– Юра, высади меня у метро, – сказал я водителю. – Утром жду тебя, как обычно, в восемь.
– Поедем в аэропорт?
– Нет, встреча с китайцами перенесена на следующую неделю. Завтра я с Юрием Николаевичем еду в Подтёлково. Потом в два часа в Хлебниковский парк.
– Юра, высади меня у метро, – сказал я водителю. – Утром жду тебя, как обычно, в восемь.– Поедем в аэропорт?– Нет, встреча с китайцами перенесена на следующую неделю. Завтра я с Юрием Николаевичем еду в Подтёлково. Потом в два часа в Хлебниковский парк.
Трасса была забита фурами и легковушками, беспрестанно шёл снег, и за рулём ни на секунду не пришлось расслабиться. Так что к маме я приехала смертельно уставшая, практически без задних ног. Я ввалилась в коридор с пакетами и не в состоянии особо шевелиться – сама, как подарок, – принимайте, распаковывайте. Мамуля запричитала, засуетилась вокруг меня. – Ох, Любаша, Фарушка, ка
Я поменял позу и прильнул к окну. Поезд мчал меня в Ярославль, прокладывая путь на северо-запад, домой, к родителям. Тысячу лет не был! Недавно пролетел мимо Сергиев Посад, где купеческие дома соседствуют как ни в чём не бывало с хрущовками и золотыми куполами церквей. Я жадно смотрел в окно и понимал, как не хватало мне этой монохромности леса в инее, и снега, обвисшего залежалой ватой на склонах, строгой графики голых веток на сером небе, тёмной зелени мощных еловых лап. Берёзы и ели здесь высоченные – таких в Иране не встретить! Почему я никогда не понимал, как люблю всё это? Зато теперь вдруг
Нет повести печальнее на свете, чем настроение моё сегодня утром. Мне снился Раф, и его поцелуй, и когда я открыла глаза, горячечная дрожь будоражила всё тело. Я вскочила, а его рядом нет. Меня накрыло...«Я вернусь», – сказал Раф вчера, но до вечера не вернулся. А глупое сердце хотело. И волновалось, что он был бледен. И плакало без него от тоски. Постель на меня о
Любовь зла! Когда её не любят! Когда любовь пытаются делить на неделимое. Когда страдание оказывается важнее настоящего момента. Он посчитал, что мне не понять... Я понимаю всё, но я так больше не могу. Да, я люблю его! До безумия, до отчаяния! Ему нужно время? Пусть... Возможно, ему понадобится ещё пара-тройка столетий, чтобы перестать страдать? Ладно. А я пока буду просто жить. Как умею. На
Я проснулась от того, что горячая рука прижала меня к себе. Светало. Сонно моргая, я положила ладонь поверх его пальцев. – Таша, – сквозь сон сказал Раф, а меня будто из ледяного ведра облили. Я замерла. Обернулась, он спал.