Иногда мне кажется, что это не любовь, но болезнь. Как зависимость от маковой вытяжки. И дело не только в том, что лед и огонь до печального плохо совместимы. Иса пробуждает во мне все худшее. Входя в нее, я чувствую ненависть, настолько сильную, что она почти похожа на нежность. Ее царственность, мнимая покорность, красота, равнодушие – все вызывает ярость. Хочется слышать крики боли, хочется сломать, растоптать, уничтожить эту женщину. И каждый раз после соития, обессиленный и опустошенный, я думаю, что утолял жажду морской водой.
Что я для нее? Игрушка? Очередной мальчик? Не знаю. Кто может представить себе помыслы повелительницы фэйри? Не я. Страшусь даже подумать о том, сколько ей лет. Мне нравится делать ей больно и заставлять подчиняться. И если Иса фрой Трудгельмир согласна на это, значит, ей тоже нравится грубость. Она не из тех, кто станет терпеть.
Иса не способна любить. Такова ее природа – природа фэйри льдов и туманов. Такова ее суть. Она не ум
Мгновение я колеблюсь. Бежать? Сопротивляться? Или подчиниться? Элвин предупреждал меня насчет Фергуса. Чтобы я по возможности не попадалась ему на глаза. А если уж попалась – не заговаривала.Но Элвин – мой враг. И он, судя по всему, не в лучших отношениях со своим братом.Враг моего врага мой… кто? Не знаю. Стоит проверить.- Хорошо, давайте выпьем, – соглашаюсь я.На лице альбиноса мелькает удивление, потом он свистом подзывает брауни и велит принести два бокала.Вино красное, но не того насыщенного темно-рубинового оттенка, которым славятся вина моей родины. Я даже по запаху чувствую – эта лоза из провинции Шан. Мне не нравятся анварские вина, они слишком кислые, но из вежливости касаюсь губами края бокала.- Значит, ты новая подстилка моего братца? – начинает Фергус, сделав большой глоток. – Ты пей, пей, сладенькая.- Я не подстилка! – гневно возражаю я на это.- А как тебя
Фергус салютует ему бокалом:- Привет, братик. Твоя кисонька, оказывается, ничего не знает про минет. Чего не научил?- Живо в свою комнату, сеньорита, – сквозь зубы говорит маг и щурит потемневшие от гнева глаза.Я встаю и по стеночке иду к выходу, невольно втягивая голову в плечи. Быстрей бы выбраться отсюда! Он по-прежнему стоит в дверном проеме и не думает посторониться, поэтому мне приходится протискиваться почти вплотную.От него пахнет алкоголем и женскими духами – горький цитрус с ноткой миндаля.Уже поднимаясь по ступенькам, слышу за спиной резкий голос мага, обращенный к брату:- Пришло время съезжать.Потом Элвин входит в библиотеку и прикрывает за собой дверь. Больше не доносится ни звука, и я гоню прочь мысли подслушать их спор. Страшно подумать, что маг со мной сделает, если поймает за этим занятием.Приходится и правда идти в свою комнату.Может, они совсем поругаются и поубивают друг друга? Бы
ЭлвинНе стоило надевать на Франческу ошейник. Но кто знал, что она так это воспримет?Я залпом прикончил кубок и скривился. Стараниями Фергуса в доме не осталось приличного вина. Какого демона он всегда выпивает сначала лучшее?Не знаю, чего она себе там напридумывала, но я не собирался мстить. Я хотел… а, сам не знаю, чего я от нее хотел. Не унижать и не делать больно – это точно. Кто бы смог меня остановить, пожелай я сделать с ней хоть что-то?И раз уж Франческа не дура, должна это понимать.А если понимает, то какого демона продолжает свои фокусы? Еще в дороге девица словно задалась целью меня спровоцировать.Как ни смешно, только безграничная власть удержала от того, чтобы прибегнуть к этой власти.Один взгляд на тонкую полоску кожи на ее шее, одно случайное прикосновение к протянутой меж нами магической нити остужали гнев почище ведра ледяной воды. Франческа теперь была не просто человеческой девчо
ЭлвинЗнал бы, что все так закончится, объехал проклятое озеро стороной.Но я не знал. И в тот день было жарко. Слишком жарко. К полудню земля раскалилась так, что воздух дрожал от зноя. Не спасал даже призванный ветер – сырой, пахнущий влажными туманами Рондомиона.Когда сквозь ветви оливковой рощи блеснула вода, я обрадовался и направил лошадь к берегу.У водоема меня поджидал сюрприз. Под ближайшим деревом лениво пощипывала траву лошадь, а в озерце плескалась девушка.Я осадил коня и залюбовался открывшимся зрелищем. Она была прелестна. Роскошные пряди каштановых волос почти скрывали полные груди с розовыми ягодками сосков, но ничуть не мешали наслаждаться видом стройной талии и крутой линией бедер. Жаль, остальное скрывала вода – уверен, ножки у девицы тоже загляденье. Не старше шестнадцати, невысокого роста, слегка пухленькая, с нежной кожей изумительного сливочного оттенка. Широко расставленные глаза и чувственные
