Он ловко подхватывает меня на руки и несёт в кровать.
Я. ПРОСТО. В ШОКЕ.
Прежде он ещё никогда не смел меня целовать. С рабынями такое не практиковали. Потому что поцелуи — это выражение истинной любви. А шлюхи — всего лишь вещи для сброса напряжения. Шлюх не принято целовать, тем более, дарить им ласку. Их нужно драть и трахать.
— Как же сильно я соскучился…
Стоп! А это точно Дамир??
Не верю! Ошибка какая-то! Его просто подменили!
Дамир бережно укладывает меня на подушки, осыпая шею, плечи, грудь пылкими поцелуями, от которых перед глазами начинают порхать радужные бабочки. Его горячие руки нежно поглаживают мою чувствительную кожу, начиная с плеч, заканчивая щиколотками. И каждый раз, когда мужчина так делает, либо губами, либо руками касается тела, я невольно вздрагиваю и… томно вздыхаю.
Что происходит? Что он мне только что положил в рот? Какой-нибудь наркотик?
— Виагра&he
— Господи… — он нервно прошептал одними губами и с небывалой жадностью сгрёб меня в охапку, заключив в крепкие объятия. — Это сон? Или иллюзия? Или на самом деле реальность? Ведь я завязал. С вредными привычками. Ещё давно. Когда тебя потерял.Уткнувшись носом в ароматную шею, я панически забилась в тисках Дамира. То обнимала, то отталкивала мужчину, до сих пор сражаясь с непонятными эмоциями, не решаясь сделать выбор между двумя желаниями: любить или прибить?— Милана… Поверить не могу! Скажи, что это не сон? — он настолько сильно сдавил меня в тисках, что я едва не задохнулась.Но разве я могла говорить?Я могла лишь глупо мычать, как примитивная корова.— Эй! Ты что это делаешь? — в нашу сторону на всех парах мчался разгневанный Омар, в руках которого угрожающе сжималась огромная палка. — Живо отпусти, демон проклятый!— Это ещё кто? — насмешливо выдохнул мне в ухо
Мысль о призраке Дамира до самого обеда не давала мне покоя. Сколько времени бы я не утешала своё разбитое сердце, всё равно не могла склеить воедино все его части. Я знала, что успокоит мои нервы… Визит на остров.Безумие конечно. Но лишь только так я смогу успокоиться, тем самым дав вольную терзающим воспоминаниям. Я не успела было подумать об этой сумасшедшей идее, как вдруг услышала весьма занимательную беседу двух продавщиц-соседок.— Представляешь, сегодня состоится открытие реабилитационного центра! — трещала одна девица, размахивая плетёнками.— Да Ладно?! Уверена? Не уж то слухи были вовсе не слухами! — удивилась вторая торгашка, натирая платком глиняные статуэтки ручной работы.— Богом клянусь! — перекрестилась ремесленница. — Это точно… Никогда бы не подумала, что на месте самого настоящего притона когда-то построят целый реабилитационный центр для зависимых и также для других тяжелобольны
Спустя семь месяцевМиланаПоследний месяц для моего преобразившегося тела выдался наиболее трудным. К букету временных «болезней» интересного положения присоединилась одышка и изжога. Я стала похожа на неповоротливого бегемота. Через неделю-две дверные проёмы станут для моего огромного живота той ещё помехой.Вот он, оказывается какой, восьмой месяц беременности. Что будет на девятом, даже трудно представить! Наверно, я просто не смогу ходить — плод стал причиной сильных болей в травмированной ноге. Хромота так и не прошла.О своих проблемах неравнодушному спасителю Омару я так и не рассказала. По двум причинам: первая — всё-таки возраст у человека приличный, вторая — после падения с обрыва мой голос так и не вернулся. Случись что с дедом, я совсем одна останусь. С малюткой на руках.Набросив на голову вуаль, взяв корзину с товаром, ещё раз взгляну
ДамирКажется, словно я только что побывал в самом настоящем аду и чудом вернулся обратно. Не знаю, каким таким образом, но похоже, высшие силы решили дать мне ещё немного времени… на земле. Чтобы я мог исправить свои непростительные ошибки.После того, как моё сердце остановилось, окружающий мир поглотила бездна. Эти чудовищные воспоминания я помню так ясно, как и смерть Миланы. А ещё, я отчётливо помню то проклятое место, куда мою душу буквально на несколько минут затянуло. Высшие силы таким вот поучительным образом решили показать мне, что бывает с грешниками и какая участь их ждёт в самом сердце ада. Но черт подери, после того, как моей любимой малышки не стало, я будто заново родился, осмыслив, что я живу неправильно.Я готов был принять наказание, как вдруг меня снова вытолкнуло в привычный мир, а грозный голос свыше, сказал, что мне ещё рано. Что я должен исправить свои грехи. И сейчас, я бы всё отдал
МиланаЯ никогда не думала, что судьба уготовит мне такую глупую смерть: упасть с обрыва, разбиться о скалы и пойти ко дну на корм рыбам. Стоило только увидеть мир за пределами вечной тюрьмы, мне вдруг неистово захотелось жить! Да. Я поняла, что за свободу нужно бороться. И никогда, ни при каких обстоятельствах не опускать руки. Кто знает, что будет завтра, послезавтра, через неделю? Быть может всё изменится? Как и в лучшую сторону, так и в худшую… Если бы мне выпал шанс, хотя бы крошечный такой шансик, я бы попробовала начать всё сначала. Не знаю каким образом, но клянусь, обязательно бы попробовала! Для начала, хотя бы просто помолилась. Каждый день и каждую свободную минуту я бы молилась Богу, выпрашивая помощи. Я бы молилась о том, чтобы неприступные стены трущоб рухнули и, впервые за длительные годы, восторжествовала справедливость.Бурные потоки холодного течения подхватили моё обмякшее тело, закружили в воронке и понесли в н
ДамирПрошло уже более двух дней после того, как Миланы не стало. А я до сих пор не верю. Не верю, что это случилось.Моя малышка…Моя маленькая Игрушка…Прости!Прости меня!Я чудовище…Монстр!Дьявол…Каким же выродком я был, когда не ценил то, что любил!Моя бедная девочка… Если бы можно было отмотать время назад — я бы все изменил к чёртовой матери! Ради тебя. И ради нашего малыша.Господи…Не верится!Не верится, что я больше… никогда тебя не увижу.— Скотина!!! — я закричал во всё горло и со всей силы врезал себя кулаком по лицу, по уродливой, покрытой страшными ожогами роже, что мелькала в разбитом зеркале, о которое я уже до самого мяса счесал кулаки, используя собственное отражение в качестве боксерской груши.Закрывшись в комнате погибшей, я два дня тупо стонал, рвал на себ