– Чтос тобой?
Кладетголову на плечо, гладит по груди, а его передергивает, и ощущение мерзкое. Хочетсяобнять ее, хочется притянуть к себе, а перед глазами дом этот, расческа, очки.
– Такпросто, о суде думаю.
Этобыли странные ощущения, смешанные, дикие по своей силе. Ему хотелосьодновременно и свернуть ей шею, и в то же время схватить обеими руками и жаднорассматривать. Каждую черточку, каждый штрих на ее коже. Рассматривать исравнивать до посинения, пока не убедится, что не сошел с ума. Его челюсти,сжатые до боли, трещали от напряжения. Все мысли в хаосе, пляшут, дергаются,бьются о черепную коробку, отдавая набатом в висках. – КакуюТаню ты ищешь? – спросила с вызовом, задрав подбородок. Ему до че
– Я сейчас скажу банальщину. Ее любят говорить в дешевыхмелодрамах. Если ты смотришь это видеосообщение, то меня уже нет в живых. Я быникогда не писал тебе… если бы не она. Не писал бы, потому что ты ничтожество.Ты не мужчина для меня. Но она…она тебя любит и любила всегда. И сын твой любит.Несмотря на твое скотское отношение к ней. Да что там к ней. К ним обоим. Нихрена из-за карьеры своей дурацкой не видел. За женой психопадочной не смотрел.Несмотря на то, что вы сделали с Таней. Ты… и твоя жена…ее мать. Может быть, тыи не знал. Предполагаю, что не знал… но разве это что-то меняет?
– Тольконе реви, ладно? Я уверен, ты и так выревела все глаза, а я, знаешь ли, немалонад ними работал в свое время. Улыбнуласьсквозь слезы, глядя на изможденное лицо Владимира.– Да,я умер. Но мне там хорошо, уж поверь. Я точно знаю. Поэтому
– Сеньор Альварес, два проигранных по вашей вине матча – это не пустяки.– У меня была травма. И я хочу отсудить у этих ублюдков мои миллионы, а также право вернуться в сборную.– Они вложили свои миллионы в вас и, если я стану защищать ваши права в суде, я должен знать то, чего вы не озвучивали журналистам. Каждый подводный камень, который может всплыть, как кусок дерьма в забитом унитазе. Вы не должны ничего от меня скрывать. Либо ищите себе другого адвоката.Мануэль Васко самый крутой правозащитник в Мадриде, если не во всей Испании. Хитрый, пронырливый, циничный сукин сын, чьи услуги стоят, как один шикарный пентхауз или Ламборджини. Мрачный тип с очень странной внешностью. С маленькой головой, длинной тонкой шеей и отвисающим, как пустой мешок из кожи, вторым подбородком. Говорят, что Васко когда-то весил под двести кило, и поэтому теперь так выглядит. Проблемы с сердцем не позволяют ему делать много пластических операций. За глаза В
Молодая, темноволосая женщина лет двадцати пяти протянула к ребенку руки. Альварес хотел возразить, но в трубке раздался голос частного детектива:– Есть следы. Мы их нашли. Пока не уверен, что след правильный. Ее узнали многие люди.Матео выкрутился так, что чуть не упал, и женщина тут же его подхватила. И Арманд передал ей ребенка, продолжая пристально на нее смотреть и ожидая, что вот-вот грянет привычная истерика. Матео не принимал новых людей. Он мог ударить или укусить вновь прибывшую няню или того, кто просто протягивал к нему руки. На этом знакомство обычно заканчивалось. Особо смелые пытались приспособиться, но их хватало не больше, чем на пару недель. Женщина поудобней устроила мальчика на руках, поправила ему кофту.– Привет. Я Нина.Как ни странно, она не получила кулаком по голове. Но это могло произойти в любой момент. И Арманд стоял настороже. Как она вообще вошла в здание, и как ей хватило наглости взять на руки чужого ребенка?
РанееУ него были огромные синие глаза с длинными ресницами, и он тянул ко мне ручки-звездочки и кричал «мама». Я находила его в темной комнате без окон и без дверей в кромешной тьме, хватала на руки, выносила на свет и видела эти глаза. Точно такие же, как и мои. Моя единственная и самая настоящая любовь. Мой сын. Мой сладкий мальчик. Я не могла тебя нафантазировать. Не могла.Меня убеждали, что малыш родился мертвым. А я сама чуть не умерла от заражения крови. Но это они сами чуть не убили меня, когда внесли инфекцию при родах, которые принимали в подвале, чтоб никто из персонала не знал о них. И когда я не смогла родить сама — усыпили. Чтобы потом, едва отошедшую от наркоза, вышвырнуть на стройке.Когда я пришла в себя уже в другой больнице, то громко кричала. Просила вернуть мне ребенка. Меня скрутили, укололи успокоительное и привязали к кровати, затыкая рот кляпом. Потом так делали все время. Задурм
Видеть свое лицо и в то же время не свое, касаться его руками, проводить по щекам кончиками пальцев и понимать, что там я… но этот человек мне незнаком. Красивая, недосягаемая, журнально-киношная. Я такой быть не могу. Такими только где-то в Голливуде бывают.Обернулась на врача – Владимир стоит сзади и улыбается уголком рта.– Нравится?– Не знаю.– Ничего. Надо привыкнуть. Но если измерять ваши черты линейкой, то у вас будет идеальное соотношение всех параметров. Вы – совершеннейшее произведение искусства. Лучшее из всех, что у меня когда-либо получались.Мои волосы струятся по плечам. Длинные, шелковистые, темно-каштановые, почти черные. Трогаю их рукой, там, где были вырваны клочья, ощущаются мелкие капсулки. Нарастили… Красиво. Тряхнула головой, и пышная шевелюра упала мне на глаза. Пахнут шампунем, рассыпаются по пальцам.– С телом тоже работали. Немного, но все же. Увеличили грудь, под
Говорят, люди возвращаются туда, где им было хорошо, или туда, где их любили. Возвращаются через годы, через время, через боль и слезы. Но мне домой не хотелось. У меня даже не было ощущения, что где-то есть мой дом.И не осталось больше иллюзий, я прозрела настолько, что теперь не понимала, почему так долго смотрела на свою жизнь сквозь какие-то радужные очки. На Диму, на семейное счастье… на эфемерных, обещанных от него детей. Я, как тот граф Монте-Кристо, который вдруг понял, что предателями были самые близкие ему люди. У меня было предостаточно времени думать и анализировать, осознавая, какой идиоткой я была и как меня использовали. А когда меня не стало... никто особо не заметил.Васильева Татьяна считалась пропавшей без вести. Ее искали больше года, но так и не нашли.Мне было интересно, я, как тот маньяк, нагло заходила в отделение полиции и, представившись старинной подругой Татьяны, узнавала о том, как продвигаются поиски. Немолодой следователь,