Я вздрогнула всем телом разом и застыла, чувствуя, как напряглись мышцы. До боли, которая ещё будет отдаваться в течение нескольких дней. Во рту мгновенно пересохло. Слева в груди словно разбежались мурашки.
Осторожно я взяла настольную лампу и направилась к выходу. Коридор никогда не казался мне таким длинным, как сейчас. Каждая клетка моего тела активизировалась, я шла, медленно ступая, а потом сделала резкий выпад.
Гостиная была пуста, на полу возле столика вибрировал мой телефон, пушистый ковёр поглощал звук. Я тихонько засмеялась, опуская руки с лампой. Нервное. Пальцы сами разжались, лампа с металлическим звоном упала на пол. Я бросилась к мобильному, отметив, что настенные часы показывают половину одиннадцатого.
— Господи, Ася! – Брат кричал. – Где ты?!
Я села на диван, прижав ладонь ко лбу. Мысли разбегались. Действительно, где я? В какой реальности? В кабинете Шилова я вдруг перенеслась в прошлое, такое близкое, но успевшее стать далеким. Потому что я очень старалась его забыть.
— С тобой все в порядке?! – продолжал выспрашивать Илья.
— Да, – ответила, наконец. – Да… Я на квартире у… Андрея.
— Что… Почему?!
Тут я вспомнила, что не рассказывала ему о великом переселении, но сил сейчас просто не было.
Илья, кажется, понял это:
— Ась, я приеду за тобой.
— Хорошо.
Повесив трубку, я несколько минут посидела, глядя в пространство перед собой. После пережитого страха в голове не осталось мыслей. Шелестящая пустота.
Взглянула на телефон: куча пропущенных вызовов. Илья, родители, подруга. Все потом. Наконец, я встала и вернулась в кабинет. Собрав фотографии, сунула их в записную книжку, а ее в сумку. Пожалуй, сейчас я все равно не додумаюсь ни до чего умного.
В ожидании Ильи выглянула в окно. Набережная тускло светилась желтыми фонарями, Нева темнела пятном за гранитными берегами. На случившееся несколько часов назад указывала только красно-белая лента, натянутая рядом с аркой, ведущей во двор. Движение было восстановлено, машины неслись, река шумела, дождь стучал в окно. Все, как всегда. Только в этом всем больше не будет Андрея.
Я вышла на улицу, когда Илья сказал, что подъезжает. Двор-колодец блекло освещался тусклым светом одинокого фонаря, углы тонули в темноте. Я сделала несколько быстрых шагов, чувствуя, как нарастает страх, словно кто-то смотрит на меня из темноты арки, ведущей в следующий двор. Предательски оглянулась, прислушиваясь. Темнота и тишина. Никого там нет, это только мои страхи.
Уверенно пересекла оставшуюся часть пути и вышла на набережную. Почти сразу рядом тормознула машина брата. Я юркнула в салон, и мы снова встроились в поток машин. Илья осмотрел меня встревоженным взглядом, словно искал боевые ранения.
— Уже знаешь? – спросила я, он вздохнул, качая головой.
— В новостях передавали. Я сразу стал звонить, а ты трубку не берёшь. Поехал к тебе, там никого. Подробностей никто не знает, отец чуть с инфарктом не слёг.
Я устало кивнула. Папа всегда был против Шилова, называл его бандитской мордой и не забывал упоминать, что такие, как он, кончают плохо. Оказался прав, надо же. Я представила перепуганных родителей и поняла, что совершенно не готова к разговору с ними.
— Отвези меня домой, – попросила Илью.
Он бросил взгляд, немного помолчав, спросил:
— Что ты делала у Шилова?
Я пожала плечами:
— Хотела поговорить. Ты сумел нагнать страху.
— А сумка? – он кивнул на мою небольшую спортивную сумку.
— В тренажёрный зал собиралась заехать.
Брат свёл брови у переносицы, но ничего не сказал. Я сама не знаю, почему молчала о нашем с Андреем разговоре и моем переезде. Да сейчас это уже и не имело смысла.
