Глава 4

Я оказываюсь в доме Шилова без вещей, даже без верхней одежды, хотя на дворе конец октября. Просто когда звонит Илья и почти с ужасом говорит, что, кажется, прогорел, я понимаю: медлить больше нельзя. Как сумасшедшая, забыв куртку, несусь вниз, вызывая такси. Внутри бушует злость с горечью пополам. Я еду в офис к Шилову, адрес которого вызнаю у Ильи.

Уверена, что меня даже на порог не пустят, но все равно еду, готовясь прорываться с боем. Но нет, миную охранника, а секретарь с улыбкой кивает в сторону кабинета после звонка боссу. Вхожу и закрываю дверь, разглядывая мужчину. Шилов сидит за столом в кресле, откинувшись на спинку.

Улыбается, а я сжимаю кулаки, борясь с желанием прямо сейчас выцарапать ему глаза.

—  Я согласна, – говорю, с трудом разлепив губы.

Он вздергивает брови вроде бы в удивлении. Ему нравится эта нелепая игра, которая позволяет чувствовать своё превосходство.

—  Согласна на что? – задаёт вопрос. Я сглатываю.

—  Согласна быть… с вами.

Он ухмыляется, качая головой.

—  Для начала неплохо было бы перейти на ты, как считаешь?

Я молчу, глядя на него исподлобья, Андрей отвечает внимательным взглядом, после встаёт и идёт ко мне.

Замерев в нескольких сантиметрах, спрашивает:

—  Братец нажаловался?

Я молча стискиваю зубы. Шилов внезапно проводит пальцами от скулы к подбородку, и вместе с этим плавным движением я превращусь в мраморную статую, каменея, холодея… умирая.

Андрей приподнимает мой подбородок и бродит взглядом по лицу, потом отстраняется и говорит:

—  Поехали.

Мы молча идём по коридорам, он первый, я следом. Смотрю на его ноги: раз шаг, два шаг. Внутри что-то противно дрожит. Я что, сейчас себя продала? Не думать, не думать. Просто смотри за его шагами, не отвлекайся на мысли.

На улице словно прихожу в себя, налетает порыв ветра с мелким незаметным дождем, я обхватываю себя за плечи и застываю. Глотаю холодный воздух, следя, как Шилов удаляется, даже не оглядываясь. Знает, что не сбегу. А если сбегу, то вернусь.

Я мышка в западне, а он кот, которому пришло в голову немного поиграть со своей жертвой. А потом он непременно меня сожрет. Целиком.

В салоне автомобиля приятный запах, на зеркале заднего вида качается на веревочке ароматизатор в виде лимона. Я наблюдаю за ним почти всю дорогу до дома.

В холле квартиры топчусь, в то время как мужчина проходит вглубь, бросив ключи на тумбочке.

—  Ну что застыла, – его голова появляется из-за поворота в гостиную, – проходи.

Я осматриваюсь и ничего не вижу, словно пелена перед глазами. Осматриваюсь ещё раз, хмурясь, заставляя себя. Шилов, сидящий на диване, усмехается.

—  И что дальше? – спрашиваю, глядя на него.

—  Может, хоть руки расцепишь?

Я с удивлением опускаю глаза и понимаю, что обнимаю себя за плечи. Наверное, это интуитивная попытка закрыться, спрятаться. А я их вообще расцепляла с того момента, как вышла из офиса? Не помню.

Снова смотрю на Шилова, теперь он не ухмыляется, разглядывает с интересом, словно диковинную зверушку. Злость и горечь снова поднимаются откуда-то из желудка вверх, заполняя меня. Я резко опускаю руки и задираю подбородок.

Шилов в удивлении вздёргивает бровь и складывает на груди руки.

—  Вы должны оставить в покое мою семью, – говорю, стараясь, чтобы голос звучал твёрдо.

Не уверена, что получается. Это потом я привыкну к Андрею и перестану его бояться. А пока я только стараюсь не выглядеть жалкой.

—  Не вопрос, – отвечает он спокойно, не сводя взгляда. Я киваю, теряясь. Шилов добавляет. – Только не вы, Ась, а ты. Вряд ли ты пытаешься проявить ко мне уважение, а чувствовать себя столетним старцем что-то не хочется.

Мы молчим некоторое время, я так и стою напротив него, напоминая самой себе выставочный манекен.

Потом я неуверенно спрашиваю:

—  И что теперь?

