здесь, а еще матушка шутливо предложила моим подругам почаще меняться платьями и головными уборами, чтобы запутать претендентов еще больше.

Я вошла в комнату первой и сразу выбрала себе кровать, стоящую в самом дальнем углу, скромную, под серым балдахином. Следом вошли сестры Марцелл – две яркие черноволосые красавицы, которых уже осаждали женихи. Поговаривали, что их отец ждет лучшей партии, а пока Иртина и Мариэлла с удовольствием кружили головы всем, кто попадал под взгляд их ярких глаз. Они выбрали кровать с ярко-красным пологом и сразу, хихикая, начали обсуждать, с кем поменяться нарядными обручами, обшитыми бархатом, а с кем – платьями.

Следом вошла Катриона, высокая красивая блондинка с холодными голубыми глазами. Она вела себя очень сдержанно и высокомерно, так что многие претенденты считали ее дочерью моего отца и старались услужить ей. На самом деле Кейт была дальней родственницей моей матери и происходила из очень бедной семьи. Но родовая гордость и честь не позволяли признать этот факт перед всеми. Я любила свою кузину и часто помогала скрыть перед другими девушками отсутствие модных мелочей. Кейт выбрала кровать с голубым пологом, расшитым серебряной нитью.

Следом за ней толпой прибежали остальные девушки и быстро разобрали кровати. Поскольку их было всего двенадцать, спальных мест хватило всем, и на мою отдельную никто претендовать не стал. Зато все сразу начали меняться платьями, накидками, обручами и вуалями. Кое-кто даже масками поменялся. В результате получилось нечто удивительное. Голубая юбка Кейт досталась пухленькой Диале, а усыпанный зелеными камушками обруч Миры примерила Иртина. Мою простую зеленую маску взяла себе Мариэлла, уверяя, что в ней есть таинственность, а мне уступила свою лиловую кузина Ваолетт.

Когда мы вышли к столу, родители и другие гости не могли удержаться от улыбок, настолько пестро мы выглядели. Впрочем, кавалеры смущались недолго – быстро усадили юных леди за стол и стали  развлекать беседами, пока подавали жаркое.

Беседа за столом была неровной и веселой. Долгая прогулка вызвала отменный аппетит, а мелкие происшествия во время поездки добавили тем для разговоров. Рядом со мной очутился великолепный Тирис Кальрон. Высокому лорду с эльфийской кровью я не доставала до плеча, а уж когда сидела, он без помех мог любоваться моей макушкой, как и большинство мужчин в зале.

Вначале, пока все, переговариваясь, рассаживались «без чинов», как это принято на охоте, мне показалось, что лорд Кальрон принюхивается к моим волосам, делая вид, что помогает мне сесть. Позже его аристократический тонкий нос с высокой переносицей слегка сморщился, и он переключился на разговор с Кэти, которая сидела с другой стороны.  Я нисколько не огорчилась. Мужчины почему-то считают, что женщины питаются только сладостями и сладкими напитками, я же с малых лет очень любила мясо и острые подливы, которые виртуозно готовил наш повар. Так что пользуясь рассеянностью кавалера, я указала лакею на аппетитные говяжьи котлетки с черносливом и ветчинные рулетики с перцем и острым сыром.

Еда была выше всяких похвал, но тут внезапно оживился пожилой лорд Жаден, который сидел с другой стороны от меня, и вместо воды, чуть-чуть сдобренной вином, сам лично наполнил мой бокал крепким «мозельским»:

— Пейте, прекрасная леди! Пусть ваши бледные щечки украсятся румянцем!

Я не хотела всеобщего внимания, поэтому уставилась в свою тарелку, но успела заметить несколько задумчивых взглядов от претендентов. Они продолжали гадать, кто же настоящая леди Фарина, а отец и матушка отлично сбивали всех с толку, привечая то одну, то другую кузину, не обходя мимолетной лаской и меня.

После ужина устроили танцы, однако в какой-то момент девушки сели играть в игру «К вам барышня пришла», а мужчины, утомленные избыточным дамским обществом, ускользнули во двор. Там старый Осберт распалил костер, подвесил над ним крупного поросенка, сдобренного жгучими травами, а рядом поставил корзину с хлебом и сыром да две дюжины бутылок красного тарсийского. Вино это было особенным: оно развязывало язык, не давая хранить тайны.

Постепенно все гости и слуги ушли, оставляя лордов наедине с огнем, ночью и вином.  В этом была своя особая магия: близость ночного леса, полного жизни, едва слышный звон родника позади дома, синеватое пламя угольев, над которыми томилась истекающая соком тушка и кубки, полные вина!

