5

Пока вспоминала, баржа подошла к берегу, и бурлаки успели сварить ужин. Он ничем не отличался от прошлого. Та же вонючая бурда. Я съела все и, отерев речным песком миску, вернула её кашевару.

За камнями нашлось уютное местечко: закрытое от ветра, сухое, и рядом с баржей.

Но уединение вскоре нарушили. Один из бурлаков подошел и оперся плечом на камень. Глаза бы тебе выковырять, чтобы отучить пялился так бесцеремонно! Но выполнить угрозу я могла только в мечтах, поэтому просто отвернулась. Бурлак словно не понял намека. А когда молчание стало совсем уж невыносимым, поинтересовался:

— Наверное, скучно одной?

Мое нежелание разговаривать его не смутило. Оттолкнувшись от камня, он подошел ближе. Исковерканная сугурская речь царапнула слух:

— Как зовут — то тебя, красавица? Да не бойся, не обижу!

— Улла, — молчать дальше действительно было смешно. — И я устала, не до разговоров мне.

— Спать хочешь? Может, холодно одной?

— А я и не одна, — пришлось покрутить в руках нож Лойза, предупреждая бурлака о последствиях.

— Ну, как знаешь. Замерзнешь — зови.

Сплюнув сквозь щербину, бурлак вразвалочку удалился.

— Не сердитесь на него.

Когда-нибудь я так погибну. Совсем разучилась жить без помощи Замка. Пока разговаривала с одним, проморгала, как подошел второй.

— Этот безобидный, не тронет. Ну, а если кто другой приставать начнет — кричите. Я услышу.

— Благодарю, — я оглядела молодое, перемазанное сажей лицо. Кажется, сегодня он кашеварил.

— Да не за что. Меня Таргет зовут. Ну, спокойной ночи вам. И простите Лисса. Обычный бабник...

— Я заметила.

Песок зашуршал под ногами уходящего мужчины, и я осталась одна.

На следующий день я невольно выискивала Таргета среди тянущих лямку. Он шел всегда справа, наваливаясь всем телом. А на особо трудных участках именно его голос затягивал запев, облегчающий работу. Почему бурлак подошел ко мне? Желание защитить или... Наверное, первое. Иначе, зачем заступаться? Лиссу мог без помех сделать свое дело, тут нет стражи, нет рыцарей, а если бы и были, неизвестно, кто опаснее. Иллюзий насчет благородства знатных воинов у меня давно развеялись

В обед Таргет снова подошел и протянул хлеб и вяленую рыбку.

— Приятного аппетита.

— Благодарю.

Он улыбнулся и отошел.

Неужели я ему понравилась? Бедный, бедный. Любить Хозяйку Замка - на - Скале, существует ли проклятие страшнее? Разве что быть самим Хозяином... Но пресекать ухаживания не я стала. Кто знает, может, пригодится влюбленный дурак.

Вечером он опять попытался поухаживать. Освободил от стояния в очереди за пахнущей рыбой отравой. Просто наполнил две миски, и одну принес мне.

— Вас же Улла зовут?

— Слышал, как я Лиссу представлялась?

— Да. Еще раз извините.

— У тебя привычка — все время извиняться?

Он покраснел, словно юнец.

— Давно баржи тянешь?

— Лет пять уже. Как батька помер, так в лямку и впрягся.

— И как?

— Да нормально. Матушку вот кормлю, сам не голодаю, даже что-то отложить на свадьбу получается. Я ведь жениться хочу!

Оказывается, бурлаки неплохо зарабатывают! А мне рассказывали, за эту работу от безысходности берутся, когда весь урожай погиб, или пьяницы горькие, которым все равно, как жить, лишь бы на выпивку хватило. Неправду, значит, говорили. Вон, и на женщин по дороге сил хватает, и жениться собираются.

А Таргет, приняв мои раздумья за интерес, продолжал:

— Она хорошая у меня. Лоя, дочь плотника. Но её отец сказал, пока своим хозяйством не обзаведусь, о свадьбе забыть.