— Ты… ты видела? – неуверенно задал вопрос Илья. Я молча кивнула. Он быстро потёр лицо рукой. – Может, у меня переночуешь?
— А смысл? – хмыкнула я. – Родители прибегут, я сейчас не готова к разговорам.
Илья удивительным образом сочетал в себе любовь к семье и нежелание заводить собственную. Он переезжал из отчего дома с неохотой, жил в том же районе, снимал квартиру. А потом и вовсе купил двушку в соседней парадной. Сейчас на радость родителям там поселилась милая девушка Лида, хотя Илья и утверждает, что у них пока ничего серьёзного на жизнь не намечается.
Брат вздохнул, но свернул в сторону моего дома. Моя квартира находилась недалеко от Обводного канала, просторная однушка, купить которую тоже помог Илья.
Дела его всегда шли неплохо, а после стремительного “банкротства”, подстроенного Шиловым, и вовсе пошли в гору, к чему последний тоже руку приложил. Не скажу, что брат был очень богат, но жизнь мог позволить себе вполне комфортную.
— Ась, – позвал Илья, когда я уже вылезла из машины. Наклонившись, я заглянула в салон. – Если что, звони. В любое время.
— Спасибо, – улыбнувшись, я закрыла дверцу и отправилась к парадной.
Квартира встретила меня тишиной, но в отличие от шиловской казалась светлой и спокойной. Моя берлога, что скажешь.
Я села в кресло, вытянув ноги и закрыв глаза. Илюха всегда был хорошим братом, но год назад стал проявлять просто не дюжую заботу. Чувствовал свою вину – ведь это он познакомил меня с Андреем.Я начинаю выходить в свет где-то месяца через полтора. Шилов активно таскает меня по вечеринкам и деловым ужинам, знакомя со всеми подряд.
Это моя Ася, говорит он просто, и я первое время краснею и смущаюсь, потому что это звучит слишком лично. Я вижу, что на меня косятся, знаю, что перешептываются за спиной, и довольно скоро понимаю, почему: Шилов никогда не вводил женщин в свой круг общения.
Ещё через два месяца меня знают все, кому не лень. А я так и не понимаю: кто я вообще в жизни Шилова. Если бы могла поверить, что такие, как он, умеют любить, то сказала бы: да, этот подонок влюбился в меня, простую девчонку. История для любовного романа, только у нашей нет хэппи энда. Все кончается в один миг, когда, казалось бы, ничего не предвещало. Как раз после дня рождения Косницына.
Спустя пару недель Андрей возвращается домой под утро. Такое бывало и раньше, но в этот раз он будит меня, и вовсе не для того, чтобы заняться сексом.
Сначала я ничего не понимаю, тру глаза, но сонная одурь слетает, как только ловлю его взгляд. Тяжёлый, задумчивый, пробирающий насквозь.
— Что-то случилось? – спрашиваю, садясь на кровати, в груди сворачивается ком и тут же начинает дрожать.
Шилов рассматривает меня так, словно думает: каким образом лучше убить, и ни один из способов не отличается гуманностью.
— Мы расстаёмся, – он говорит это спокойно ровным безучастным голосом, я хлопаю глазами, глядя на него, и задаю нелепый вопрос:
— Чего?
— Расстаемся, – повторяет он громче, вставая и шествуя к выходу из комнаты. Остановившись на пороге, добавляет. – Ты мне надоела, собирай вещи и уезжай.
И уходит. Я сижу на кровати, бестолково хлопая глазами, ничего не понимая. Что это сейчас было?
Пару минут сижу, слушая, как Андрей ходит в гостиной, как наливает себе кофе из кофемашины. И ничего не понимаю. Ещё вчера вечером все было нормально. Что за блажь на него нашла?
Встаю и, накинув халат, выхожу в гостиную, уверенная, что Шилов стоит у окна с кружкой кофе и смотрит на Неву. Так и есть. На мои шаги чуть поворачивает голову. Окинув взглядом, снова возвращается к виду за окном.