Он вздыхает:

—  Теперь?.. Теперь ты живёшь в этой квартире, и ты моя женщина.

—  А брат? – бестолково спрашиваю я. Шилов ухмыляется.

Поднявшись, снова замирает рядом.

—  Все у него будет хорошо.

Мы ещё немного смотрим друг на друга, но я почему-то знаю: он не прикоснется ко мне сейчас.

Шилов и впрямь обходит меня и со словами:

—  Обживайся, – и молча покидает квартиру.

А дальше все меняется, как по мановению волшебной палочки. Через несколько дней Илья радостно сообщает, что сделка все же состоялась, и теперь все будет отлично. Потом отцу внезапно повышают зарплату. Даже мне звонят с работы и просят вернуться.

Все это похоже на сказку, только есть одно но: когда она заканчивается и книга закрывается, начинает правда. Для меня она сосредоточена в двух словах: Андрей Шилов.

Сначала я испытываю к нему только ненависть, когда ложусь с ним в постель, сжимаю кулаки и зубы, чтобы не разреветься от омерзения… а потом испытываю ненависть к себе, потому что мое тело отзывается на его умелые ласки, и я кончаю, дрожу от оргазма и ненавижу себя.

Внутри меня плавятся самые разные оттенки чувств, они переливаются, то заполняя собой все пространство моей души, то пропадая где-то на задворках. Я то чересчур взбудоражена, то спокойна до отупения. То смеюсь, то плачу.

Наконец, сплав застывает в одной форме: приветливого равнодушия. Так выглядит мое смирение, принятие той роли, что дала мне судьба с лёгкой руки Шилова.

Я даже привыкаю к нему. Знаю все его привычки, различию жесты и взгляды, знаю, что он любит, а что нет, от чего ему хорошо, от чего плохо...

Иногда, лёжа в постели, разглядывая потолок и слушая его мерное дыхание рядом, я думаю: я так хорошо его изучила, что могла бы убить.

Убить так, что никто бы не подумал на меня.

Идеальное убийство, которое бы положило конец всему происходящему.

Я вспомнила этот вечер: день рождения Артема Косницына, лучшего друга Андрея. Косницын в нашем городе личность известная, спортсмен, биатлонист, которому прочили отличную карьеру.

Артём упорно шёл к олимпийскому золоту, пока роковая случайность не перечеркнула все его будущее. Кроме спорта он имел еще одно увлечение: мотоциклы и быструю езду. Вот и влетел на полном ходу в фуру, не успев вовремя славировать между автомобилями. На спорте был поставлен жирный крест.

В двадцать четыре года Косницын оказался вдруг в свободном плавании, и наверняка пошёл бы камнем на дно, если бы не Шилов. Он вытащил друга из пучины депрессии, сначала приобщив к бизнесу, а потом вновь к спорту. Уже в качестве тренера.

И вот на его юбилее нас и запечатлел фотограф. Видимо, Артём передал эти фотографии Шилову, а тот сунул их в книгу. В ту самую, что купила я. Случайно ли? Я перевернула фотографию, откладывая на лист книги, чтобы взять следующую, и похолодела. Сзади была надпись. Чёрным маркером от руки: “Берегись”.

Дрожащими пальцами я перевернула остальные фотографии, раскладывая на столе. Сложить воедино труда не составило:

“Берегись, Шилов, Ася тебя погубит”.

В комнате мгновенно стало словно холодно. Я смотрела на эти слова, лихорадочно соображая: в чем смысл?

 Вряд ли Андрей сам написал это, но тогда выходит, кто-то прислал ему фото с посланием? Кто-то, кто был на мероприятии или мог достать фотографии оттуда. И что значат эти слова? Почему я погублю Шилова?

По спине пробежал холодок, и я вспомнила мысли об идеальном убийстве, которые вынашивала ночами несколько месяцев назад. Казалось, кто-то залез в мою голову и выкрал их оттуда. И попытался предупредить Андрея. Боже, какой бред.

Но легче не стало, на плечи словно тяжестью упала тишина пустой квартиры, а темнота сгустилась, вылезая из углов и окутывая. Я резко обернулась, глядя на открытую дверь. Пустой коридор тонул в желтом свете. Там, за поворотом, ещё много пространства, где могут быть чужие глаза.

Сердце забилось учащенно, дыхание стало таким тяжелым, что громко выдыхая, я мешала себе слышать тишину вокруг. Смотрела, как заворожённая, в коридор, и тут… в гостиной что-то громыхнуло.