— За пять лет не набрал?

— Так я только намедни посватался-то! Денег на свадьбу собрать — время надо!

Это верно. Невесты обычно долго ждут. Эсти, жены Кэма, подготовка два года заняла. Но там другая причина мешала. Жрецы все благоприятный день высчитывали, и жертвы Богам приносили. Хотя проще было у меня спросить. Я еще на помолвке правильную дату назвать могла.

— А знаете, приходите к нам на свадьбу! — у Таргета аж глаза загорелись от этой идеи.

— Всех встречных подряд приглашаешь?

— Нет, — он опять смутился. — Но вы... особая.

— С чего ты взял? — неужели парень что-то почуял? — И чем же я от простых смертных отличаюсь?

— Вы... из благородных. Вы ведь Леди?

Мелькнула мысль посмотреть в зеркало. На лбу у меня надпись, что ли?

— Ошибаешься.

— Не отпирайтесь, — смущенная улыбка очень шла Таргету. — Вы держитесь, как благородная. Мы, простолюдины, себя по-другому ведем.

Легенда разваливалась. Придется выдумывать что-то новое. Сперва Лойз, теперь вот Таргет.

— Я не Леди, но ты почти прав. Я — бастард. Дочь горничной. Матушка в родах умерла, так батюшка взял в дом, и воспитание дал такое же, как остальным детям. Замуж выдать думал. Приданное хорошее давал. Только вот не успел свадьбу сыграть, получил рану на охоте и умер. Ну, а мачехе я зачем? Дала кошелек с медяками, одежку кое-какую, да и выставила за порог. Жених тоже сразу передумал. Кому незаконнорожденная бесприданница нужна?

Таргету, самому собирающему на свадьбу, выдумка понравилась. Он сочувственно погладил меня по голове:

— И как же ты теперь?

На "ты" перешел. Поверил, значит.

— Да как... У отца друг есть. Он всегда говорил, что если беда какая приключиться, чтобы к нему шла. Вот. Иду.

— А чего сразу не помог?

— Так я, как только из дома выгнали, больно гордая была. Думала, сама справлюсь. Теперь жалею. И боязно мне. А ну, погонит прочь?

— Не должен, если и вправду друг. Ну, спокойной ночи, — прихватив одеяло, Таргет отошел в сторону.

Весь следующий день я опять смотрела, как люди тянут баржу. Слушала их незатейливые песни, помогающие держать ритм. На трудных участках, где требовалась особая сила, мелодия менялась. Протяжные ноты уступали место дружным выкрикам, и бурлаки одновременно наваливались, хрипя от натуги.

Один раз пришлось облегчать баржу. Груз перенесли по берегу, перетащили через мели судно и снова закрепили на палубе. Пассажиры и команда шли пешком. Я не жаловалась — неплохо было размять ноги и подышать чистым воздухом.

Вечером остановились задолго до темноты — бурлаки нуждались в отдыхе. И в котле появилось мясо. Вовремя — от рыбы меня уже тошнило. Да и Голод все чаще давал о себе знать, поэтому я снова отошла подальше, за круг огня. И подошедший Таргет казался лишним. Он это заметил.

— Что-то случилось?

— Ничего. Просто одна побыть хочу.

— Бывает, — вместо того, чтобы уйти, бурлак уселся рядом. — В такие моменты друзей надо поближе держать!

— А ты друг?

— Друг!

Какой самоуверенный! Не знает о Голоде, а тот ворочается, требует... Утолить его, оставив жертве жизнь, сейчас невозможно.

— Уйди, прошу тебя!

Нельзя сорваться. Мне до Языка без приключений добраться надо!

Он пожал плечами и встал:

— Как скажешь. Если настроение поменяется — крикни, я недалеко буду.

Когда рядом нет жертвы, Голод успокоить гораздо легче. Но только я пришла в себя, как Таргет явился снова!

— Все хандришь? Пойдем!

— Куда?

— Покажу кое-что. Тебе понравится.

