Сеймас внес Джимми в ее отсек и уложил на постель. Девушка выглядела слабой и отрешенной от всего происходящего. Так, словно физическая слабость отобрала у нее способность испытывать эмоции. После неожиданной вспышки откровения это было особенно отчетливо. И хотя слова Джимми о том, что она выбрала бы его, будь у нее возможность, захлестнули и самого Сейма, и его монстра настоящим ликованием, мужчина понимал, что торжествовать пока нет причин. Во-первых, Джимми в этот момент сложно было назвать на сто процентов адекватной. А во-вторых, существовало еще столько обстоятельств и препятствий, которые нужно преодолеть, чтобы иметь возможность просто счастливо и облегченно улыбаться от подобных слов любимой женщины. Право радоваться и радовать Джимми еще нужно было отвоевать, неважно какими средствами. И его интуиция подсказывала, что это странное недомогание Джимми словно запустило обратный отсчет оставшегося у них времени, за которое Сейму нужно решить, к
Эмма проснулась, услышав сквозь сон голос Пич. Открыв глаза, она увидела подругу, сидящую с телефоном на подоконнике, там, где, когда она засыпала, был Кирос.– Привет! Только не говори, что вы тут около меня круглосуточную вахту несете, – пробормотала девушка сиплым со сна голосом.– Вот еще, – беспечно пожала плечами Пич, но Эмма видела, что в ней нет ее обычной легкости и бесшабашности. – Просто поняла, что с момента последнего задания я вела себя как сучка, и пришла поболтать с тобой и узнать, не злишься ли ты на меня.Эмма села на кровати и прислушалась к своему организму. Тошнота вроде полностью ушла, хотя тянущая боль в животе осталась.– Я не злюсь. За что? Я, наоборот, думала, что где-то накосячила и ты сердита на меня, &ndash
Сеймас потягивал пиво, наблюдая за входом. Демонесса сказала Пич, что будет в этом баре в центре города так быстро, как только сможет добраться. Но прошло уже полтора часа, а никто подходящий под описание не вошел в эти двери, хотя времени более чем хватило бы, чтобы добраться. Конечно, Сеймас понимал, что это психологический ход – заставить его ждать и нервничать, теряя самообладание, чтобы при встрече легче было вывести из равновесия. И, возможно, с рядовым человеком это бы и сработало безотказно, ведь ждать – это то, что раздражает большинство людей. Но он не был человеком, и к тому же многолетние тренировки и необходимость на заданиях часами пребывать в покое, лежа в засаде, научили его отстраняться от ощущения времени.Единственное, что осложняло ожидание сейчас, это беспокойство – и его собственное, и монстра о Джимми. Тот, порыкивая, ходил в его сознании кругами, выражая крайнюю ст
Эмма опомнилась, только поняв, что идти дальше некуда. Она уперлась в глухой забор, огораживающий территорию базы, по верху которого агрессивно щетинилась колючая проволока. Девушка какое-то время стояла и смотрела, как угрожающе и символично выглядят эти железные зубья, способные с легкостью порвать и одежду, и кожу. Наверное, это было бы очень больно. Хотя точно не больнее того, что сейчас творится у нее внутри. Неожиданно до нее донесся звук приближающихся шагов. Видеть кого-либо, а уж тем более говорить не хотелось, и Эмма прижалась к забору, скрываясь в густой тени. Через минуту буквально в паре метров от нее слегка отогнулся один из металлических листов, из которых состоял забор, и внутрь территории базы проскользнул какой-то незнакомый боец. Похоже, Эмма, сама того не зная, случайно наткнулась на лазейку, используемую для хождения в самоволку.Дождавшись, пока чужие шаги затихнут вдали, Эмма подошла
Сейм буквально вывернул лист железа одной рукой, открывая для своей Джимми проход обратно на территорию. Второй он крепко держал ладонь девушки, так, словно от этого зависела их жизнь, или будто она растворится в воздухе, если он перестанет ее удерживать.– Как ты нашел меня? – шепотом спросила Джимми.– Активировал систему поиска маяков! – немного резко ответил Сейм.– О! Но ведь это значит… – Девушка попыталась притормозить, Сейм увлек ее вперед.– Да, значит, что система зарегистрирует факт твоего исчезновения. Но это продлилось совсем недолго, и мы прямо сейчас пойдем и вырубим ее. И я оставлю отчет о техническом сбое оборудования.– А такое уже бывало? – удивилась девушка.– А то! Случается два-три раза за год. Поначалу нас всех поднимали по тревоге и бросали на поиски, а потом, когда выяснялось, что бойцы, которых мы ищем, не покидали базу, стали на такую фигню спокойне