— Я что, непонятно выражаюсь, Ась? – спрашивает спокойно.
— Но… почему? – мне бы радоваться, что все заканчивается, что золотая клетка треснула и развалилась, но столь неожиданный поворот пугает. Я хочу знать причины.
— Я же сказал, ты мне надоела.
Даже не оборачивается, так и смотрит в окно. Я переминаюсь с ноги на ногу, открываю и закрываю рот, так и не найдя, что сказать. Зачем-то киваю, хотя он ведь этого не видит. Мягко разворачиваюсь и возвращаюсь в комнату.
Чему я точно научилась за это время: быстро реагировать на его слова. Сначала просто потому, что боялась, потом опять же во многом привыкла. Переодеваюсь и кидаю вещи в чемодан. Хочу взять только основное, но в итоге складываю все, что влезает. Я знаю: Шилов не шутит, не проверяет меня таким образом. Он что-то там надумал и решил: в его жизни мне больше нет места. И лучше, если я заберу все, что касается меня, сразу.
Через пятнадцать минут выхожу в гостиную с чемоданом и спортивной сумкой. Шилов сидит в кресле с планшетом. На мое появление реагирует быстрым взглядом. Я снова замираю. Ну да, между нами не было любви, и вообще было не пойми что. Но… хоть что-то же можно сказать?
В итоге он и говорит:
— Ну чего застыла?
Я хмурюсь и спрашиваю:
— Надеюсь, ты больше не будешь третировать моих близких?
Шилов смотрит на меня, как на полную идиотку, а потом произносит:
— Ася, срать я на них хотел. О себе тоже можешь не волноваться.
Очень мило. Ну обозначил, что я, по крайней мере, у него желания опорожниться не вызываю.
Я киваю и ухожу. Бреду в недоумении вдоль набережной, сама не зная, куда, колеса чемодана постукивают по плиточной дорожке. Семь с половиной месяцев назад мою жизнь изломали и дали новую, на свой вкус. Сейчас с той же легкостью выбросили и отсюда.
Я не совсем понимаю, что чувствую. Обида? Сожаление? Растерянность? Последнее больше всего похоже на правду. Вдруг думаю, что так и не поняла, что за человек жил со мной все это время. Зная каждый его шаг, я не догадывалась, что скрывается в его голове.
Впрочем, теперь и догадываться не имеет смысла. Я выброшена из жизни Андрея, и мне остаётся надеяться, что навсегда.
В себя я прихожу медленно. Брат подкидывает денег на жизнь, потому ещё пару месяцев пинаю балду, постепенно адаптируясь заново в привычной среде обитания. Наконец, нахожу работу. Не ахти какую, но для начала и это неплохо.
Моя лучшая подруга Ирка поглядывает с томлением, но не лезет, ждёт, когда я поделюсь откровениями. Хотя я уже все ей рассказала. Только она поверить не может, что меня просто выставили за дверь. Ирка упорно ждёт, что Шилов прискачет на коне и будет петь серенады под моими окнами, потом залезет на третий этаж по водосточной трубе и сделает мне предложение. Я только хмыкаю и никак не комментирую ее домыслы, пока до подруги наконец не доходит, что ничего не будет. Я-то и не хотела, но для ее веры в любовь и мужчин это серьёзное испытание.
Родители вздыхают, скорее, с облегчением, Илья тоже. Я не вдаюсь в разговоры, а они не настаивают и семимесячный эпизод под названием “Андрей Шилов” начинает медленно становиться прошлым и стираться ластиком памяти.
Пока несколько дней назад Шилов не звонит мне. Заявляет, что соскучился и приглашает в субботу в ресторан. А я не прихожу. За что в понедельник вылетаю с работы. Методы некоторых не меняются. Впрочем, и это уже не имеет значения.