Ох, не в добрый час ты решил меня развлечь! Но, видимо, такая твоя судьба, да и моя тоже. Голод поднялся черной волной, в глазах потемнело. Я отряхнула с юбки песок:

— Показывай!

Никто у костра даже не повернулся, когда мы с Таргетом пересекли стоянку и вошли в лес. Тем лучше — меньше вопросов возникнет. Главное, потом незаметно вернуться.

Таргет — парень сильный. Справиться будет нелегко, разве что врасплох застать. Удара он не ждет... Пальцы уже нашарили рукоятку кинжала, как вдруг спутник обернулся и с силой прижал меня к стволу ближайшего дерева.

Воздух со стоном вылетел из легких. Таргет понял! Теперь мне несдобровать. А это кто? Лисс? Зачем он тут?

— Ну что, малышка, гордая больно? — куда делась улыбка Таргета и его певучая речь? — Брезгуешь простым работягой? А ему-то совсем немного нужно — поцелуй, и капелька ласки. Лисс бы тебя не обидел. А теперь...

Да их тут много! Похоже, у меня нешуточные неприятности.

— Чего молчишь? — нервничает. Может, обойдется? — Таргет, почему она молчит? Даже на помощь не зовет.

— Язык небось от страха отнялся.

Ох, зря ты это сделал, парень. Стереть бы твою нахальную улыбку, забить смех обратно в глотку... Но сейчас я не могу. А на помощь звать — толку мало. Вы наверняка все просчитали. Только в одном ошиблись — страх ни при чем. Знаю, что меня ждет, и не боюсь. Не умею. Зато запоминаю. И внешность, и запах.

Гнилые зубы. Кислая отрыжка. Пот. Я всласть надышалась всем этим, пока мужчины по очереди вдавливали меня в землю давно немытыми телами. Позор для благородной Леди, после которого прямая дорога в омут или в петлю... Но мне нельзя. Сначала я должна выполнить условия Договора, вернуться в Замок-на-Скале, выяснить, что случилось.  Только потом я смогу подумать о поруганной чести. Благо, детей не будет — тогда, в подземелье, мое нутро выжгло ледяное пламя, рожденное белым камня гробницы.

Вырываться смысла не было, держали крепко. Поэтому я спокойно лежала, ожидая, когда насильники закончат. В том, что рано или поздно они поплатятся, я не сомневалась. Все пятеро. И Таргет, хотя он и не воспользовался правом сильного. Даже держать не помогал, только наблюдал со стороны. Но месть ему будет изощренной. Замок всегда голоден, и время от времени требует особых жертв.

— Вот и все. Ничего страшного же? Ой, да ты даже не заплакала! Умница, — предатель поднял меня с земли.

— Таргет!

— Чего тебе, Лисс?

— Она девицей была! Смотри - кровь!

— Значит, будешь должен мне больше остальных! За невинность! — и, не обращая на возмущение приятеля, Таргет поинтересовался у меня. — Ты как умудрилась девичество сохранить?

Если я расскажу — со страху свихнешься. А ты мне в доброй памяти нужен.

— Хочешь молчать? Ладно. Идем к костру, ты дрожишь.

Снова это заботливое выражение. И голос прежний — ласковый. Тем лучше. Можно не притворяться испуганной голубкой.

— После. Дай в себя прийти!

— Уверена? К ближайшему дереву не побежишь?

— Нет. Сперва ты туда наведаешься.

Таргет расхохотался:

— Вот и молодец! Как оклемаешься — возвращайся.

Они ушли, и я позволила ногам подкоситься. Сейчас бы заплакать, смывая позор, но я не умела. Последние слезы, самые горячие и сладкие, иссякли там, на алтаре. У меня забрали все. Даже гнева Замок мне не оставил. Зато не было и чувства стыда. Только холодный расчет.

