ГЛАВА ШЕСТАЯ. Непонимание нарастает, хотя кое-кто уже одумался

Вот еще один понедельник пробежал без оглядки, за ним последуют недели и месяцы... Я грустно вздохнула…

После окончания рабочего дня я стояла возле окна в конце коридора и смотрела за двумя веселыми девочками в пестрых сарафанчиках, энергично обирающими цветы на длинной клумбе у входа. Макса все не было. Я пожала плечами: если случилось что-то серьезное, он, наверное, позвонил бы, а так… скорее всего просто забыл.

Обидно, да, но перезванивать не буду.

Я поправила завернувшиеся кружевные рюшки на блузке. Работа в институте приучила носить строгую академическую одежду, чтобы отличаться от студентов, которые были немногим младше. Мне деловые костюмы иногда напоминали рыцарские латы, так как, создавая образ строгой и серьезной учительницы, предохраняли от фамильярности со стороны не очень симпатичных людей. Наверное, это отлично срабатывало, потому что даже после трех месяцев пребывания на новом месте у меня не появилось ни одного человека, знакомого ближе, чем на уровне «здравствуйте».

— Людмила Сергеевна, хорошо, что вы еще не ушли, — я вздрогнула. Неужели так задумалась, что не заметила, как директор вышел из кабинета?

Повернувшись к нему, холодно посмотрела прямо в лицо, ожидая пакости, которую он приготовил мне на сей раз.

— Пойдемте, я подвезу вас. У меня дела в вашем районе, заодно и поговорим, — Кирилл Борисович пошел к лестнице. Он уже уверен, что я соглашусь.

Поправив ручку сумки на плече, я уныло поплелась следом, убеждая себя, что надо быть благодарной, а не ворчать. Но ведь это Кирилл Борисович, от него нельзя ждать чего-то хорошего.

На ступенях у выхода сидели прежние девчушки и плели венок из оборванных с клумбы цветов. Там же стоял охранник, но делал вид, что все идет, как надо. Наверное, малышки — дочки кого-то из высокопоставленных сотрудников. Но эти девочки просто меня покорили. Та, что постарше, русая, с косичкой и в смешных босоножках с утятами, увидев меня, толкнула сестричку в плечо.

— Она, давай скорее!

Младшая усиленно вязала длинную основу из разноцветных трофеев, собранных с клумбы. Там были пионы, лилии, и какие-то неизвестные радужные цветы. Венок выйдет у девочек на загляденье.

Спускаясь на первую ступеньку, я услышала:

— А это вам!

 Младшая девочка в сарафанчике с нарисованными кружочками разноцветного мороженого, с облаком рыжих, блестящих на солнце волос, протягивала мне огромный венок потрясающей красоты. Представив себя с такой великолепной диадемой на голове, я почувствовала себя чуть ли не королевой фей.

На такое душевное предложение просто невозможно ответить "да, спасибо" или "нет, спасибо". Я остановилась, повернувшись к щедрым девочкам.

— Какая красота! — выдохнула я, внимательно оглядывая венок.

— Это вам, — повторила старшая, склонив головку набок, и с удовольствием наблюдая за моими попытками осознать, за что же мне такая честь.

Босс остановился, внимательно следя за нами. Рискуя в очередной раз вызвать его раздражение, я все же продолжила беседовать с девочками:

— Девочки, я не могу взять такое чудо. Я такой потрясающей красоты даже никогда не видела…

— Возьмите, мы же для вас плели, — взмолились они в один голос, напряженно смотря на меня своими чудесными глазенками.

Для меня? Что за сказка о Золушке? В поисках объяснений я посмотрела на улыбающегося охранника, потом на недовольного и.о., уже стоявшего возле своего красного «джипа».

Я этих малышек видела впервые… как обидно, что у меня в сумке только одна шоколадка.

— Спасибо, солнышки, а это вам, — я вручила девочкам плитку белого воздушного шоколада в голубой обертке. Привычка носить с собой что-то вкусненькое иногда очень выручает.

Они, поблагодарив, убежали, а я, словно бусы, повесила на шею подарок, — главное, не уронить ни цветочка, — и подошла к шефу.

— Простите, пожалуйста, Кирилл Борисович, мне так неловко… Я вас вновь задержала.

Он, кивнул на заднее сиденье и сел за руль. Злится?

— Людмила Сергеевна, и когда вы успеваете завести такие знакомства? — ехидно начал он, заводя машину, и чихая. Неужели, у него аллергия на цветы. Или ему просто не нравится запах моего "лаврового венка"? Тогда почему он молчит?

