Глава 8 Продуктивный анализ снов

В этот раз проспала я до следующего утра и никаких снов не видела. Встала, умылась. И с новой силой ощутила, как же не хватает мне Агрипины. Привыкла уже, что с утра стол накрыт, и она суетится возле плиты, а тут никого – тишина. Заварила себе чаю, нашла слегка зачерствевшие лепёшки и какую-то крупу, из холодильника достала кастрюльку, в коей насколько я помнила еда для Ночки была. Навалила в миску густого варева, раскрошила лепёху и пошла кормить свой ни в меру разумный зоосад.

Погода с утра выдалась солнечной, будто вчера сама природа горевала о потере, а сегодня жизнь начала налаживаться и вошла в обычную колею. Покормив зверьё вернулась в дом, поела, спрятала неожиданно свалившиеся на мою голова сокровища, взяла с собой кой-какой провизии, да и направилась на вчерашний луг.

Пришла, расстелила покрывало и вспомнила что колышки вчера так и не нашла, а два дня подряд на солнце печься чревато последствиями. Вздохнула и направилась в лес. Стоит ли говорить, что вскоре очутилась возле деревянного изваяния?

Стою. Смотрю. Ну вот надо же такое сотворить? Ведь как живой, не смотри что из дерева. И так захотелось его потрогать… В общем, не удержалась

– Кто тебя сделал? – легонько проведя пальцами по грудине мужчины, прошептала я, поражаясь тому, что дерево тёплое – будто живое. – Если Агрипина, то зачем? И ведь не спросить уже. Умерла она, – произношу, таким тоном как будто не сама с собой разговариваю, а изваянию рассказываю.

Сколько я так вокруг него ходила? Не знаю. Одно точно – потрогала и погладила почти всё… кроме… ну, в общем, понятно – чего именно. Почему-то боязно этого места касаться было, хоть и любопытно. Однако помнила я про завещание честь беречь, и про то, что синеглазый во снах не позволял ни малейшего физического контакта между нами. Почему? Ну про секс-то мне разъяснили, а просто прикоснуться почему нельзя?

Смешно это, но присела я рядом с этим изваянием и давай ему о своей жизни рассказывать, и казалось он слышал, понимал и даже сочувствовал, а в конце как-то даже на душе стало легче. И тут вспомнилось, зачем я собственно в лес пришла. Провела на прощание кончиками пальцев по щеке мужчины, улыбнулась грустно и пошла колышки для своего навеса искать. Нашла. Вколотила в землю, как и задумывала, привязала края простыни к колышкам, и довольная результатом забралась под навес.

Лежу и глупо улыбаюсь, хотя явно ведь не время для радостей. Но почему-то после разговора с деревянным изваянием на душе так светло вдруг стало, что не улыбаться я просто не могла.

В таком вот радужном настроении и начала вспоминать следующий сон.

Начиналось всё как обычно, и та – я, которая из сна, успела подумать, что мы с синеглазым, этой ночью, как и прежде останемся наедине, то есть вдвоём. События развивались вполне планомерно: приказ ласкать своё тело, моё привычное подчинение. Эти действия уже не производили на меня былого впечатления, утомлённое хронической усталостью тело слабо реагировало на ласки, но постепенно физиология брала своё и да – я возбуждалась. Пусть и не до искр в глазах, как бывало прежде. И опять в тот момент, когда я уже готова была к довольно вялому, но всё же оргазму, синеглазый кому-то приглашающе махнул.

Я замерла в предвкушении, не забыв предварительно прикрыться. Каково же было моё удивление, когда вместо давешней пары в комнату вошёл незнакомый мне рыжеволосый молодой мужчина. Мягко говоря, не красавец, да и вообще ничем внешне непримечательный, а если учесть мою патологическую антипатию к рыжим… Проблема в том, что кому-то такой типаж наоборот кажется привлекательным, но я с самого детства никогда не дружила даже с рыжими девочками, мне был неприятен цвет их волос, светлая мягкая кожа с веснушками, и уж тем более обладатель всех этих достоинств никак не мог вызвать во мне физического влечения. Так и хотелось спросить: зачем он тут? Вот только голос, как и тело мне по-прежнему не подчинялись.

Лежу, напрочь забыв о былом возбуждении и с недоумением взираю на новое действующее лицо. А парень тем временем, повинуясь жесту синеглазого достаёт из перекинутой через плечо сумки небольшой проигрыватель, устанавливает его на подоконник и из встроенных динамиков негромко полилась приятная медленная мелодия.

Рыжий начинает странный танец: его тело становится будто текучим, неестественно плавно и пластично меняя позы, положения, вот он тут, а потом перетекает в другое место…

Странный танец. Никогда прежде ничего подобного не видела. Никакой эротики, никаких откровенных или провоцирующих движений, или раздевания, но я уже очарована гибкостью танцора. Странно, но былая нелюбовь к рыжим уже позабыта, я та – из сна, и реальная, которая смотрела этот сон, и даже нынешняя, окунувшая в воспоминания… Все мы были неимоверно возбуждены.