Отдышавшись, я задумалась. Насильники при мне отсчитали Таргету деньги. Значит, план у него давно созрел. А парень не так прост, как кажется. Меня умудрился провести, а уж я не склонна доверять никому, кроме Замка. Даже к брату в последнее время относилась с подозрением. Придется быть начеку.

Но это, если я вернусь. Остатки гордости противились. То, что они сделали один раз, могут и повторить. Лежать под бурлаками больше не хотелось. А домой возвращаться надо. Нелегкая задача, но я знаю, как её решить.

Честь требовала мщения. Хоть одного, да отправлю на тот свет. Правда, кто знает, что сделают тогда со мной? Может, для того, чтобы вернуться к жизни, снова пара столетий понадобиться? Такой роскоши я позволить себе не могла. Да и остальные обидчики к тому времени отойдут к Богам. Может, даже мирно, в окружении безутешных детей. Это в мои планы тоже не вписывалось.

Оставался один выход — добираться до Замка самой. Об оставленных вещах придется забыть, но деньги со мной, оружие — тоже. На плечах — теплый плащ, так что не замерзну. Еды в лесу мне хватит.

Повернувшись спиной к реке, я углубилась в чащу.

Пробираясь по бездорожью, я гнала от себя страшную мысль: а если все это - зря? И голод, и насилие, и... Если Замка больше нет? Если колдун, который сумел справиться со мной, уничтожил его полностью? Немыслимо, но возможно.

Несмотря на старания, мысль возвращалась надоедливым комаром и зудела, зудела. Понимание того, что я сама без Замка покойник, успокаивало мало. Я даже не заметила, как вышла на дорогу. Очнулась, когда в нос ударил запах тухлятины. Живые пахнут по-другому!

Сколько можно напоминать себе, что теперь меня некому предупредить об опасности и надо быть внимательней!

Ведь знаю, кто бродит по лесным дорогам ночью! Хорошо, что его запах выдал! И звук! Упырь ломился сквозь кусты, не заботясь о тишине. Я прижалась спиной к стволу ближайшего дерева и приготовилась к бою.

Живой мертвец вывалился на дорогу прямо напротив меня. Какой огромный! Устоять тяжело будет. А может, и не нужно? Какая разница — в омут ли, на древесный сук, или к упырю в брюхо? И, пока хватает решимости, шагаю навстречу смерти:

— А ну, стой!

Упырь замер. Они же медлительны, может, смогу убежать? Правда, недалеко —  мертвяки неутомимы. А у меня сил вряд ли хватит петлять до рассвета! И со следа не сбить, нюх лучше собачьего.

Гнилые ноздри раздулись, втягивая воздух. Мертвяк делает несколько шагов навстречу и сипит:

— Хозяйка?

Я не верю своей удаче! Неужели... Спокойно! Он меня признал, но если поймет, что я сейчас для него безопасна... Не думать об этом! Ходячие мертвецы, они словно звери, чувствуют чужую неуверенность. Нельзя сомневаться в удаче!

— Иди сюда!

Мертвяк делает несколько шагов, распространяя тошнотворный запах. Внутри начинает  просыпаться Голод. Но разложившегося трупа для него мало.

Мысль приходит сама. Теперь я могу отомстить! Упырь выполнит любой приказ. Главное, уверенности побольше. Думать эта тварь не умеет, проблески разума лишь иногда просыпаются в мертвом мозгу. Особенно у свежих.

Этот давно бродит. Недолго ему осталось, от силы пара недель. Но мне и сегодняшней ночи хватит. Только бы получилось!

В свете луны его глаза белесо мерцают. Ловлю взгляд, заставляю смотреть прямо на меня. И вспоминаю обидчиков. Фигуры, одежду, запах. Пригодились и наблюдения за бурлаками с палубы баржи. Я смогла представить насильников до малейших подробностей. До заплатки, до родинки.

— Видишь?

— Да, — утробный рык вырывается из недр упыря.

— Что видишь?

— Пищу. Много.