- Герцог обещал, что наказания не будет. Правду о вашем исчезновении удалось скрыть, ничья репутация не пострадает.- Смотри на меня! Отвечай, когда с тобой разговаривают! – не выдержал мальчишка. Я снова не обратил внимания, и тогда он, белый от злости, унижения и страха потерять возлюбленную, отвесил мне пощечину.Мне. Пощечину.Да еще в присутствии красивой женщины.- Зря ты это сделал, – очень ровным от ярости голосом сообщил я, опуская ладонь на клинок. – За такое в моей семье убивают.Раз – и мальчишка, вскрикнув, уронил покрытое изморозью оружие себе под ноги. Два – я вскочил, каблук мимоходом опустился на лезвие, шпага сломалась с легким хрустом, как сухая ветка. Три – рука вцепилась ему в горло, чуть пониже челюсти. Я был так зол, что сумел оторвать наглеца от земли, почти не прибегая к магии.- Извиняйся, – потребовал я, глядя ему в глаза. – Или умрешь.Юнец не был трусом. Неск
К вечеру она уже совершенно пришла в себя и весь ужин, не притрагиваясь к пище, сверлила меня злым взглядом. Это раздражало. А пуще того раздражало чувство вины из-за нелепой смерти этого мальчишки – ее мужа, пусть я бы скорее еще раз убил парня, чем признался в этом. И отдельно раздражала грязь в трактире. Где были мои глаза, когда я решил свернуть именно сюда? Когда в углу, попискивая, прошмыгнула крыса, я резко отодвинул тарелку: - Что вы на меня так смотрите, сеньора? Пытаетесь применить магию, чтобы я рассыпался прахом? - Я твоя пленница? - Пленница? Нет, конечно, – это предположение показалось даже оскорбительным. – Что за причудливые фантазии? Разве я тебя связал или набросил на голову мешок? Разве мы не сидим в людном трактире? - Тогда зачем ты взял меня с собой? - Просто решил помочь. Путешествовать в одиночку для женщины небезопасно. Но если хочешь избавиться от моего общества, достаточно просто намекнуть. Не имею при
- Вообще-то нет, ваше великолепие. Я здесь, можно сказать, по делу. У меня для вас рекомендательное письмо от его величества Ансельма Третьего. Он принял из моих рук свиток и хмыкнул над сломанной печатью. - Ты читал его? - Трудно было удержаться. Грешен, страдаю любопытством. Я прочел его еще на середине пути от скуки и был разочарован, не найдя ничего крамольного. Не зря молва славила Умберто как человека неглупого и выдержанного. Вместо того, чтобы вспылить, он развернул свиток и углубился в чтение. Я ждал, разглядывая гобелены на стенах с вытканными баталиями или назидательными религиозными сюжетами. Один мне даже понравился. На нем первосвященник Андрий усекал хаотическую тварь, в которую превратилась его жена, с помощью святого слова и здоровенной пики. Мастеру определенно удалось выражение садистской радости на лице святого. Герцог закончил чтение, откинулся в кресле и смерил меня гораздо более внимательным взглядом, чем
ФранческаЯ знала, что легко не отделаюсь. Поняла еще с первого взгляда на его лицо. Когда мы стояли в приемной зале, а отец не дал сказать и слова.Сначала я даже не испугалась. Сначала была злость от того, что отец не стал меня слушать – я так мечтала всю дорогу домой, как он прикажет повесить убийцу Лоренцо, репетировала свою речь, а отец просто велел мне заткнуться.Страх пришел позже, когда он повысил голос. Все в Кастелло ди Нава знают, если уж герцог начал орать – быть беде.Никогда не видела его в такой ярости.Скверное предчувствие оправдалось с лихвой – он выдрал меня плетью. Да так, что несколько дней я не могла ходить. Даже сидеть не могла, только лежать на животе.Обычно он порет меня розгами или ставит на горох. Это тоже довольно больно, но не идет ни в какое сравнение. К тому же, раньше наказания удавалось хранить в тайне. В этот раз я кричала так, что почти сорвала голос. Кажется, весь замок