LOGINShare
Глава 20. Карабинер
Last Updated:
2021-11-01 19:52:47Избушка у заросшей просеки вниз от деревни Лупки, у старых сенных сараев, куда складывалось весной на просушку сено, была бы совсем незаметной, если бы не необходимость хозяина заготавливать на зиму дрова не только себе, но и одиноким солдаткам из соседних деревень. Рыжий, всклокоченный, с огромными руками-клешнями мужик шумел второй день. Утро. Работы полно. Под грустный напев из-под колуна вылетали ровненькие чурки. Работа требовала обдумывания: где подрубить сучки, какой выбрать торец, стоит ли докалывать малым топором…
Вдруг раздался стук копыт. Четыре резвые лошадки. Повозка на мягких подвесках. Барин какой с утра спозаранку? Совсем близко. Мужик вышел из сарая, всмотрелся в конец просеки. Вот и сама повозка, вроде открытый фаэтон. Дождался, когда колеса поравнялись с сараем. На усыпанные щепой и опилками глинобитные плиты дворика легко спрыгнул единственный пассажир экипажа.
Их взоры встретились.
– Нас так и не представили, – холодно произнес маркиз де Конн, не отрывая взгляда от здоровяка.
– Емелькой меня зовут, барин, – буркнул тот.
– Емельян, значит.
Тот ничего не ответил, всмотрелся, вспомнил. Изумление наполнило его глаза. Он застыл. За спину мужика прошел Шарапа. Емельян глотнул воздуха, насупился.
– Подкинуть ребенка в приют пансиона с толстым бумажником под пеленками! – маркиз саркастично усмехнулся и прошел в сарай. Шарапа подтолкнул Емельяна в том же направлении. – Прекрасная мысль! Ни у кого даже сомнений не возникло в том, что родители мальчонки относятся к дворянскому роду. Но перстень с моей печатью?! Не перестарались ли? Я лично представить не могу, чтобы в моем роду оказались рыжие наследники. Неужто ты действительно полагаешь, что в будущем я, маркиз Авад де Конн, признаю в курносом создании своего сына?!!
Емельян не отвечал. Он бледнел и, понимая, что ждет его сына там, в Доме, жалостливо смотрел на говорящего. Пауза затягивалась, оставлять вопрос маркиза без ответа значило лишь усугубить положение. Емельян бессильно уронил голову на грудь, опустился на колени и развел руками.
– Смилуйтесь, барин, не о том я думал…
– О чем же ты думал? – раздраженно перебил маркиз. – Смертность в Доме невысока, но как знать, выживет ли именно твой сын?
Емельян облизал губы.
– Лоб мне, ваше высокоблагородь, в шестнадцать лет обрили, всю жизнь солдатскую слезами и потом оплатил, по спине моей сами убедиться можете. В сорок годов вернулся, женился на молодке, славной девушке. Да новая княгиня ввела шестидневную барщину. Все из домов наших ушло. От мяса с крупами до сукна. А года три назад, пока мы, мужики, на хозяйских пашнях батрачили, жинок по ея указу ров согнали рыть для ограды Дома. На сносях моя была, вот и не выдержала. Мертворожденного в том рву оставила. А тут барыня и двор большой с фуфлыжниками содержит, и долги по княжеским займам объявила выплачивать. И это на наши плечи оброком легло. Удвоили ея светлость выплаты наши. Жинка моя второй раз уж на сносях была, вот я с дружками, как на заработки в Петербурх пустили, сынишку от голодной смерти оградить и решил. Я дите-то наверняка хотел пристроить, да, вильмо, перестаралси. Казните меня. Жинку с сынишкой не мучьте, помилосердствуйте…
– Ну-ну, полно, – маркиз смягчил голос. – Я лично прослежу за судьбой твоего сына. Но тебе придется оказать мне услугу.
– Барин, – тяжко выдохнув, произнес Емельян. – Я вам… что пожелаете…
– Замечательно. Встань с колен для начала и сядь, как все приличные люди.