Что еще может увидеть упырь? С самого момента смерти только одно чувство заставляет его убивать, пожирая добычу — голод. Конечно, он мало похож на тот, что терзает меня, но мертвец будет идти по следу, пока плоть не слезет с костей, а скелет не рассыплется в прах. Бурлаки получат свое. Правда, и мне придется отдать упырю его долю.

— Этих — до мельчайших подробностей представила Лисса и Таргета — приведешь ко мне. Остальные — твои. Ступай.

Покачиваясь, мертвец ломанулся в чащу. А я нашла ручеек, искупалась, смывая с тела следы позора, и уселась под деревом ждать.

Обидчиков упырь притащил еще до рассвета. К вони разлагающегося тела добавился пронзительный запах свежей крови. Похоже, слуга очень старательно выполнил приказ. Вон, как трясутся. И Лисс, и Таргет.

— Давай этого!

Мертвец разжал пальцы, и первый насильник сунулся лицом в землю. Подниматься не стал, одним рывком преодолел разделяющее нас расстояние. Я едва удержалась, когда трясущиеся руки вцепились в юбку. А Лисс спрятал голову в складках ткани и замер. Да, с упырем водиться — это не девок под кустами заваливать.

Я наклонилась. В нос ударил тошнотворный запах. Обделался, храбрец!

— Ну, поговорим теперь?

Но ответил мне упырь. Прошлепал сгнившими губами про амулет. Предостерегает! Молодец какой! Посмотрим. Вдруг пригодиться?

Железный кружок с затейливой вязью Лисс прятал под нижней рубахой. Я порвала шнурок, не слишком заботясь, что на шее останется след. Ого! И где же он его нашел? Мужчина, видя бесполезность амулета, совсем обмяк. Я села рядом с ним и почти ласково обняла за плечи:

— Что страшно? Ну, потерпи. Сейчас легче будет!

Растущие клыки царапнули язык, и рот наполнился свежей, пахучей кровью. Жизнь выходила из Лисса толчками, а вместе с ней уходили и чувства.

Боль и ужас рождения. Колыбель материнских рук. Сладость невинного поцелуя, и объятия первой женщины. Она не любила Лисса, но он щедро заплатил. И сквозь пелену наслаждения пробивается страх — если отец узнает, кто выкопал спрятанный под яблоней горшок с серебром... Неурожай и боль — без денег, что откладывала семья, голодный год пережил только сам Лисс. Родители до последнего подкладывали единственному сыну кусочки побольше. Он понимал, и ел. А потом всю жизнь корил себя! Ох, это чувство вины! Оно придавало моему обеду хмельной аромат.

А ужас, когда упырь ворвался на стоянку! Хозяин баржи не посмел нанять мага. Так что мой посланец убивал безнаказанно. Песок впитал немало крови, мало кто пережил ночь. Только Лисс и Таргет, и то из-за приказа.

Обмякшее тело соскользнуло на траву. По подбородку течет кровь. Щекотно. Я вытираю липкую струйку, не сводя взгляда с Таргета. Кажется, от страха он забывает дышать. Ах, этот сладкий запах ужаса! Впитываю, сколько получается, но жалко терять даже капли лакомства. Надо скорее покончить с этим.

— Теперь его!

Упырь подтянул ко мне бурлака. Лицо у Таргета — бледнее луны, что выглядывает из-за облачной вуали.

— Тебе тоже страшно?

Рыдая в голос, несчастный валится на землю, целует мои сапоги, перемазывая соплями. Пинком отталкиваю воющего парня в сторону. Пожалуй, он мне еще пригодиться. Голод немного стих. А страх Таргета поможет удержать его в узде. Станет невмоготу — бурлак под рукой.

Правда, теперь придется менять планы. Я и упыря хотела выпить. Конечно, своих чувств у него давно уже нет, но он как губка, впитал ужас убитых людей. Правда, мне его теперь не забрать — мертвяк развалится тут же. А мне еще им Таргета пугать. Ладно, продержусь пока.

— Ступай!

