Intermedius
Эмма Каррингтон
Эмма растеряна, и не с кем поговорить о том, что ее гложет.
Лорд-командор и гофмаршал в отъезде. А и будь на месте, она бы не осмелилась отвлекать их своими сомнениями. Эмма пробовала спросить совета у гонфалоньера, но мистер Найтвуд ловко ушел от беседы о таинственном заключенном Батлема, общество которого сам же и навязал Эмме. Кажется, эта тема его смущает.
Единственный ее друг - Просперо Гарутти - в последнее время сам не свой, как подменили. А главное: стоило ей поднять эту тему, как Эмма ощутила такое необычайное смущение, что поспешила свернуть разговор и сбежать, оставив мейстера в глубоком недоумении.
Прочие коллеги, подчиненные и братья-сестры по Ордену слишком далеки от Эммы. Она никогда не была общительной, и теперь ей не к кому обратиться со своими тревогами.
Приличные женщины в таких случаях идут на исповедь, но этот путь в равной мере закрыт для адепта мирового равновесия и для безбожницы, а Эмма и то, и другое.
- Не верите в богов, мисс Каррингтон?
- Не верю.
- Даже в ту, которую ваши ммм… менее скептичные коллеги называют Хозяйкой?
- Я согласна с доктриной лорда-командора. Хаос - стихия. Наша задача научиться управлять ею. Вы считаете иначе?
- Помилуйте, как я могу оспаривать собственную концепцию?
- “Собственную”? Но лорд-командор…
- А, жадный юноша присвоил себе авторство? Похоже на него.
- Вы утверждаете, что теория однородности бытия - ваша разработка?
Он не обижается на неверие:
- Изначальная идея, как и первые изыскания - мои, недоверчивая мисс Каррингтон. Большую часть исследований мы провели совместно с лордом-командором. По правде говоря, он привнес свежий взгляд и предложил новый подход. Не буду врать, без него у меня навряд ли получилось бы завершить работу. Ах, что за прелесть этот “эмпирический метод ”, ну разве нет? Мечтаю однажды поцеловать пальчики леди, которая его придумала.
- Леди?
Узник смеется:
- Ваш кумир и здесь объявил себя создателем? Браво, какая верность самому себе!
- Вы хотите сказать, что эмпирический метод предложила женщина?
- О да. Если верить рассказам лорда-командора, совершенно уникальная особа. Жаль, мне так и не довелось ее увидеть. Питаю, знаете ли, слабость к умным дамам.
Он так умен и тонко чувствует. Понимает все с полуслова, а порой и с полувзгляда. Они говорят на одном языке, и Эмма уже не знает, не в силах понять, как могла жить раньше, без этого каждодневного общения.
Серые стены Батлема с крохотными окошками-бойницами. Привычная вонь, въевшаяся в одежду почище запаха лекарств и трав. Забранные решетками двери - справа, слева, полный страдания вой в спину, грязная лестница, клыки каменной гаргульи, лязг замка и теплый круг света по обе стороны от решетки.
- Здравствуй, Эмма.
- Почему вы назвали меня “дурнушкой”?
- Потому, что я привык называть вещи истинными именам.
- Но раньше вы говорили…
- Что я говорил раньше, очаровательная мисс Каррингтон?
- Вот как сейчас, - Эмма отодвигается в тень, чувствуя, как краска заливает ее щеки.
- Скажите это, не стесняйтесь. Прелестной и умной женщине не к лицу глупое кокетство.
- Вот опять! Снова.
- Да?
- Вы сказали “очаровательная”. И еще “прелестная”.
- Я вижу вас такой, мисс Каррингтон. Но я смотрю иначе, чем эти толпы идиотов на улице или близорукий Джозеф.
Ответы взамен на ответы. Предельная откровенность в обмен на ценную информацию. Зачем ему это - знать маленькие тайны сердца Эммы, когда взамен сотрудничества он мог бы выторговать куда больше бытовых поблажек в своем заключении?
- Помните, что я говорил, Эмма? Роскошь человеческого общения - бесценна. Прочие блага преходящи. Я здесь слишком давно, чтобы желать чего-то иного.
- Отчего вы здесь? Вы совсем не кажитесь таким…
Понимающая улыбка:
- Каким?
- Таким, как о вас говорили.
- “Безумным чудовищем”, вы хотите сказать? О, уверен, нынешний лорд-командор рассказывает обо мне те еще истории. Право слово, я бы с удовольствием их послушал. Особенно в вашем исполнении, вдумчивая мисс Каррингтон.
- Быть может, он просто не знает?
- Ну, нельзя быть такой наивной, Эмма! Вы же режете фэйри живьем во время ваших жутких опытов, как при этом вам удается сохранить эту потрясающую чистоту души?