Эмма услышала, как Сейм резко выдохнул сквозь сжатые зубы, когда она, открывшись, позвала его к себе. Она видела, насколько мужчина напряжен, и понимала, что то удовольствие и освобождение от невыносимого внутреннего давления, что она получила только что, было односторонним. Уж не настолько она наивна, чтобы не понимать, что Сеймас сейчас ощущает ту же самую, может, и сладостную, но все же боль, совсем недавно сводившую с ума и ее. А может быть и гораздо большую. Ей было страшно до этого, ведь в тех книгах, что она читала, частенько писали, что женщины в первый раз испытывают сильную боль. Но Эмма давно привыкла к тому, что боль – постоянный спутник в ее жизни. На тренировках по боевому искусству, в мышцах при изнурительных кроссах, при распутывании заклятий. Какое значение имеет краткий миг физических страданий, если после него они станут с Сеймом единым целым? Ради него она готова вытерпеть все, что угодно. Чего она действительно боялась, так это собственной неопытности и не
Сознание полностью не покидало Сейма, но от этого было только хуже. Потому что все, что он сейчас мог, – это фиксировать происходящее вокруг, и то, не будучи уверенным, что воспринимает достоверно с учетом все усиливающихся приливов боли, непрестанно атакующих все его существо. Сейм не был новичком в мире физических страданий: жестокие драки не только за место в иерархии, но и за саму жизнь с самого детства; обучение всевозможным боевым искусствами, где их и не думали щадить инструкторы, безжалостно «отбивая» сами и вынуждая вести друг с другом поединки в полную силу; наказания за любой проступок или тень неповиновения во взгляде… Медленно, но неуклонно он учился тогда воспринимать боль как фон, белый шум, который не должен помешать выжить любой ценой. Потом настоящие задания и многочисленные ранения поначалу, пока он не оброс реальным опытом, который уже позволял избегать многого, ощущая грядущую опасность для себя и своих людей каждым сантиметром кожи. С о
– Джимми! Боец Джимми! Джимми, очнись! – смутно знакомый голос потащил Эмму на поверхность из мутного марева забытья.Открыв глаза, девушка сфокусировала взгляд на размытом пятне перед собой, которое быстро обретало черты майора Харриса. Он продолжал звать ее, и каждое сказанное низким мужским тембром слово отдавалось мучительным эхом в черепе девушки. Когда зрение полностью прояснилось, Эмма заозиралась, стремительно воспроизводя в памяти последние события. Господи, пусть это ей только привиделось, пусть окажется, что мозг не выдержал эмоциональной перегрузки и чудит, выдавая фантастичные картины! Такое случалось пару раз, когда ее сильно перегружали на тренировках. Тогда она тоже видела странные места и события, которых с ней никогда не случалось. Но нет, в спальне царил разгром, как она и запомнила, голова и тело болели абсолютно реально, да и стоящий перед ней офицер не был галлюцинацией. Д
– Итак, похоже, нам предстоит узнать, что же пошло не так в раю, – в привычной легкомысленной манере начал Кир, едва появился на пустынном темном полигоне вместе с близнецами. На фоне его ослепительной белозубой улыбки обычно хохмящие и беззаботные братья выглядели особенно хмурыми и озабоченными.Услышав слова Кира, Эмма тут же напряглась сильнее прежнего и уставилась исподлобья на вновь прибывших, словно готовясь выставить перед собой новые щиты.– Кирос! – резко одернула вечного насмешника Пич.– Молчу, – блондин моментально посерьезнел и примирительно поднял руки, переходя на деловой тон. – Что мы тут имеем?– Ты им рассказал? – игнорируя его вопрос, Пич кивнула на братьев.– Он нам рассказал, – желчно отозвался Сидда вместо Кира. – Приятно было узнать, как долго вы колебались, решая, достойны ли мы доверия.– Парни… это было очень серьезно, – Пич