Сначала я хотела извиниться за букет и объяснить, что видела рыженьких малышек впервые, но потом решила, что это его не касается. Тем более, я не просила себя подвозить, так что не надо меня виноватой делать!

 Повернувшись к начальнику, я вызвала целый всплеск волны цветочного аромата от моего ожерелья:

— Вас смущают мои знакомства? Или вы решили, что я выведываю наши тайны для конкурентов? — довольно саркастично спросила я, когда шеф поворачивал за угол.

— Вы правильно меня поняли, — съязвил и.о.. — Но я позвал вас с собой потому, что у меня к вам дело.

— Слушаю, — грустно вздохнула я. Вот так всегда. Сначала скажу, потом жалею, что получилось слишком грубо.

Машина миновала перекресток — мы неумолимо приближались к моему дому.

— Когда вам давали квартиру, должны были сказать, что у нас есть фонд для сотрудников, что-то вроде кассы взаимопомощи. Вы знали об этом?

 — Нет, никогда не слышала, хотя без сомнения термин знакомый.— Я задумалась, к чему он клонит. Может, какие-то взносы должна сделать?

В машине, стоявшей весь день под солнцем, было жарко, и недавно включенный кондиционер пока не спасал. От цветочного аромата становилось дурно. Я мягко стянула ожерелье с шеи, аккуратно свернув его в спираль.

— Если в двух словах, — продолжал он, не отрывая взгляда от дороги, — то вы занимаете крупную сумму, например, на ремонт или обустройство квартиры, затем возвращаете небольшими частями. Без процентов.

— Понятно, в рассрочку. Очень удобно, — согласилась я, с тоской оглядывая залитый солнцем цветочный магазинчик. Жаль, что мне цветы дарят только маленькие девочки…

— Что совсем не интересно? — Он был искренне удивлен. Интересно, почему такая забота? Я, наконец, ответила, повернувшись к боссу:

— Нет. Я не хочу быть связана деньгами. Такой долг надолго привяжет меня к этому месту.

— Так вы, Людмила Сергеевна, собираетесь увольняться? — Кирилл Борисович недоуменно повернулся ко мне. Казалось, мое сообщение его совсем не обрадовало. Странно, почему? Он, вроде, этого усиленно добивался.

— Пока нет, но я хочу, если это случится, чтобы здесь меня ничего не держало.

Он кивнул, вновь глядя на дорогу. И.о. директора вел машину с каменным выражением лица, и я даже не пыталась заговорить с ним.

Начался час пик, потому мы свернули за остановкой, чтобы объехать «пробку» и выбраться на узкую улочку, ведущую к моему дому. И тут невдалеке я заметила вчерашних полосатеньких собак, которые полукругом сидели под газетным ларьком и провожали нас напряженными взглядами. Не подумав, я вслух воскликнула:

— Бред!

— Мое предложение? — сухо поинтересовался и.о..

— Нет, конечно, — я повернула к нему удивленное лицо. — Собаки. Мне показалось, что они за нами наблюдали. Звучит, как бред сумасшедшего, — я устало потерла пальцами глаза, понимая, что теперь к его неприязни прибавятся подозрения в моем здравомыслии.

Исподтишка оглядела шефа, но вряд ли его поразили мои слова. Он лишь равнодушно спросил:

— Тех самых, которых встретили на днях?

— Да.

А откуда он знает о встрече на днях? Неужели Макс с ним так тесно связан, что рассказывает моему шефу даже о мелочах? Ерунда какая, у него что, других дел нет, как обсуждать с Максом встреченных мною собак?

— Они смотрели на нас, — он не спрашивал, а констатировал.

Я медленно и неуверенно кивнула:

— Да-а.

— Понятно.

Я все ждала, что он съязвит, но, наверное, Кирилл Борисович просто не успел, потому что уже притормозил у моего дома. Я, улыбаясь, взялась за дверную ручку:

— Спасибо, что довезли, Кирилл Борисович, и что рассказали о фонде. Я вам очень благодарна!

— Не за что, а насчет собак… они вам никого не напомнили? — устало поинтересовался директор, дожидаясь, пока машина заглохнет.

— В каком смысле? — я сейчас была ему очень благодарна за все. Поэтому вежливо уточнила:

— Когда увидела их впервые, псы показались странными, но в том месте было плохое освещение, к тому же я оставила очки на работе…

— А сейчас? — совершенно серьезный вопрос. Я поразилась, почему его это так волнует?

