– То есть вы все просто стояли и смотрели, как дракон похищает мою будущую жену, и ничего не сделали? – Низкий голос архонта звучал обманчиво спокойно во внутреннем дворе Тахейн Глиффа, пока он пристально рассматривал засохшие пятна драконьей крови на древних камнях.
Крови, которой было возмутительно мало, на его взгляд. Он бы предпочел стоять в ней по щиколотку, наблюдая, как вероломный ящер бьется в конвульсиях, издыхая у его ног. Конечно, в глубине души Грегордиан знал, что драконьему ублюдку не было никакого дела до его женщины и насильно он ни ее, ни тем более Илву, перед которой благоговел, не забрал бы. Драконы и этот их до смешного неодолимый трепет перед своими единственными! Но прямо сейчас ему больше нравилось думать, что проклятый принц дерзко украл ту, что принадлежала ему, архонту Приграничья, нежели смириться с фактом, что Эдна сбежала от него по собственной воле. Потому как в пр
Мне было немного жаль, что эпичное явление Дану перед очами ее подданных я пропустила. Как и ее «сотрясшее небеса и землю», цитируя Ерина, заявление, что отныне и навсегда снято проклятье с расы дини-ши, и зачатие и рождение их потомства в любом колене и от каких угодно женщин не является страшным грехом. Но, с другой стороны, я рада, что не стала свидетелем объявления статуса моего будущего ребенка. Божественный избранник. Именно так. Беленус окончательно достал богиню своими кознями и походами налево, был лишен права зваться ее мужем и удален из мира Старших, а свято место пусто не бывает. Через тридцать лет Дану собиралась вернуться и «осчастливить» нашего с Грегордианом сына подобным образом. Все вокруг, в том числе и мой супруг, были несказанно рады такому будущему для него, а я…Мои чувства были совсем неоднозначны. Слишком много всего у меня было к этой стервозной бабе
Грегордиан скатился с меня и вскочил моментально, а я, изо всех сил стремясь последовать за ним, вдруг ощутила себя какой-то перевернутой на спину беспомощной черепахой. Руки и ноги тряслись, абсолютно лишенные силы, а вес собственного тела оказался просто неподъемной ношей. Ненадолго пропавшее головокружение вернулось с удесятеренной силой, превращая обычную гравитацию в нечто непреодолимое. Пока я боролась с нахлынувшей слабостью, двигаясь, словно долбаный ленивец в мультике, и умудрилась хотя бы сесть, события вокруг разворачивались с огромной скоростью. Взмахи гигантских крыльев подхватили огонь из окружавших нас жаровен и, обратив его в стремительные протуберанцы, разбросали повсюду, поджигая скатерти и покрывала. Поднялся жуткий вой и крик, который даже рык дракона не мог заглушить. Фейри, кто совсем голышом, кто частично, сорвались со своих мест и заметались, устраивая давку, путаясь в собственной одежде и полыхающем текстиле, стремясь покинуть арену. Но единственный выход бы
Справившись наконец с прущими из меня эмоциями, упорно лившимися по щекам бесконечными потоками слез, я завороженно наблюдала за тем, как Грегордиан превратил прозрачную маслянистую жидкость в каменных чашах в краску. Он опустил кончики пальцев обеих рук в генну, и выражение его лица стало серьезным и сосредоточенным, а внутри емкостей начал происходить процесс, больше всего похожий на какой-то цветовой взрыв или водоворот, только двигающийся в сторону, противоречащую законам физики. В одной из чаш появились полосы золотого и кроваво-красного, и несколько секунд они вращались, не смешиваясь, пока не захватили всю бывшую прежде прозрачной толщу, и только потом слились, превращаясь в единую массу, наполненную всеми оттенками и глубиной исходных цветов. Так вот каким предстанет мой деспот вскоре – живым изваянием из червонного золота. Я громко сглотнула, тут же представив, как же потрясающе будет выглядеть каждая его выпуклая мышца… и осталь
Грегордиан, превозмогая протест собственного тела, остановил путешествие своего рта вниз, позволив себе лишь исцеловать живот Эдны и упиться ароматом возбуждения. А еще, поддавшись импульсу, потерся об него щекой, кратко прижимаясь ухом, будто мог услышать новые вибрации, исходившие от места средоточия стольких переживаний, обрушившихся на них после известия о беременности. Хотя, скорее, он прислушивался к себе, изучая новое звучание прежних эмоций и настороженно дивясь появлению абсолютно незнакомых. Эдна выгибалась под ним, искушая сорваться окончательно, умоляюще толкая бедра к его лицу и сжимая ладонями слегка потяжелевшие груди, влажные соски которых съежились и торчали, взывая о возвращении его губ и пальцев. Грегордиана тряхнуло, судорога жестоко укрощаемого желания прошила позвоночник сверху вниз, свернувшись нещадно грызущей нутро спиралью в паху, и он закрыл глаза, желая хоть немного снизить интенсивность чувственной пытки. Всего двух суток,
Как же противно ощущать себя беспомощной! Казалось бы, за время нахождения в мире Старших пора привыкнуть, что я постоянно пребываю в данном положении, разве что с короткими передышками, которые по здравому размышлению были иллюзорными. Но нет, очевидно, я просто от природы не способна усваивать жизненные уроки, и возмущение и желание бунтовать никуда не исчезли полностью, а особенно сейчас, когда отчетливо начала ощущать ответственность не только за себя. Реальная жизнь – не сказка, и если ты являешься слабейшим среди местных существ, то либо погибнешь сразу, либо обзаведешься сильным защитником. Психология Илвы была единственно правильной, а вот мое упование на чувства, способные поворачивать реки судеб вспять, – ошибочно, но понимание никак не примиряло меня с действительностью. Господи, скоро вообще свихнусь, уже даже размышляю какими-то идиотскими фразами и категориями. Но как тут умом не подвинуться, когда в голове только и плодятся вопросы, и нет никого желающего
Мои слезы высохли. Мгновенно. Нет, Грегордиан не уйдет сейчас отсюда, оставив меня с повисшим в воздухе вопросом, не свалит всю эту тяжесть на меня! Метнувшись к кровати, я схватила мерзкую склянку и швырнула ее в сторону двери, едва деспот собрался в нее выйти. Стекло взорвалось сотнями осколков, осыпавшимися ему под ноги, и маслянистая жидкость превратилась в уродливую кляксу, медленно тянущую текучие щупальца вниз.– Ты получил мой ответ, архонт Приграничья! Я выбираю жизнь! Для всех! А вот проведем ли мы эту жизнь вместе или врозь, зависит только от тебя!Грегордиан не повернулся ко мне, он просто стоял и с минуту молча смотрел, как на пол стекала отрава, предназначенная для нашего ребенка.– Ты же понимаешь, что это проявление твоей непокорности никак не решит нашу проблему в целом, – наконец