Маркиз уселся на одну из деревянных скамеек у стены, дождался, когда успокоится пристроившийся на лавке рыжий сосед.
– Ты, я понимаю, коли на оброки в столицу ходишь, за людишками из своих мест – теми, которые в холопы проданы были, – присматриваешь? Верно?
Емельян глянул на де Конна исподлобья.
– Барыня люд наш через своего племяка сторговывает. Савиным зовут, – зло прошипел он. – Детишек – в мастеровые, а девок молодых – для озорства господскаву.
– Значит, я верно подумал. Мне бы узнать, куда они были проданы, где их найти.
– Узнаю, ежели к добру.
– К добру, не сомневайся. Шарапа, дайте-ка мне тетрадочку с выписками из метрических книг церкви… А пока расскажи-ка мне, милейший, о волках… Тех, которые в последние годы на деревенский скот и домашних князя нападают.
Емельян кашлянул в огромный кулак и опустил глаза.
– Нет тутося никаких волков. Собаки тока… В Койре. В остроге…
– Я не видел на карте княжеской вотчины никаких острогов.
Мужик устало усмехнулся:
– Псарни там были. А как их закрыли, так и с карт долой. Но острог стоит. Плохое место, барин.
Latest chapter
Cave Canem, или Осторожно, злая собака Глава 66. Вместо эпилога
Алена с трудом, словно погруженная под воду, открыла глаза. Соленой тряпки во рту уже не было, но лицо пылало и болело. Тусклый свет от пеньковых свечей освещал низкий потемневший от времени деревянный свод. Изба? Осмотрелась. Она лежала на узком топчане. На стенах висели веревки, плети и нелепая картина с нагими, похожими на куски сырого мяса девками. Сон ли это? Она попыталась встать, но поняла, что была привязана за руки и ноги к краям топчана. Еще пара напрасных усилий освободиться… – Эй, кто-нибудь! За дверью послышались торопливые шаги. Ключ повернулся, дверь распахнулась. Возникшая в темной комнате фигура, слегка сутулая и до боли знакомая, присела на край кровати. Светлые кудрявые волосы, серые холодные глаза. – Вы?!! – Я, бесценная моя! – лицо племянника Камышихи Михаила Николаевича Савина растянулось в желчной улыбке. – Что вы здесь делаете? Почему я здесь? – О, милая графиня, то, что я здесь делаю, называется завершением сде
Cave Canem, или Осторожно, злая собака Глава 65. Последние враги
На ужине в большой зеркальной трапезной дворца стол занимали тридцать шесть человек. Приглашены были родственники княгини Камышевой во главе с самой светлейшей, врач Тильков и друзья Алены во главе с молодой хозяйкой. Возвратившийся Бакхманн поразил гостей прекрасным знанием придворного этикета – абсолютным молчанием. Камышиха, сидя напротив Алены, тараторила без умолку. Лицо светлейшей ясно выражало желание обратить внимание девушки на то, что она должна веселиться. Но графиня всеми мыслями погрузилась в густой белужий суп, уже остывший и превратившийся в рыбный пудинг. Она чувствовала на себе взгляд де Конна. Его мысли явно были заняты ею. Темные глаза маркиза изучали бледное лицо графини уже более десяти минут. Чувствовал этот взгляд и Яков Оркхеим. Он сидел рядом с де Конном и не мог остановить чувства отвращения к потиравшему подбородок хозяину дворца. Все остальное проходило, как обычно: слушали трескотню Камышихи, умеренно ели, почти не пили. – Дамы и господа, – након
Cave Canem, или Осторожно, злая собака Глава 64. Голова Наумова