В какой-то момент я поймала манящий взгляд его странных по-тигриному жёлтых глаз, и парень тут же, не выбиваясь из стройного ритма танца, поманил меня к себе. Я почти сумела встать, чем вновь удивила синеглазого. Но в какой-то момент тело отказалось мне повиноваться, в итоге, я так и осталась сидеть на краю кровати свесив ноги на пол и жадно сглатывая набегающую слюну, не мигая следила за чарующими движениями танцора, а фантазия начинала постепенно его раздевать. Хотелось видеть, как двигается его тело без одежды, как переливаются под этой мраморной кожей мышцы… И да, безумно захотелось, чтобы он возбудился, и увидеть это собственными глазами.

Стоит ли говорить, что вставая с кровати я лишилась прикрывающего меня одеяла и сейчас была обнажена? А потом началось что-то совсем уж нереальное: рыжик словно угадав мои мысли, продолжая танец, вопросительно приподнял одну бровь, плавным движением проведя по своему телу рукой, будто говоря: хочешь сниму? И да, я закивала, чем опять вызвала удивлённое выражение на лице синеглазого.

А этот рыжий шельмец, задорно улыбнулся и опять же не выбивающимися из танца жестами показал на мою грудь, ясно дав понять, что её надо ласкать. Я что? Разве ж я против? Очень даже – за! Подстраиваясь под его плавные движения начала поглаживать полушария, легонько касаясь возбуждённо топорщащихся сосков. От этих движений внизу живота стало нестерпимо жарко, и я непроизвольно поёрзала на кровати сжимая бёдра. Краем глаза отметив, как взгляд синеглазого потемнел, но мужчина тут же сглотнул и отвернулся, явно стараясь взять себя в руки.

Оголённый по пояс сверху танцор, продолжал свой текучий танец, и теперь его жесты намекали на возможность снять остальное, но в обмен… О, да! В обмен он ждал от меня более откровенных ласк. И я не заставила его ждать. Мои пальцы скользнули между собственных бёдер. Парень, не прекращая танца начал расстёгивать ширинку. Я застонала… Никогда прежде собственные прикосновения не были настолько волнующими и головокружительными. А когда рыжий оказался передо мной нагим, не выдержала и взорвалась во всесокрушающем оргазме. Казалось мир потрясла какая-то глобальная катастрофа, настолько ослепительны были охватившие меня ощущения.

Наконец-то придя в себя, я осознала, что моё безвольное расслабленное тело самым бесстыдным образом развалилось на кровати расставив ноги и демонстрируя присутствующим всё самое сокровенное. Вот только рыжий так и не прекращал своего танца, а у меня не было ни на что сил, ни на то, чтобы сменить позу, ни на то, чтобы оторвать взгляд от его гибкого тела. Вскоре мои руки вновь ласкали себя. Кто бы знал, как возбуждает понимание того, что ОНИ это видят.

Если у рыжего подрагивающий от вожделения член с поблёскивающей на его кончике капелькой был на виду, то у синеглазого… я посмотрела на ширинку и плотоядно улыбнулась. Вот и пала его цитадель. Он возбуждён так, что брюки вот-вот лопнут по швам. Так и хочется сказать: «Идите же ко мне…» И да, я хочу их обоих, и да, знаю, что не получу желаемого, но кто мешает пофантазировать?

Я ласкала свои сочащиеся соком губки, то нежно и плавно в ритме задаваемом танцором, и представляла, что это не я, а он касается моих губок, клитора. То начинала неистово терзать их, сходя с ума от сладостной боли, смотря в упор на синеглазого и навязывая эту роль ему. То мне чудилось что это делали их руки, а не мои, то на их месте были губы, а потом, потом этот мраморный член не прекращая танца слегка коснулся входа в святая святых, отстранился и за ним потянулась вязкая ниточка выступившей от возбуждения смазки и… Я вновь взорвалась в бурном оргазме. Помню, как сжимала бедра, вновь и вновь, раз за разом кончая, пока не ощутила тянущую боль внизу живота и не упала без сил на постель.

И да, на самом деле был лишь танец, а всё прочее – мои фантазии, но как же это было сладко! И главное… Главное, подтвердилась моя теория о том, что в тот момент, когда я реальная возбуждена, мне пусть и ненадолго, но удаётся взять управление над телом. И наконец-то обнаружилась первая реакция синеглазого: в тот миг, когда я исходя от желания ёрзала на кровати он возбудился. А позднее, когда, выставив всё самое сокровенное билась в экстазе, кончая раз за разом, мне показалось он застонал, что лишь добавило красок.

Выход из воспоминаний шокировал: в этот момент моё тело расслаблено раскинулось на покрывале, и судя по ощущениям я каким-то образом умудрилась получить разрядку. Дыхание ещё не восстановилось, половые губки конвульсивно сжимались, и я понимала, что прежде чем начать анализ следующих снов, стоит прогуляться до озера и привести себя в чувства. И, да, было стыдно перед Агрипиной, не успела похоронить её тело и уже… Хотя, кто ещё кроме неё смог бы меня понять?