Утром я проснулась рано, за окном было темно, дождь привычно барабанил в окно. В итоге поднялась, сварив кофе, уселась на подоконник, включая телефон. Вчера я эгоистично рассудила, что не готова вести разговоры ни с кем, включая родителей, и сегодня ловила сообщения о пропущенных вызовах. Первой позвонила Ирка.— Аська, – заорала она в трубку, – приеду и убью, коза такая. Хорошо хоть Илюха сказал, что с тобой все в порядке.С Иркой мы дружим с детства, наши родители жили на одной лестничной клетке, к тому же родили нас с разницей в пару месяцев. Подруга мне почти как сестра, потому и не церемонится в общении. Ирка замужем и уже заимела двух ребятишек, так что последнее время мы видимся несколько реже, но я все равно ее очень люблю.— Я как новости увидела, чуть в обморок не грохнулась. Ты как?— Нормально, – ответила ей, – наверное, еще не поняла.— Да, дела... Хоче
Бросив телефон на панель, поглазела перед собой. Наверное, я веду себя неправильно. Не знаю, почему. Как-то так вышло, что в моей жизни не умирали близкие люди. Точнее, в моем сознательном возрасте. Родители мамы ушли из жизни рано, бабушка через месяц после моего рождения, дед, когда мне было четыре. По папиной линии дед умер молодым от сердечного приступа, а бабушка ещё жива. Родные и друзья, слава богу, тоже остались в стороне от смертей.И сейчас я, кажется, просто поверить не могла, что Андрей действительно умер. Умирают где-то там, в других жизнях, далеких от моей… Только вот в этот раз, кажется, попало прямо в цель.Больше всего удивляло странное ощущение пустоты внутри на контрасте кипящей вокруг жизни. Мне казалось, время должно остановиться, замереть, и я вместе с ним. Но все вокруг бурлило, кипело, словно пытаясь доказать: никакая смерть не остановит этот поток. Жизнь словно не хотела дать нам, живым, ухватиться за костлявую руку смерти и, рыдая, спро
Я выскользнула на веранду, тут было много народу, в основном мужчины, среди которых и Артём. Увидев меня, сделал знак, а вскоре оказался рядом. Мы расположились в стороне, возле большого цветущего фикуса.— Как ты? – спросил он меня, я даже немного растерялась. Зачем все задают один и тот же вопрос? Что они хотят услышать?Пожала плечами. Косницын, вздохнув, уставился на свои руки.— Артем, – позвала я, – ты знаешь, кто мог пойти на такое?Косницын, снова вздохнув, пожал плечами. Повернув ко мне голову, сказал:— Я в его бизнес не лез, хотя и имею свою долю в фирме. Стас говорит, последнее время Андрей зарывался, не шел на уступки, отсекал нужные связи... Знаешь, как будто специально напрашивался на конфликт. Стасу говорил, что пора идти дальше, а то застряли в одном сегменте и никуда не движемся... А потом появился один человек... Звягин его фамилия. Стас считает, что только он мог
Я поперхнулась, горячий кофе обжег горло. Откашлявшись, посмотрела на нотариуса и чуть не спросила, а в своем ли он уме?Белосельский тем временем продолжал монотонным голосом, словно урок повторял:— Все движимое и недвижимое имущество, его доля в фирме, доступ ко всем вкладам...— А мать он мне не завещал? – все-таки не удержалась я, за что получила укоризненный взгляд.— В общем, – подытожил нотариус, – по сути, вы практически можете занять место Андрея Станиславовича во всех, так сказать, отношениях.Я немного поморгала глазами, оценивая данный факт. Вот спасибо, Шилов, услужил! Он вообще думал, сколько проблем я огребу от такой его щедрости? Вот кстати, первые уже есть.— А что там за люди с плохой репутацией? – спросила Белосельского. – Что они хотели?— Узнать подробности завещания, если оно было. Надеюсь, вы понимаете, что раскрытый мною
На следующий день я все-таки решила посетить родителей, дабы избавить их от подозрений на мой счет. Чтобы не делать пересадок, потопала до «Технологического института» пешком.День выдался холодный, дождя не наблюдалась, но воздух был почти морозный. Я закрутила платок, спрятав в нем пол лица, и направилась в сторону Обводного канала. Народу на улицах было немного, я шла, не думая ни о чем, смотрела в пространство перед собой.Было лениво и холодно, единственная мысль, крутящаяся в голове: купить тортик сейчас или когда приеду на Ветеранов? Наверное, из-за этого я не сразу поняла, что кто-то взял меня за локоть. Я уже стояла среди людей возле пешеходного перехода напротив метро.Обернувшись, увидела среднего роста мужчину в кожаной куртке. Коротко стриженный, лицо угрюмое. Сердце против воли ухнуло куда-то вниз, но не успела я испугаться по-настоящему, как мужчина сказал:— Простите, Анастасия Михайловна, можно вас на минутку?