- Это все для равновесия…
Его всегда добродушный голос становится резким:
- Равновесие - собачья чушь. Опасный идиотизм нынешнего лорда-командора, который приведет Орден к краху.
Его разум подобен остро отточенному ланцету хирурга, а знания и кругозор потрясают. Он бывает резок в высказываниях, но его суждения справедливы, и это пугает. Ведь если узник прав во всех прочих вещах, может оказаться, что он прав и в этой.
- Мечтатели - самая вредная категория революционеров, милая Эмма. С жадными себялюбцами вроде Джозефа Найтвуда куда как проще, их легко предсказать. Но лорд-командор… опасный мечтательный юноша. И такой целеустремленный. Миру никуда не уйти, уж если наш мечтатель задался целью его спасти.
- Вы опять смеетесь. Не верите, что мир можно спасти?
- Верю, что миру ничего не угрожает. Кроме идеалистов, не боящихся запачкать руки. Таких, как ваш кумир. Больно видеть, во что он превращает некогда почтенную организацию.
- Вы о чем?
- Об Ордене, разумеется. Боюсь, он обречен. Печально будет наблюдать его конец.
- Почему обречен?
- Да хотя бы из-за вашей деятельности. Вы всерьез думаете, что фэйри долгое время будут спускать подобное обращение? Кстати, как все происходящее сочетается с вашей любовью к этике, сострадательная Эмма?
- Это все для высшей цели.
- О да. Понимаю, почему вы так цепляетесь за свою смешную веру. Ведь если мир не нуждается в спасении, ваши руки по локоть в крови невинных. Или вы сострадаете только людям, поскольку у фэйри нет души? Быть может, они в вашем представлении не более чем расходный материал? Навроде кроликов, только крупнее?
Эмма краснеет.
ЭлвинИса зря ругалась, обвиняя в мальчишестве. Я прекрасно понимал, куда иду. И догадывался, что вылазка в подземную резиденцию хаосопоклонников, когда всей защиты - мастерски состряпанная иллюзия и надежда, что никто из встречных культистов не знает о смерти мейстера, не будет похожа на воскресную службу в храме.Она и не походила. Вот вообще ничего общего. На службах я всегда подыхал со скуки, а тут…Можно сказать, что это было волнительно, но “волнительно” и в малой степени не передаст яростного восторга, что я испытал, впервые спустившись по хорошо освещенный лестнице, проходя по коридору и заглядывая во все незапертые комнаты подземелья.Будь со мной моя льнущая к ногам подружка, удовольствие никогда не стало бы столь полным.К счастью или к несчастью, но в первый час мне так никто и не встретился. Упоение от риска постепенно сошло на “нет”, и я смог трезво взглянуть на резиденцию Ордена.
Она так и не приняла мой зарок на долг. И действительно пошла к Стормуру - честность на грани идиотизма.Расплата за так называемое “предательство” была жуткой - изгнание из клана.Это для Стража нормально быть самому по себе. Ну, для человека тоже терпимо - прогнали от одного лорда, пойдет к другому. Для фэйри же изгнание - крах их мира. Чем-то эта пакость схожа с человеческим ритуалом Отречения - практика, от которой люди отказались века назад. Не в последнюю очередь моими стараниями.На Изнанке не выжить в одиночку. Изгнанник же становится вне всех законов, с ним любой вправе сделать, что пожелает, потому что никто и никогда не отомстит за мучения отверженного. Ему не подадут руки и не продадут хлеба, не пустят на ночлег и не спасут, загибайся он от ран хоть на пороге дома любого из фэйри. Судьба одиночки - сдохнуть в канаве. Или закончить свои дни в ярмарочном балагане на человеческой половине мира, где чернь будет
Она положила руку мне на плечо и оставалось порадоваться, что иллюзиям Мастера Бринн не страшны прикосновения:- Сейчас все получится. Я в вас верю.Я хмыкнул и протянул раскрытые руки к пластине.Ничего не получится.И не могло получиться, раз уж моя тень запечатана по ту сторону зеркала. Чтобы зарядить руническое заклинание, требуется магия. Магия, недоступная даже обычным людям. А человек без тени - меньше, чем просто человек.Как фэйри без предназначения.Эмма нахмурилась:- Не пойму в чем дело. Что-то случилось, мейстер?- Это из-за болезни. Не привык работать только через пассы, - наугад ответил я.Лицо женщины разгладилось.- Что же делать?- Я возьму ее домой. Постараюсь разобраться.С минуту Каррингтон сверлила меня недоверчивым и изумленным взглядом, а потом взорвалась:- Просперо, вы же знаете устав! Ничего не выносим из лаборатории!- Я просто предложил.- Да что с ва