Упырь, неуклюже повернувшись, уходит. Он сыт и доволен. Может, завтрашний голод опять погонит его по моему следу, и хватит ли тогда сил справиться снова? Возможно, я еще пожалею о своем решении пощадить обоих, но с помощью бурлака шанс добраться до дома возрастал.

— Жить хочешь? Тогда запоминай — даже дышать будешь только по моему приказу. Все понял?

Ответит он не смог — язык от страха заплетался. Зато головой закивал так, словно шея без костей.

— Если я решу, что ты подумал ослушаться — упырь тебе милым другом покажется. А теперь — идем.

Таргет заторопился. Встал сначала на четвереньки, потом – на ноги. Тело содрогается от страха, и он спотыкается при каждом шаге. Так мы далеко не уйдем.

— Ты из Сугура?

— Да, госпожа. Но давно оттуда уехал.

Заикается.

— Зачем же врал про невесту?

— Не врал я! — крик заставил меня вздрогнуть. Испугался, что не поверю. — В Сугуре невеста!

— Так в Сугуре сейчас война! Ты шпионишь?

— Нет, госпожа. Сугур не воюет, он только союзник Вейфарту. А сюда я еще до того пришел, вернуться домой боюсь, вдруг в предатели запишут.

— А в насильники, значит, податься безопаснее?

— Но я же... я же не трогал!

— Ты продал. Это куда хуже.

— Госпожа! Умоляю!

Таргет то ли споткнулся, то ли сам упал.  Схватил меня за подол, вынуждая остановиться.

— Ну?

— Помилуйте! — бурлак смотрел снизу вверх, в глазах блестели слезы.

— А если бы я просила о милости — бросился отбивать? Вставай и пошли. Что с тобой делать, потом решу. От тебя зависеть будет. Но придумаешь пакость какую — сам виноват!

До утра я спешила уйти как можно дальше. Ноги заплетались, хотелось упасть на землю, забиться под сплетения корней и заснуть. Я заставляла себя идти вперед. Таргету приходилось еще хуже — он боялся. Но меньше всего меня занимали его чувства.

Я остановилась, когда клочки неба, видимые сквозь переплетения веток, посветлели.

— Тут передохнем. До вечера выспимся, и — в путь. И чтобы мне без фокусов! Попробуешь удрать — найду. Не я — так твой ночной друг. Кстати, если со мной что случиться, некому тебя от него защищать будет. Ты понял?

— Да, госпожа. Я не посмею...

— Конечно, не посмеешь, — я нашла уютное углубление между еловых корней и, завернувшись в плащ, удобно устроилась на мягкой хвое. — Спи давай.

Разбудило мня солнце. Найдя просвет в древесной кроне, оно светило прямо в лицо. Тело болело после ночного перехода и не желало двигаться. Как и Таргет. Парень свернулся клубочком неподалеку, и боялся пошевелиться.

— Ты не спал?

— Спал, госпожа.

— Врешь! Успокойся, во сне не трону, мне от этого удовольствия никакого. А тебе отдыхать надо. Как думаешь, что я сделаю, если ты идти не сможешь?

— Я смогу! — Таргет подскочил вспугнутым зайцем.

— Посмотрим. Есть хочешь?

Разумеется, он был голодным. Только молчал. Видел, что без припасов. Но я нашла трухлявый выворотень и с помощью кинжала быстро наковыряла белых личинок. Таргет смотрел на них с отвращением. Ничего, съешь, куда денешься!

— Костер разведи. Маленький, нам только еду поджарить! И вон, камешек с краю положи. Да, этот, с плоским верхом!

Личинки шипели и раздувались. А на вкус походили на лесной орех.

— Ешь!

Только боязнь разгневать меня заставила Таргета положить угощение в рот. Но он быстро распробовал, что к чему, и скоро уплетал за обе щеки.

Наевшись, я опять завернулась в плащ и устроилась под деревом:

— Костер загаси. И отдыхай. Силы нам понадобятся.

Таргет не посмел ослушаться. Засыпая, я видела, как он старательно закидал огонь землей и улегся поблизости.