Первым заговорил лорд Соулсберри. Дернул тонким усом, отхватил кинжалом кусок мяса и, уложив его на хлеб, светски поинтересовался:

— А что, высокие лорды, кто-нибудь из вас уже угадал, под какой маской прячется леди Фарина?

Остальные отреагировали по-разному. Кто-то пожал плечами, кто-то вздрогнул или отвернулся, только лорд Бунаш насмешливо улыбнулся тонкими губами и подкрутил модный тонкий ус. Но Соулсберри не останавливался:

— Вы Бунаш, наверное, пытались подкупить слуг, чтобы раздобыть каплю крови герцога или герцогини, а потом дарили всем девушкам шипастые розы, чтобы узнать вкус их крови и сравнить…

Стройный изящный молодой мужчина вдруг стиснул в руках толстый смолистый сук и одним движением переломил его, будто сухую лучину! Я вздрогнула в своем убежище, но тут же успокоилась: увидеть или почуять меня невозможно. Меня тут нет! Я спокойно «сплю» в своей кровати, а все что происходит на полянке вижу и слышу благодаря амулетам, еще до нашего приезда припрятанным Осбертом. Поездка на охоту не случайная забава – это последнее испытание для претендентов, и я должна знать о них все!

— Вы лорд Кальрон за ужином тщательно обнюхивали своих соседок, вероятно, ваше тонкое обоняние позволяет различать девушек, хотя они старательно меняют наряды?

Холодный блондин остался безупречно холодным, но его серебристо-серые глаза вспыхнули на миг и тотчас затуманились, точно лунный камень.

— Вы лорд Дортего пытались обаять служанок, это я и сам наблюдал, — задумчиво сказал лорд Кармил, вороша угли, — не уверен, что получилось, слуги у герцога верные, но попытки были. И магические ловушки на лестницах.

Обаятельный улыбчивый молодой человек помрачнел. Я знала, что он довольно сильный маг, кузина Софи говорила, что ощущает его магию, как ледяной родник, играющий и шипящий под нарядным зеленым покровом травы. Она была тонким интуитом, доверясь ее ощущениям, я вдруг увидела, что так и есть: под солнечными улыбками таится холодный расчет. Это неплохо, возможно, видя во мне прибыль для своего захудалого рода, лорд Редмил будет беречь меня лучше, чем остальные?

Общее молчание прервал лорд Брейди: одним движением отломив аппетитную ножку, он подставил кубок под горлышко бутылки, намекая ставшему виночерпием лорду Дормишу, что ему нужно пополнить запас, а затем насмешливо глянул на Соулсбери:

— Нет, лорд Кармил, я не нашел леди Фарину, я для этого слишком прост и груб, зато я нашел себе невесту и выбываю из отбора Хранителей.

Втайне я вздохнула с облегчением. Крупный громогласный лорд, который мог при желании раствориться в парке, как рыба в воде, меня пугал. Интересно, кто из подруг оказался «подходящей партией» для этого мужчины? Остальные лорды смерили Брейди странными взглядами: кто-то облегченным, кто-то задумчивым. Я уже понимала, что несмотря на престижность должности Хранителя, многие искали этой чести ради выгоды – своей личной или родовой, не важно.  Думается, если бы удалось поправить дела простой женитьбой на симпатичной юной леди, многие лорды отказались бы от этой чести.

— Ну а вы, лорд Дормиш, — Соулсберри не собирался останавливаться, — уже отыскали леди Фарину?

— Да, — просто ответил тот и неожиданно насмешливо добавил: — Я знаю, что ваш родовой дар позволяет видеть ложь, милорд. Так вот я нашел леди, но никому не буду говорить, как и где.

Все помолчали. Я знала, почему не удались попытки вампира и эльфа. Когда в замок пригласили будущих Хранителей, маги соорудили для меня амулет-кокон, прикрывающий от всего. Я надела его всего один раз и тут же расплакалась. Эта защита закрывала меня от всего, но и сама отсекала большую часть моих ощущений. Как маг я ослепла и оглохла, да еще в голове поселился непонятный гул. К счастью, отец указал магам на огромную ошибку такой защиты: в комнате, полной людей и магов, я выделялась, как белое пятно, не имеющее ни запаха, ни ауры.

Помучившись несколько дней, мужчины нашли другой выход: амулет родства. У всех присутствующих в замке взяли капельку крови и слепок ауры. Смешали и навесили на бриллиант, который свободно вращался внутри малюсенькой золотой клеточки. Та грань камня, которая касалась моей кожи, и определяла, кому из присутствующих я прихожусь родней на данный момент. Вот почему вампир решил, что я дочка экономки, а эльф принял за родственницу одного из наших друзей. Такая защита давалась мне легче, но теперь мучило любопытство : как меня узнал лорд Дормиш?