- Того же, что и раньше.- Я не успел! Мне нужна отсрочка.- Мне кажется, у тебя было достаточно времени.- У меня только половина. Я не знал, что ты придешь сегодня, Просперо.- Хорошо. Сегодня отдашь половину, - он расслабился и даже позволил себе улыбку, когда я припечатал. - И через неделю еще два раза по столько.Вот теперь он возмутился:- Так нечестно! У меня просто нет таких денег!Тю, вся драма из-за банальных денег. Я надеялся на что-то более интересное.- Значит, достань их.- Ты сильно ошибаешься, - с непонятной угрозой в голосе произнес Найтвуд. - Мы получаем не так уж и много. И надо платить посредникам…- Это должно меня волновать? - наугад спросил я. Судя по реакции, снова попал в цель, потому что он заныл, что я выкручиваю ему руки, оставляю без штанов и вообще слишком жесток.Я выслушал эту комедию со скептичной улыбкой, не пытаясь давить или спорить, потому что не знал, о чем идет
IntermediusЭмма КаррингтонОна сама не может сказать, когда и как случилось, что работа стала занимать все меньше, а разговоры все больше времени.Он задает вопросы и слушает.Слушает жадно, с подлинным, несомненным интересом. Он хочет знать о ней все и ничего не повергает осмеянию или порицанию.Устоять перед этим невозможно, и Эмма раскрывается. Спадают доспехи, спадают покровы с души, она говорит, говорит страстно, не сдерживая ни гнева, ни слез.Когда слова кончаются, приходит ее очередь задавать вопросы. Она может спросить про руны, про ритуал, но не это сейчас занимает мисс Каррингтон.Это - предельная откровенность. Дорога в сотню лиг. И каждый идет отмеренный ему путь.Она тоже жаждет как можно больше знать об узнике Батлема.- Вы когда-нибудь были в Анварии?- Я не выезжала даже за пределы Дал Риады.- О, это обязательно следует
ФранческаВ Рино у меня было много обязанностей. Руководство слугами, финансовые вопросы, разбор жалоб, дела храма. Не считая рукоделия, музицирования и чтения, которые я всегда считала скорее развлечением, чем обузой.В Рондомионе все иначе. Если не считать добровольно взятой работы экономки, моей единственной обязанностью осталась уборка. Должно быть, из-за тоски и однообразия моего существования здесь, я начинаю находить это унизительное занятие по-своему приятным.Маг приходит, когда я почти заканчиваю. Вваливается в часовую комнату, не обращая на меня внимание. Проходит, пошатываясь, словно выпил лишнего, в свои покои.Я, задыхаясь от возмущения, смотрю на цепочку грязных следов, оставленных на свежевымытом полу. Что он себе позволяет? Думает, что раз он - хозяин, я стану терпеть такое пренебрежение своим трудом?Устала быть благоразумной! Не хочу!Шиплю сквозь зубы и распахиваю дверь в его комнату.- Ты не мог б
Я вспыхиваю от гнева. Ну конечно, отвечать на мои вопросы совсем не обязательно. Можно просто шпынять меня и раздавать указания.- Кажется, вы и сами неплохо справитесь.Он улыбается:- Справлюсь. Но вы своими нежными ручками сделаете это лучше. Давайте, Франческа! Я в вас верю.Его слова будят во мне глухое возмущение. Я отступаю, на всякий случай пряча руки за спиной, и мотаю головой.Теперь, когда из раны больше не хлещет кровь при каждом выдохе, я вообще не понимаю, что на меня нашло. Что я делаю наедине с полуобнаженным мужчиной и зачем вызвалась “играть в доктора”? Испугалась, что он умрет? Разве не об этом я молилась совсем недавно?Только что, минуту назад, он был просто страдающим от раны человеком, которому нужна моя помощь, но стоило начать думать о нем, как о мужчине, и в голову полезла тысяча мыслей - в основном глупых и стыдных. Например, про то, что он идеально сложен - широкие плечи, по которым хочется провести ру
ЭлвинЯ сглупил дважды. Первый раз, когда пошел домой к Гарутти, поискать бумаги, о которых толковал Найтвуд, не озаботившись щитами. И второй, когда рефлекторно отшвырнул напавшего. Все бы ничего, но парень налетел на штырь для мяса у очага и обмяк. Три дюйма окровавленной заточенной стали, торчащие из сердца, намекали, что это тело допросить уже не получится. Все, что с ним можно было сделать - это зажарить.При убийце не было бумаг или иных подсказок. Но я и без них не сомневался, что тот пришел передать привет от Найтвуда.Пора заканчивать с лживой скотиной.Поначалу боль почти не ощущалась. Лишь почувствовав, как по спине стекают липкие струйки, я понял, что дело серьезней, чем казалось.Не стал обращаться к фэйри. Не хотел выглядеть слабаком и идиотом в глазах княгини. Рана казалась совсем ерундовой, а дома у меня как раз гостил Джанис.Это было третьей глупостью. Я пересмотрел свое мнение уже в дороге. Несмотря на пер