Я перевела непонимающий взгляд на официанта, подошедшего забрать счёт. Вложив купюру, оставленную Звягиным, поднялась и, быстро собравшись, выскочила на улицу. Теперь все вокруг казалось подозрительным: каждый человек, идущий рядом, каждый автомобиль, притормаживающий на обочине. А если меня просто схватят, затолкают в салон и увезут?Закусив губу, я вызвала через приложение такси. Только ехать решила не к родителям. Усевшись на заднее сиденье желтой “Шкоды”, я отправилась в центр, на квартиру Шилова. Сама не знаю, почему меня туда потянуло, благо, ключи так и валялись в сумочке.Квартиру я открывала на нервах, зайдя внутрь, дверь оставила открытой. Кажется, там было пусто. Я присвистнула, осматриваясь в гостиной: здесь все было вверх дном. Заперев дверь, вернулась обратно и присела на краешек дивана.Кто-то основательно покопался, и почему-то подумалось, что это не сотрудники полиции. Искали… бумаги? Я прошла по коридору к кабинету. Здесь тож
Я смотрю на себя в зеркало и честно не узнаю. За эти месяцы неволи… Или как назвать эти странные отношения? За эти месяцы что-то внутри меня треснуло, а потом срослось заново. Места склейки вроде бы и не видно, но смотришь и понимаешь: что-то не так.Мы с Шиловым едем на какую-то неформальную встречу. Там будут его соратники по бизнесу. В ресторане для нас заказан отдельный кабинет. Всего оказывается четыре пары, включая нашу. Я всматриваюсь в лица дам и вижу в них легкое презрение, все они старше меня лет на десять. И все, конечно, жены, настоящие, не то, что я. Потаскушка, раздвигающая ноги за деньги. Это не я так думаю, это я случайно слышу, когда иду в туалет. Задевает ли меня данный факт? Нет. Они совсем не знают, как обстоят дела на самом деле, и меня это вполне устраивает. Лучше быть продажной шлюхой, меньше вопросов.Шилов не за рулем, потому позволяет себе выпить. Я смотрю на него и напрягаюсь: знаю этот его насмешливый взгляд. И о
Илью я увидела, как только переступила порог, он сидел за столиком напротив мужчины, слушал того, кивая. Я рассматривала его, вдруг подумав о том, что он красивый. Для меня Илюха всегда был нескладным худощавым подростком с растрепанной шевелюрой. Сейчас же я видела уверенного в себе мужчину, одетого в костюм и чувствующего себя в нем прекрасно. Высокий, со стильной стрижкой, черты лица с годами стали резче, уверенный взгляд, жесты. Он посмотрел вперед, увидев меня, сразу выпрямился, поменялся в лице. Что-то бросив своему собеседнику, поднялся и двинул в мою сторону. Мужчина, повернув голову, с интересом наблюдал.— Ася, – брат всмотрелся в мое лицо, – ты что тут делаешь? Что-то случилось?— Мы можем поговорить? – задала я вопрос.— Конечно. Да. Присядь, я сейчас.Он почти довел меня до свободного столика, я села, наблюдая, как брат что-то говорит мужчине, с которым пришел, а потом проходящему официант