Воскресным вечером в изоляторе врача было тихо. Участники храма Оркуса после тихой беседы с бурмистром покинули территорию имения, сердечно уверив того, что никогда не переступят порог Дома. Сверх того, они единодушно приняли предложение де Конна о ежегодном пожертвовании двадцати тысяч рублей серебром в счет оплаты долговременного обучения представителей бедных дворянских семей. В приемной доктора остались лишь двое воспитанников, Осип Старцев и Алекс Викель. Обледеневших и перепуганных молодых людей нашли в часовне кладбища. При них оказались несколько черепов и лопата с ломом. Барчуков собирались отправить в город для разбирательств, из-за чего они сидели на лавочке со своими пожитками, словно на похоронах – молча и печально. Де Конн вышел в сени, увлекая за собой проспавшегося следователя. – Что с ними будет? – спросил маркиз. Брехтов поморщился, разглаживая ладонью помятое лицо. – В лучшем случае отправят по домам, но на приличную карьеру
Cave Canem, или Осторожно, злая собака Глава 63. Трактир
Следующим утром за Брехтовым заехала двуколка, чтобы отвезти его на завтрак к бурмистру. Стол маркиза был обилен, а запах прекрасного кофе приятно пробуждал. – Как сообщил мне господин Ласкин, – с ходу начал доклад следователь, – Тавельн покинул гостиницу в шесть вечера на следующий день после того, как отошел от летаргического сна, – в воскресенье шестого октября. Вернулся вчера рано утром, помылся, побрился, оделся, как обычно на прием к графине Алене, и ушел. С графиней я побеседовал сегодня после заутрени, и она сказала, что секретаря не видела. Что скажете? – Не поздновато ли он покинул гостиницу в первый раз? – Поздно, и даже очень, – кивнул Брехтов. – Значит, он намеревался остановиться на ночь неподалеку, скажем, в трактире. – Под сосенкой, – следователь усмехнулся на удивление собеседника. – Это ближайший трактир к землям князя. – Я вижу, вы знакомы с прилегающими окрестностями. – Пришлось останавливаться пару раз. Это
Cave Canem, или Осторожно, злая собака Глава 62. Возвращение Таликоана
Ночью после печальных размышлений маркиз прошел в свою спальню. Там в одном из светильников был встроен механизм, сконструированный еще при строительстве дворца. Он открывал тайную дверь, через которую можно незаметно удалиться в нижние покои, а оттуда, через тайные ходы, – в парк. Но его путь лежал еще дальше. Архитектор сего сооружения сделал несколько соединений между старыми и новыми туннелями. Особое ответвление в ходах вело в камеры, которые, по задумке князя, должны были стать катакомбами по примеру парижских. В одном из помещений даже выращивались шампиньоны. Князь не желал предоставлять пиршеству червей свое тело, а посему для грядущего погребения в одной из тайных камер был приготовлен каменный мешок. На площадке, которую уже занимал саркофаг князя Камышева, возвышался алтарь. Сам алтарный камень, вернее валун, испещренный множеством знаков, был воздвигнут на этом месте тысячелетия назад древними язычниками. Его после устройства тайных камер опустили вниз, дабы языческое к
Cave Canem, или Осторожно, злая собака Глава 61. Как ваши ножки?
К десяти вечера будуар графини осветился присутствием сиятельного гостя. Достаточно было вдохнуть терпко-сладкий аромат, испускаемый его вечерней одеждой, чтобы понять, с какой именно целью маркиз пришел к даме. – Как ваши ножки? – спросил он, едва за ним закрылась дверь. Алена сидела на софе, опустив ноги в лоханку с водой. По указу де Конна врач приготовил ванну из глины, вернее из грязи, от одного вида которой на графиню нападала икота. Маркиз был спокоен, не мельтешил, подобно слуге, не улыбался – как всякий, кто желал стать ей другом, не потирал руки – как те, кто от нее что-то хотел. Он просто стоял над ней и молча ждал ответа. Стало неловко. – Не знаю, – Алена пожала плечами. – Но сижу уже минут десять, как вы и велели… Де Конн встал на колени перед лоханкой, поставил рядом сосуд с приготовленной им мазью, выудил из воды правую ступню девушки. Приподнял, осмотрел. – Да, пяточка потрескалась. Нельзя так кожу запускать… Ал