— А сейчас они мне напомнили полосатых гиен, но сами понимаете, это абсурд. Откуда в городе гиены? Сначала, заметив их при свете дня, я подумала, что ошиблась, но много ли здесь странных короткохвостых собак, бегающих сразу по трое?

— Нет, думаю немного. Так что будьте осторожны.

— Спасибо, постараюсь, но, по-моему, они дружелюбные и ласковые, — улыбнулась я наконец.

Интересно, почему мы все еще разговариваем на эту тему…

Машина, наконец, заглохла, Кирилл Борисович нахмурился, вытащил ключ и добавил:

— Людмила Сергеевна, вы уже взрослая, но до сих пор наивно считаете, что плохое происходит только с другими? — выказав недовольство таким образом, он открыл дверь, собираясь выйти следом за мной.

Значит, он считает меня глупой старушкой… Я тут же пожалела о своем порыве дружелюбия и холодно парировала:

— Конечно, спасибо за заботу, но, кажется, я не просила у вас совета, Кирилл Борисович.

— Я и не давал его, вот только провожу вас до подъезда, и все.

Я сухо кивнула и постаралась спрятать обиду за безразличием. Не понимаю, почему он обратил внимание на случайно встреченных дворняжек. О "советах" вообще молчу. Постепенно я решила, что оба мы вновь вели себя глупо.

— Спасибо, — равнодушно поблагодарила я, когда мы дошли до подъезда.

Он потер указательным пальцем свой гладко выбритый подбородок:

— Не за что. Помните про собак.

Я не согласилась, но виду не подала. Я их гладила, а он судит обо всем только по разговору с Максом.

Макс… предатель. Не позвонил и не появился. Если обижен, зачем тогда приглашал? Тоже мне, вечный подросток!

Дома, подложив под спину сразу три подушки, я развалилась на диване с шоколадкой и чашечкой кофе.

Жар сменился уютным теплом. Но гулять вечером в одиночестве еще хуже, чем сидеть дома. Открыв дверь, я вышла на балкон. Потягивала кофе и наблюдала, как внизу люди ходят, общаются, смеются. А я не знала, хочется мне присоединиться к этому живому потоку или только наблюдать за ним сверху…

***

На следующий день Роман Николаевич заглянул в мой кабинет и скороговоркой сказал:

— Людмила, я только предупредить, что вас ждет Кирилл Борисович. Он сказал, что говорил вам об этой беседе, и насчет поставщиков…

— Хорошо, — проговорила я, поливая герань.

День выдался жарким, солнечным. Земля быстро высыхала, и ни о чем, кроме пляжа и легкого морского бриза, думать не хотелось. А ведь в офисе исправно работали кондиционеры!

Отставив на край подоконника кружку, я привычно зачесала волосы в традиционный хвост и подкрасила губы бледной помадой. Когда я чувствую, что хорошо выгляжу, мне легче принять бой.

Оказывается, исполняющий обязанности вызвал, чтобы я незаметно для всех выяснила, кто отправил злополучное письмо поставщикам. Ему это сделать было проще всего самому, но вот решил все выполнить тихо и моими руками.

— Кирилл Борисович, я все понимаю и конечно этим займусь, но с чего вдруг ко мне такое доверие? Сначала тайные списки, теперь вот поиск автора провокации... Я ведь здесь мало кого знаю, — спросила я, со сдержанной улыбкой взглянув шефу в глаза.

Директор честно ответил, и конечно, не обошелся без щелчка:

— Людмила Сергеевна, вот именно, вы здесь чужая, поэтому никому дела нет, что вы ищете.

— Спасибо. Это самый откровенный ответ из всех, что я когда-либо слышала.

Как я могла подумать, что мы с ним можем быть в нормальных отношениях! Он равнодушен, циничен и жесток; у него крутой, опасный нрав, и кроме того, совершенно очевидно, что он неуравновешенный тип. Одна драка в холле чего стоит!

Это жутко нервировало, и, кажется, не только меня. И.о. тут же продолжил:

— Вы спросили, я вам ответил, что еще?

Все, что я хотела ему сказать, походило бы на истерику обиженного ребенка, и я, вздохнув, вежливо ответила:

— Спасибо, я высоко оценила ваше мнение. Вы еще хотели мне что-то сообщить?

— Да, я хочу поставить вас в известность, что все надо делать скрытно. Если коротко… саботаж продолжается.

— Вот как, — я позволила себе выразить удивление.

