– Ну вот и хорошо, вот и славно, пичужка. Возвращайся давай, нечего тут без дела валяться. – Сквозь липкую, неохотно отпускающую меня тьму, пробивался монотонный бубнящий голос старого Ундо. – У тебя ж вон муж необласканный, прям высох весь, домочадцы опять же все извелись. Конь чахнет, не ест, не пьет, земляк ходит мрачнее тучи. Она лежит тут, молчалива-недвижима уж семь дней! Просыпайся-просыпайся, пичуга!Веки разлепились с трудом, и, несмотря на полумрак в комнате, глазам вначале было трудно.– Вот это дело! – одобрительно пробасил пожилой целитель, улыбаясь в свою густую бороду. – Вот это ты молодец!Я хотела позвать мужа, но горло забыло, что нужно делать для того, чтобы выходили звуки. Бора появился в поле моего зрения сам, как откликаясь на мой мысленный призыв, и я едва с