— Только что отказалась выполнять работы еще одна бригада, это уже второй случай с начала лета, — устало сообщил он. В его усталости сквозила некая беспомощность, мне даже стало его жалко.

— Такой отказ большая редкость?

— В нашем случае да. Но давайте вернемся к письму…

Я кивнула. Он принялся давать советы, с чего начать поиск. Показал толстую тетрадь с поста охраны, в которой зафиксировано присутствие всех сотрудников в каждый рабочий день, предложил использовать видеозаписи… Рассказать об этом поручении мне позволили только Нику, но только в крайнем случае.

Громко постучали, и в кабинет ввалился солидно выглядящий мужчина средних лет в отглаженном костюме, который без приглашения уселся за стол. Вероятно, хороший знакомый шефа.

— Я насчет привлечения работников со стороны, — сказал он, не поздоровавшись.

— Я помню, — коротко кивнув, Кирилл Борисович уставился на монитор, будто все это время не беседовал со мной, а изучал какой-то документ.

— Еще у меня дела личного характера. Лис… Сергей меня к тебе послал, сказал, что по старой памяти поможешь.

Несмотря на отличный костюм и близость к начальству, мужичок явно не обременял себя вежливостью.

— Что случилось, ты расскажешь позже… а пока что с новыми бригадами?

— Я быстро, — настойчиво начал посетитель, резко хлопнув ладонью по столу. — В общем, ушла жена, надо найти… а бригады подыскивает Сергей.

Мужичок скривился и принялся жаловаться:

— Эта стерва мне вот… — он ребром ладони показал на горло. — Сидела дома, не работала, ребенок типа маленький. В общем, на шею села и ножки свесила, а когда я ей сказал, что ничего не делает, она обиделась и ушла. А что она делает? Машинки и посуду моют и стирают, сиди себе с мальцом и телевизор смотри... Устает она… от сериалов? Малому скоро полтора, уже болтает, и за все это время ни одной пеленки не постирала, как наши матери, бумажный подгузник напялила, и вперед!

Я наблюдала как этот, в принципе, симпатичный внешне мужчина, обливает грязью жену, как Кирилл Борисович выслушивает его жалобы, по-мужски своих чувств не выражая, но, вероятно, даже сочувствуя.

Мужчина, который оскорбляет жену, не стоит уважения. Это не мужчина, а так…глупая пародия. Я с отвращением взглянула на него и отвернулась.

Видимо, мне не удалось скрыть своего презрения, так как мужик повернулся и смерил меня неприязненным взглядом. На что я отреагировала:

— Вы считаете, что воспитывать ребенка, содержать дом в чистоте и прислуживать уставшему после работы мужу, не работа? — спросила я сухо.

— Конечно, нет! У нее машинки стирают, моют посуду, пылесосят…

— И домашние обеды готовит машинка? И, конечно, за вещами следит, и утюг сам гладит, — я хоть и говорила уверено, но уже очень жалела, что влезла в этот спор.

И с чего меня опять понесло?

Но я не раз видела подобное хамство, и меня возмущало такое потребительское отношение. Пусть благодаря машинкам женщина меньше работает, но и современные мужчины тоже не топорами машут.

Конечно, такому хочется, чтобы жена приносила зарплату, а еще смотрела за детьми и домом, заодно ухаживала за мужем, чтобы тому легче жилось. Тогда вопрос: а зачем нужен муж, если на него нельзя положиться? Если жена с маленьким ребенком будет все делать сама?

Потребитель, надменно измерив меня взглядом, выплюнул:

— А кто это тут рот открывает?

Ну вот, пошли доводы из серии: мне тебе сказать нечего, значит, ты дурак.

Я, сжав губы, замолчала. Что такому докажешь?

— Эрнан, заткнись! Еще слово в подобном тоне… — директор резко поднялся из-за стола, сверкая на посетителя злыми глазами.

Тот замолчал, но, выходя из кабинета, не скрывая негодования, прорычал тихо:

— Натащили тут всяких…

Я искренне сказала:

— Не ожидала. Спасибо, что вступились.

За что получила:

— Какое ваше дело? Вас это совершенно не касалось. — Я и сама так думала, но выслушивать этого не хотела.

— Да, вы абсолютно правы. Я пойду? — внезапно предложила я, спрятав обиду.Я очень старалась выглядеть безучастной. Ругаться с ним? Зачем? Он прав — сама сглупила, и потому было еще досадней.

И.о. кивнул, я вышла. Хорошо, что этот день закончился, я поспешила выскочить из здания и умчаться от того, кто исполнял тут роль хозяина.